Эдвард Мунк
Шрифт:
Двадцати трех лет Мунк создал картины, вызвавшие внимание и шум: «Больная девочка», «На другой день» и «Переходный возраст». «Больная девочка» — это нечто большее, чем прощание Мунка с любимой сестрой. Это поэма, мечта о смерти. Девочка сидит на стуле, повернув лицо к свету. Бледное лицо, облагороженное смертью, незаметно сливается с дневным светом. В волосах бледно-красные полосы, легкое маленькое красное пятно у рта. Тетка, сидящая рядом, склонила голову. Все кончено. Ее глаза не выносят этого зрелища. Больная стала светом.
Картина выдержана в неярких серых и зеленых тонах, линии мягки. Их скорее чувствуешь, чем видишь. Смысл картины — мир, освобождение.
Этой картиной Мунк вызвал целую бурю. Картина состояла не только из красок и линий. Она была одновременно музыкой,
«Из земли ты вышел, светом ты станешь».
На картине «На другой день» изображена полуобнаженная, смертельно усталая женщина. Пьяная, полуодетая, она лежит на кровати. Перед кроватью столик с бутылками и стаканами. Блуза расстегнута на груди. Рука и волосы откинуты в сторону зрителя. Теперь она может поспать.
На картине «Переходный возраст» обнаженная четырнадцатилетняя девочка сидит на краю постели. За ней — тяжелая, мешкообразная тень. Сложенные руки зажаты коленями. Видно, как в этой белой фигуре просыпается сознание пола и страх.
Критика обрушилась на Мунка с огромной силой. Его ругательски ругали и советовали найти себе другую профессию. Критики были возмущены безнравственностью картин. Они называли их болезненными, грубыми. После выставки этих трех картин рецензент крупнейшей газеты писал:
«Лучшая услуга, которую можно оказать Эдварду Мунку, это молча пройти мимо его картин. Картины Мунка значительно снизили уровень выставки. Приняв эти картины, жюри оказало ему плохую услугу».
Второй критик писал:
«Ради самого Мунка мне хочется, чтобы его картина „Больная девочка“ была снята с выставки. Не потому, что она менее свидетельствует о его даровании, чем его предыдущие работы, но потому, что показывает его лень в области саморазвития. „Больная девочка“ в ее теперешнем виде — это испорченный, наполовину уже стертый набросок. Это неудача».
Третий критик писал:
«Тут речь идет уже не о характере, а о полубезумных бреднях, о настроении, возникающем при белой горячке, о бредовых галлюцинациях».
Даже двоюродный брат Мунка, художник Густав Венцель [5] , критиковал картину.
— Ты пишешь, как свинья, Эдвард. Что за руки ты нарисовал, они похожи на обрубки.
— Не можем же мы все писать веточки и ноготки, — отвечал Мунк.
Мунк отдал картину Кристиану Крогу [6] , поскольку Крогу она понравилась. Через тридцать лет более поздний вариант картины был продан за 50 тысяч франков.
5
Густав Венцель (1859–1927) — норвежский художник-пейзажист.
6
Кристиан Крог (1852–1925) — один из прогрессивных норвежских художников, писавших картины на социальные темы.
В 1908 году Национальная галерея в Осло купила картину «На другой день», и в связи с этим один из ведущих критиков писал: «Отныне граждане города не смогут водить своих дочерей в Национальную галерею. Доколе пьяным проституткам Эдварда Мунка будет разрешаться спать в государственной Национальной галерее, чтобы опомниться от хмеля?»
Об одном из самых плохих критиков искусства Мунк сказал:
— Поскольку ему не удалось стать поэтом, и из-за болезни пришлось носить синие очки, он сделался знатоком искусства.
В кругу художников многие рано поняли, что Мунк — великий художник.
Среди художников Осло, сплотившихся вокруг Мунка, были Кристиан Крог и Эрик Вереншёлль [7] . Несмотря на то, что Мунк редко хвалил их вещи, они писали о нем, помогали ему деньгами.
Впервые Мунк поехал за границу в 1885 году. Три недели он провел в Париже.
