Эдудант и Францимор

Когда начало смеркаться, Францимор предложил пройтись по лесу, подышать свежим воздухом. Эдудант согласился и созвал школьников. Мальчики и девочки, построившись парами, пошли в лес. Уже порядком стемнело, но детям не было страшно, наоборот, они весело разговаривали, прыгали и пели.

Шли они, шли — вдруг слышат чудную музыку. Никто не знал, откуда долетают эти звуки. Тут ребята вышли на большую просеку. Прямо над ней стояла полная луна, и в лучах её дети увидели фей и русалок, которые, взявшись за руки, вели хороводы. Они танцевали так очаровательно, так грациозно, как настоящие балерины, и детям в первое мгновение показалось, что это показывают своё искусство артистки.

Неподалёку был пруд, на плотине сидел какой-то зелёный старичок и выводил на саксофоне танцевальные мелодии.

Все любовались прекрасным зрелищем, но мальчикам скоро надоело, и они начали смеяться над феями, показывать им язык. Попросту сказать, по своему мальчишескому обычаю, портить девочкам игру.

Феи обиделись и стали жаловаться своей королеве:

— Эти мальчишки строят нам рожи! Чего они пристают?

— Пускай не лезут! Они перестали танцевать.

Чур, я не играю! — говорили они одна за другой и, надув губки, отходили в сторону.

Королева фей рассердилась, подбежала к Эдуданту с Францимором и накинулась на них:

— Извольте сейчас же увести своих шалопаев и оставить нас в покое. У нас сейчас урок ритмики, и потрудитесь нам не мешать.

— Пани, — с достоинством ответил Францимор, — я попросил бы вас быть разборчивей в выражениях. Это вовсе не шалопаи, а школьники.

— Мы никого не трогаем, и пускай нас тоже оставят в покое! — кричала королева фей. — А не то я как разозлюсь, да как возьму метлу, да всыплю вашим сорванцам по первое число.

— Виноват! — вмешался задетый за живое Эдудант. — Это уж вы совсем зря. Своих детей мы наказываем сами.

— Нечего сказать — воспитанные детки! — презрительно промолвила королева фей. — Видно, яблоко от яблони недалеко падает. Фи, какие бесстыжие.

— Потише, гражданочка! — оборвал её Францимор.

— Что? Что? — взвизгнула королева. — Какая я вам гражданочка?! Я урождённая Гопляляева, понимаете? Мой отец был майором в армии короля гномов. Это просто неслыханно!

Просто неслыханно! — повторили остальные феи.

— Дамы, — произнесла королева дрожащим от возмущения голосом, — не будем тратить время на разговоры с этими невежами. Пойдёмте домой!

Она несколько раз ударила в ладоши, и по её знаку феи поспешно удалились. Вслед за ними скрылась и сама королева.

А зелёный старичок, видевший всю эту сцену, хлопнул себя по бёдрам и сказал:

— Вот так всегда бывает!

— Что бывает, дедушка? — спросил Эдудант.

— Ничего не бывает, — жалобно ответил старичок, — и коли так и дальше пойдёт, то до самой смерти моей ничего не будет. Понимаете, она, — старичок показал в ту сторону, куда удалились феи, — то бишь королева фей, наняла меня, чтоб им под мою музыку прыгать, но как только доходит до платы, так она в кусты. Поганое дело! Вот какая нынче пошла коммерция!

— А кто вы такой, дедушка? — спросил Францимор.

— Да я… водяной здешний, — объяснил зелёный старичок. — Но по нынешним временам быть водяным — ремесло малоприбыльное. Вот я и подрабатываю на саксофоне. А тут сплошные убытки, как вы изволили убедиться. Зря только время потратил. Ну ладно, в следующий раз я её проучу! И зелёный старичок сердито сплюнул. На минуту воцарилась тишина. Потом водяной вспомнил, что разговаривает с господами, но даже им не представился. Он поклонился и сказал:

— А зовут меня Гуго Воднянский. Братья ответили поклоном. Эдудант задумчиво промолвил:

— Воднянский, Воднянский… Как будто знакомая фамилия…

— Нет ли у вас родственника в Воднянах? — спросил Францимор старичка. — Дело в том, что я знаю там пана одного, по фамилии Вассерфогль… Небольшого росточка… в пенсне… — прибавил Эдудант.

