Единый учебник новейшей истории

Харизмы им всем не хватает. Хари…з… ее самой. Кстати, первые четыре буквы уже, вроде, есть, а вот дальше, чтоб с продолжением букв – вот это никак.

Я бы не вынул перо из чернильницы, не выслушав загодя все доводы «за» и все доводы «против». И после того, как я их выслушал, последовал вывод: харизмы у них йох – древнее слово, впоследствии присвоенное тюркскими народами, означает оно: «нет».

И тут я вхожу в умозрения – их у меня множество – с одной лишь целью: послужить Отечеству в качестве натуры. Натуры, с которой и надо списывать государственный ум. Если соединить его с безрассудством, распорядительность, неизвестным происхождением и рыцарской отвагой, то и получится то, что мы все почитаем за государственного деятеля – тысяча криворотых чертей вам всем в глотку!!!

Нет, конечно, можно ездить по стране, удивляя всех своей подвижностью и жадностью разума (или одной только жадностью), стремясь при этом уловить в мелькающем пейзаже физиономию края, но все эти прыжки и коленца не будут иметь ничего общего с трепетом бессознательного, повинного во всем, что происходит в наших высших сферах.

Премьер побывал на Московской международной книжной ярмарке.

И правильно, чего бы не посетить умирающего.

С той поры, как ввели на книги 20 процентов НДС, с тех пор и не можем выкарабкаться. Книги в магазинах в тот самый момент подорожали в два-три раза, а магазины все равно не смогли заплатить тот самый НДС. Выгребли, потом, конечно. Кто-то разорился, кто-то сменил профиль. Но книжный рынок тогда рухнул. Разорились оптовики, перестали существовать издательства. Потом НДС снизили до 18, потом и до 10 процентов. Но рынок уже упал. Потом он восстановился, потихонечку, но это был уже другой рынок. Детективы, книги про здоровье, детские книги. Все, что можно сделать быстро. А вот гуманитарную, художественную литературу не сделать быстро – иногда три года на книгу, иногда шесть лет. Но кто ж ее потом купит? Через шесть лет цена на нее ой какая будет. Особенно, если трудилось маленькое издательство.

Так что все перешли на «быстрые» книги. Тут уж не до качества. Только бы выжить, так что под обложкой может быть все, что угодно. 70 книг в месяц – и выживешь. Правда, система распространения тоже рухнула. Где-то там, в глубинке, есть еще книжные магазины, но до них книгу надо еще довести.

Дадут кредиты в банке распространителю книг – довезет. А если не дадут – рухнет и он.

Вот перестали давать кредиты на это дело в 2009 году – и получился очередной книжный кризис.

К апрелю 2010-го года он бушевал уже во всей книжной отросли.

Вот так и живем – от одного кризиса к другому.

Самая читающая страна мира – 140 миллионов человек. Даже если из них читает книги только 1 процент – это все равно 1,4 миллиона, а тираж книги в 5000 экз. считается большим. 1–2 тысячи – еще можно пристроить, а вот 5 тысяч уже не продать.

То есть, тираж новой книги редко достигает цифры в 0,001 процента от населения страны и редко продается он весь. Чаще уходит под нож, в макулатуру.

Вот такой у нас культурный показатель.Так что самое время посетить Московскую международную книжную ярмарку.

Совершено, знаете ли, некогда заниматься делом – то в глубины в гидрокостюме надо погружаться, то на самолете облетать пожары, а то и на машине отечественной надо прокатиться по дорогам Родины. А еще – надо взвесить медведей, рыб развести, заводы построить, поговорить с народом и явить ему ум.А еще статеечку, предисловие написать и книжечку с предисловием тем в руках подержать. Ну, какой титан, я вас спрашиваю, при этом еще и делом своим заниматься будет, не обрыднув совсем?

Размышлял я тут о русских фамилиях. Некоторые мне нравятся больше других. Странные размышления, но никак не отвязаться.

Фамилия Чуров, к примеру, мне нравится больше, чем фамилии – Поленов, Дубинин Бревнов или Пнев. По звучанию, прежде всего – Чу-ро-в, Чур-роввв!!!

Вот произнесешь – и на душе сразу хорошо как-то, свободно и дышится легко. Это все от демократии, наверно. Чуров!!! Еще раз – Чур-ровв!!! Ну, никак! Никак не надышаться. Чуррр-ррроввв!!!

Боже, сохрани наших начальников, огороди, укрой их от всякой напасти, не возведи на них никакую напраслину, избавь от клеветы, а заодно и от гнева народного.