В двадцать шесть лет, осенью 1889 года Эдвард Мунк получил государственную стипендию. Он снова поехал в Париж. Четыре месяца он посещал Бонна [8] . Смотрел в Париже картины Мане, Писсарро, Сёра, Синьяка и Кутюра [9] .
7
Эрик
Вереншёлль (1855–1938) — выдающийся норвежский жанрист и пейзажист.8
Леон Бонна (1833–1922) — французский художник-портретист.
9
Тома Кутюр (1815–1879) — французский живописец академического направления.
После пребывания в Париже в 1889 году Мунк снова получил государственную субсидию и в последующие годы много путешествовал. Был во Франции, Германии, Италии, но весной обычно возвращался на родину к Осло-фьорду.
Юность Мунка протекала безалаберно.
Однажды, в тридцатых годах, он сказал:
— О Париже я ничего не помню. Помню только, что перед завтраком мы выпивали, чтобы протрезветь, а потом пили, чтобы опьянеть.
— Железнодорожники — хорошие люди. Они многое видели и могут дать добрый совет. Я возвращался домой из Германии без копейки денег. Большую часть времени проводил в уборной. И все-таки они меня обнаружили. Я сказал, что я норвежец, что у меня нет денег. И знаете, что ответил железнодорожник? А почему вы не пошли к норвежскому посланнику и не попросили отправить вас на родину? Тогда бы вам дали денег. Пожалуйста, вот вам сосиска.
Пробыв некоторое время в Ницце, Мунк отправился в Монте-Карло. Там он встретил норвежских друзей, которые изобрели свои правила игры. Как только какая-либо масть выходила пять раз подряд, они ставили несколько франков на другую. Если проигрывали — удваивали ставку. Они играли таким образом уже несколько дней и вполне покрывали свои насущные нужды. Сначала Мунк в это не поверил. Но, увидев игру, решил сам попытаться. Он собирался поставить сто франков и увеличивать ставку после каждого выигрыша.
— Хуже всего было решить, на какой сумме выигрыша остановиться. Я сказал себе: Эдвард, сколько тебе нужно, чтобы писать, когда ты хочешь и как ты хочешь? Я решил, что мне нужно 50 тысяч франков. Как только выиграешь 60 тысяч франков, уходи.
10 тысяч франков пойдут на помощь другим художникам. Я дал себе обещание кончить, как только выиграю 60 тысяч франков. Я был уверен, что не поддамся жадности и азарту. Выиграв нужную мне сумму, уйду. Я сел за стол, где черное и красное выходили почти поочередно. Я долго ждал, чтобы один цвет вышел пять раз подряд. Только тогда я начну играть. Но нет, черное и красное по-прежнему выходили попеременно. Мне не понравился тот, кто руководил игрой, и я пересел к другому столу. Сидевший за ним мне тоже не понравился, но я остался. Наконец черный шар вышел в пятый раз. Я поставил сто франков на красное. Вышел черный. Я поставил двести на красное. Поверите, черный вышел в седьмой раз! Он загреб мои денежки. Загреб длинной лопатой. Все произошло так быстро. И все. Я вышел в сад. У меня был с собой пакет с бутербродами. Я вошел в писсуар. За мной вошел мужчина и стал меня уговаривать не кончать жизнь самоубийством.
— Я художник, — сказал я, — и совсем не собираюсь лишать себя жизни.
Вот вам билет до Ниццы и двадцать франков.
Он проводил меня на вокзал и я уехал. Я не игрок. Мне просто хотелось иметь деньги.
БЕРЛИНСКИЙ ПЕРИОД. «ФРИЗ ЖИЗНИ»
— Ты прославился скандалами, — сказал Хольгер Драхман [10] Мунку, когда они однажды вечером сидели вместе с Августом Стриндбергом [11] в берлинском кабаке. Мунк встал и вышел. Стриндберг сказал:
10
Хольгер Драхман (1846–1908) — датский поэт.
11
Август Стриндберг (1849–1912) — известный шведский писатель.