— Ну ещё бы! — радостно воскликнул зелёный старичок. — Мне ли не знать Вассерфогля из Воднян? Оскара Вассерфогля! Это мой дядюшка! Мамаша моей двоюродной сестры — его свояченица. Весьма достойный пан. Он был много лет в Воднянах председателем религиозной общины. Но потом отказался: очень, мол, нужно! Как он теперь поживает?

— Да так себе, — ответил Эдудант. — У него все по-старому…

— Что поделаешь… — кивнул водяной. — Но… но… господа… раз уж мы встретились, не угодно ли вам навестить меня в моём обиталище на дне этого пруда? Я показал бы вам человеческие души, которые хранятся у меня в горшочках. Отличная коллекция…

Братья вежливо отказались.

Зелёный старичок почесал в затылке и покосился на школьников, которые, столпившись вокруг них троих, слушали этот разговор.

Потом откашлялся, точно хотел высказать какую-то просьбу, но не решался.

— Достопочтенные господа, — наконец начал он, — позвольте мне утащить под воду кого-нибудь из мальчиков или девочек! Мне бы очень хотелось пополнить свою коллекцию человеческих душ…

— Об этом и не заикайтесь! — воскликнул Эдудант.

— Ну хоть вон того, самого маленького… — стал выпрашивать водяной. — Ведь сущий пустяк… у вас не убудет. Вы поглядите, какой заморыш! Все равно на экзаменах провалится. Право, для вас никакого значения, а у меня в коллекции — одной душонкой больше.

Он шагнул вперёд и уже хотел схватить мальчишку за ногу, чтоб утащить на дно. Но Эдудант преградил ему дорогу.

— Только троньте! — сказал он с угрозой в голосе. — Я тогда весь ваш пруд выпью, и вы останетесь на мели!

Водяной испугался. Отчаянно взвыв, он бултыхнулся стремглав в воду — и был таков.

ГЛАВА 8 ФУТБОЛЬНЫЙ МАТЧ В ПАМЯТЬ СОЛОВЬЯ-РАЗБОЙНИКА. КАК ЭДУДАНТ И ФРАНЦИМОР ОТЛИЧИЛИСЬ. РАДОСТЬ ПАНА ВОДНЯНСКОГО

На другой день генерал Сельдерини из Нямнямии вернулся со своей шайкой из разбойничьего набега. Разбойники сияли: набег удался на славу. Было награблено великое множество золота, драгоценных камней, мехов, пряностей — перца, гвоздики, аниса, шафрана, а также фиников, лакрицы, кокосовых орехов, ананасов и разных, наливок и настоек. Они обобрали купцов до нитки, прежде всего захватив у них трещотки, волчки, мячи, «тёщины языки», шоколад, переводные картинки и коллекции иностранных марок. Ничего им не оставили: ни мыла, ни жжёного сахара, ни пряников, ни конфет, ни открыток, ни игральных карт, ни книжек с картинками. Сняли с них бурнусы, камзолы и рубашки, стащили с ног сапоги и оставили им одни только шляпы, чтоб в городе купцам совсем голыми не показываться.

Понятное дело, разбойники страшно обрадовались такой удаче, и вся шайка три дня и три ночи пировала в честь своей великой победы.

На четвёртый день атаман Сельдерини велел позвать к нему Эдуданта с Францимором и, когда братья явились, промолвил:

— Друзья мои верные! Близится день великого состязания, именуемого «Матч в память Соловья-разбойника». Мы ежегодно встречаемся на футбольном поле с шайкой великого атамана Отмыкасия Убейзарежского в борьбе за первенство нашего края. Нынче нам туго придётся: играть будем на стадионе противника в Индржиховом Поржичи. Откровенно говоря, исход нынешнего матча внушает мне серьёзные опасения. У наших соперников явное преимущество: нашей команде придётся выступать в ослабленном составе. Мы потеряли двух замечательных игроков: нашего доблестного соратника Казимора, по прозвищу Бедя, у которого опять вывих колена, и вратаря Кренделя Загогулистого, многократного участника международных встреч, сейчас отбывающего срок за кражу. Гром и молния! Неужели мне суждено быть свидетелем того, как наша команда будет побеждена с разгромным счётом?