Единые души

– Интересное имя, – согласился юноша. – А о чём вы думаете?

– Вы станете другими, попав в один из миров, – сообщила ему Смерть. – Оттуда вас в школу заберут, постарайтесь выжить.

Иван видел, что напарница хочет что-то сказать, но в этот момент мир вокруг померк, чтобы моментально измениться. Всё тело прошила такая боль, что он не смог сдержаться, застонав. Рядом подобные звуки издавала сильно неодетая девочка лет навскидку одиннадцати, может, двенадцати. Всё тело болело, как после последней стимуляции, когда они вдвоём думали, что уже и не выживут.

Наскоро осмотрев себя, Иван понял, что одет лишь частично, при этом одежда выглядела каким-то странным тряпьём. Тогда он потянулся к девочке, чтобы осмотреть её. Какие-то тряпки обнаружились в районе груди, а тело было испещрено полосами, покрытыми запёкшейся кровью. Получалось, что её мучили методом мясорубки или чего-то подобного.

– Где теперь Марю искать… – прохрипел Иван, определив, что горло у него сорвано криком. Новостью это не было, как и сюрпризом, потому он попытался наложить на себя лечебный комплекс, что удалось лишь частично.

– Ванечка… – простонала лежавшая рядом девочка. – Ваня…

Что это Марья, Иван понял моментально, более внимательно оглядывая девочку, при этом медицинские чары не справлялись, только лишь чуть подействовав, что было очень нехорошо. Боль, по-видимому, тоже не снималась, что означало только очень скверные вещи, к которым он был морально не готов. Впрочем, с открытого места, полного трупов, – что характерно детских, – стоило убраться. Нужно было осознать память, пока она не схлопнулась, ну и понять, что делать дальше.

Осторожно поднявшись и преодолевая головокружение, Иван взял Марью под мышки и медленно поволок в сторону растительности. Девочка за время волочения открыла полные боли глаза, но молчала. Достигнув растительности, Иван осторожно уложил напарницу, постаравшись максимально замаскироваться. Голова кружилась настолько сильно, что пришлось сесть.

– Магия почти не отвечает, – резюмировал он. – Ты изменилась, подозреваю, что я тоже; где мы, непонятно, вокруг детские трупы, что происходит, непонятно.

– Давай покопаемся в памяти реципиентов, – предложила Марья, понявшая, что взамен обращённых в пыль тел они получили что-то другое. – А потом определим, что нам доступно вообще.

– Принимается, – кивнул Иван, погружаясь в память реципиента.

Это действительно следовало сделать как можно скорее, потому что без знания обстановки они были в постоянной опасности, а учитывая лишь частичный ответ магии, ситуация могла быть совсем нехорошей. Нацеленные прежде всего на собственное выживание, двое ставших детьми курсантов оценивали окружающую действительность очень специфически.

Память мальчика содержала отрывочные картины, что говорило о её частичной утрате в результате эмоционального потрясения, но даже то, что в ней содержалось, заставляло замирать в задумчивости. Получалась цивилизация агров, передравшихся между собой, причём какие-то «серые» и «чёрные» желали уничтожения той части агров, к которым принадлежали теперь Иван и Марья, поэтому, по-видимому, начали с детей. Информация в голове не укладывалась, особенно картины счастливого детства мальчика, которым стал сейчас Иван. Кроме того, получалось, что девочек не просто так уничтожали, а сначала некоторых из них оплодотворяли, что смысла совсем не имело.

Оценить содержимое памяти не представлялось возможным, потому что часть понятий аналогов у агра не имела. Например, любящие родители, школа, в которой не стимулируют, какой-то «пионерский лагерь», предназначенный не для тренировок, а для какого-то «отдыха». История мальчика не воспринималась, тогда Иван решил взглянуть только на последние события. А вот последние события говорили о том, что сначала Марью хотели оплодотворить, но что-то «чёрным» помешало, и тогда её просто до смерти забили, как и его самого. Значит, здесь были те, кого нужно было уничтожать. Хорошо запомнив отличительные признаки, Иван открыл глаза, чтобы обнять рыдающую Марью.

Память девочки изобиловала теплом и лаской. От неё никто не отказывался, её любили, отчего не плакать было просто невозможно. Пытавшаяся осознать свою память девочка просто совсем по-детски ревела, уже поняв, что здесь за слёзы наказания не будет, потому что никого живого и нет. Вместе с тёплыми картинами памяти Марья осознавала свою беззащитность перед лицом врага, как-то сумевшего почти уничтожить их магический дар. Впрочем, возможно, реципиенты изначально обладали крайне куцым даром, что было логически не противоречиво. Их с детства учили делать простые логические выводы: «плачешь – значит, жалеешь себя», «отказ родителей – твоя вина», «не справился – не хотел» и так далее, поэтому логически версия на жизнь право имела.

***

– Лучше бы во вторую Марсианскую попали, – осознав ответ чар точного времени, сообщил Иван. – А это даже не Тёмные Века, тут вообще доисторическое время, о котором мы ничего не знаем, то есть вообще.

– Дикие мамонты по городу бегут… – прохрипела робко улыбавшаяся Марья. – Но ни киан, ни кураторов, а об аграх они, по-моему, вообще не знают, и это хорошая новость.

– Учитывая, что у нас индекс сейчас такой, что лучше бить первыми, – вздохнул Иван, потому что эти-то чары работали исправно. – Итак, резюмирую: медицина почти не работает, боёвка тоже, зато действует бытовуха. Непонятно, что с менталом. Работа с мёртвой плотью невозможна совсем, несмотря на густой фон.

– Новости, получается, в основном плохие, – осторожно кивнула Марья. – Что делать будем?

– Пока прятаться, потому что ты не особо двигающаяся… Кстати, за что хоть тебя так? – поинтересовался он.

– Когда оплодотворить хотели, девочка испугалась, – объяснила она, разбираясь с наверченным на неё тряпьём. – И ударила ногой, судя по всему, хорошо попав. Но, получается, что в этом возрасте уже оплодотворяют?

– Судя по трупам, нет, – покачал головой Иван. – Просто звери попались, ну, помнишь, когда на Дари агр от гибели напарницы озверел?

– Вот прямо так озверели? – удивилась девочка, опуская тряпки, оказавшиеся чем-то вроде короткого плаща, в сторону ног. – Тогда уничтожение без вариантов.

– О чём и речь, – вздохнул он. – Значит, предлагаю так. Сначала маскируемся, потом добываем еду и оружие, хотя бы холодное, стараемся не попасться фауне. Принимается?

– Принимается, только обними меня сначала, – Марье, конечно, не впервой было чувствовать себя в окружении агрессивной фауны, но всё-таки ей отчего-то хотелось покоя, и эти свои желания она не понимала.