А то, ведь, народ-то, народишко, раскрысятнившись, как схватит подвернувшуюся по руки орясину, да как даст ею вдоль хребта родимого. Некогда ему разбираться в повседневных поступках и отделять зерна от плевел, а мух от котлет. Он котлеты готов замесить вместе с мухами, а начальников вместе с плевелами, даром что он иногда, очень временно, превращается в электорат. Как даст – и электорат он или только призрачная его видимость – это, как раз, и будет совершенно неважно, всем лишенным хребта. И становись потом в следующей жизни, хоть мулом, хоть лошадью, хоть и грандом испанским – все равно долог путь будет до настоящего на Руси начальничка.

Так что, сейчас, не когда-нибудь завтра, а сегодня, сохрани им рученьки невывернутыми, вместе с ноженьками – очень тебя об том прошу.

За сим и остаюсь,

твой любимый раб,Етишка.

Я большой оптимист во всех своих проектах. Следующий мой проект называется так: любовь очень простого народа к очень непростому.

Любовь – это же чувство необъяснимое. Любят же не «потому что», а просто так. Я за такую любовь. Чтоб они не делали, а в результате – любовь. Любят, несмотря ни на что – вот к чему я стремлюсь. Проехал по дороге – любят, прокатился на самолете за их собственный счет – любят. Ограбил – любят, убил, зверски расковыряв – все равно любят.Я еще не подобрал всех нужных слов, для описания этой любви. Любовь – это же еще и философия, а эта дама имеет в своем распоряжении самые красивые фразы для всего на свете. Осталось только их выбрать из целой груды. Сегодня я уже не намерен в ней рыться, но завтра, ото сна восстав, займусь этим со всей присущей мне в этом деле страстью.

А вот и фамилия Грызлов – мля, мля – это фамилия настоящего государственного деятеля, изобретателя фильтров для воды, просветителя и преобразователя. Это же из самого звучания фамилии становится ясно. Грызлов – хорошо, не правда ли?

И это даже лучше, на мой взгляд, чем Столыпин, потому что Столыпин хоть и звучит основательно и даже фундаментально, но нет тут такой необходимой, для преобразований, экспрессии. А тут – Грызлов! – она есть. Особенно если, произнося, всякий раз менять ударение с первого слога на второй и со второго на первый. Вот это «ррры» – обеспечивает рокочущий звук, который заканчивается «з» – режущим звуком. А дальше – «лов» – все спокойно, потому что уже все отрезали.

Есть и другие звучные русские фамилии – Скалозубов, например, но Грызлов мне западает в душу больше.

– Кука, Кука! – нравится мне этот звук. Не знаю, какое он имеет отношение к любви и к начальству, но думаю, что ничего в этом мире просто так не происходит. Он возник немедленно после того, как я заговорил о любви, и не оставлял меня в покое еще часа полтора. Я считаю, что это знак. Один старинный чур… дак всюду расставлял знаки nota bene или NB, потому что все хотел взять на заметку, на все хотел обратить внимание. Чем это все закончилось? Гражданской войной и человекоубийством. А вот знак «Кука» мне представляется не то, чтобы не таким кровожадным, но и вовсе примиряющим, равняющим. Например, Кук – мореплаватель, а кукарача – это таракан. То есть, от величайшего мореплавателя до таракана – всего лишь пять букв.

Я считаю, что в данном случае, мы говорим об истинной толерантности (или что-то вроде этого).

Сегодня – величайший, а добавляем буквы – и уже таракан.

Доехал президент до города Воронежа – и сразу в поле, посмотреть на урожай.

Это удивительно! Знаете ли, удивительные можно сделать открытия, земную жизнь пройдя до середины, не оказавшись в сумрачном лесу. Например, открытие о том, что надо поливать. Вот не поливаешь – урожай картошки 8 тонн, а поливаешь – 30.

А как эти мысли приводит в порядок ум! Как только подумаешь, что надо поливать, так сейчас же и о дорогах, и о канавах, и о заборах, и о домах, и о технике, и о том, что бурьян косить надо, и о биогазе можно вспомнить. Ведь тянуть в каждую деревню газовую трубу – это же глупость. Надо биореактор ставить, и навоз в него со всей деревни вместе со скошенным бурьяном возить, а еще надо заготавливать навоз, чтоб и на зиму хватило – столько мыслей сразу приходит – просто сразу и не сосчитать.

И министров с собой хорошо что прихватили. Им тоже полезно думать. О поливе.А вдруг и правда все наладится?

А я вот все время думаю о лопате. Некоторые берут у руки лопату первый раз в жизни в сорок, с небольшим, лет, а кое-кто вот уже сорок лет все никак не может расстаться с лопатой. И вдруг они встречаются на картофельном поле. И тот, кто впервые оказался на нем с лопатой, немедленно начинает рыть, отчего к нему и приходят всякие мысли. Потрясающе.

Вот так и живем. От того момента, когда начальство окажется с лопатой в поле до того момента, когда оно снова окажется на том же поле все с той же лопатой.