Её личное безумие

Всё это время он жил совсем другой жизнью и, кажется, что даже сам он успел измениться.

После случившегося с Лорен он долго не мог прийти в себя. Было страшно даже делать вздохи от тех воспоминаний, которые продолжали мелькать перед его глазами. Лорен умирала на его руках. Он помнит это. Он помнит, как это чувство всего за какой-то миг смогло доставить такую сильную боль, что хотелось тут же упасть и больше никогда не подниматься. Это было слишком страшно. Он до сих пор удивлялся, как нашёл в себе силы через такое пройти.

Но в этом и есть смысл любви, правда?

Когда хочется уже жить не для самого себя. Когда ты вдруг резко начинаешь жить для кого-то другого.

Зейн с грустью улыбается и заворачивает за угол, зная, что прямо сейчас увидит знакомый тренажёрный зал. Интересно, изменилось ли здесь что-нибудь?

И ему предстоит понять, что да. Изменилось. Стало меньше людей, меньше когда-то надоедавшего шума. Теперь здесь царила уютная тишина и Малику даже становится страшно на пару секунд от такой наполнявшей его пустоты. Куда же все делись?

Но Зейн почти сразу всё вспоминает. Сейчас же прошли почти все экзамены. И естественно, что многие просто разъехались по домам. Очередной период каникул и такого ценного отдыха. Но жаль, что сам Зейн ещё не скоро сможет заставить себя отдохнуть.

– Вау, кто же у нас объявился! – чей-то голос, который моментально заставляет Малика остановиться. – Думал, ты уже не удосужишься к нам приехать.

Найл. Удаётся увидеть его довольные голубые глаза и эту знакомую улыбку, от которой мгновенно удаётся забыть обо всех проблемах. Хоран ведь был ещё тем забавным человеком. На своей волне, со своими мыслями. Но главное, что хотя бы он сейчас проявил искреннюю радость от возвращения Зейна обратно в это учебное здание.

Малик подходит к своему приятелю ближе и, обмениваясь счастливым объятиями, он внимательно проходится взглядом по остальным участкам этого помещения. Как-то тут совсем пусто и одиноко. Грустно видеть такую картину.

– Что-то изменилось за время моего отсутствия? – решается спросить он, так и чувствуя ужасающие ответы на заданный им вопрос.

Но Найл реагирует вполне спокойно. Пожимает слегка плечами, будто так и давая понять, что ничего уж слишком странного точно не произошло.

– Вроде ничего такого, – говорит он, отчего Малик чувствует приятное облегчение. Но ненадолго, так как Хоран мгновенно вспоминает одну важную деталь. – Только Виктория куда-то пропала. Стайлс тут бедный уже целую панику успел поднять, так как не понимает, куда она делась. Но Лиам даже не парится. Говорит, что раз и машины Виктории нет, то значит его сестра просто решила куда-то уехать.

Зейн не знает, что сказать. Он молчит, продолжая смотреть на абсолютно невозмутимого блондина, который никак не выражает своего беспокойства. Может, всё это действительно было нормальным?

Но Зейн не знает, что думать. Ведь с Викторией ближе всего приходилось быть именно ему. И кому, как ни Малику, было не знать о том, что Виктория никогда так резко не исчезала. Подобные выходки было не в её стиле и раз подобное успело случиться, значит этому была важная причина.

Но Малик резко отвлекается от мыслей о Виктории. В голове проявляется другая личность и он понимает, что узнать об этом человеке ему сейчас было гораздо важнее.

– А где Томлинсон? – вопрос произносится на одном выдохе. С напряжением, с волнением в мужском тоне.

Найл даже не удивляется. Это было ожидаемо и он просто проникается пониманием к происходящей ситуации.

– В зале огнестрельного оружия. В последнее время Луи засиживается там целыми днями.

Зейну приходится застыть на месте. Ответ не очень радует его и он тут же становится мрачным, понимая, что занятие Томлинсона было не самым удачным. И зачем ему только сейчас играться с оружием?

Это всё слишком сильно не нравится Зейну. Это всё слишком сильно начинает его злить.

Зейн прощается с Найлом, обещая вернуться и продолжить обсуждение всех остальных изменений, успевших пройти за этот небольшой период. Сейчас почему-то все мысли вокруг Луи, отчего было глупо продолжать разговор с другим человеком. Все желания обращены к Томлинсону, а значит стоит уделить время именно ему.

Зейн должен узнать, что с ним происходит. Какого чёрта он даже не навестил Лорен и даже не подал никакого признака своего существования. Не мог же он вести себя подобным образом без важной причины, правда? Не мог же он вести себя, как самый конченный урод, не имея достойного повода своего поведению?

Зейн хотел верить, что не мог. Поэтому он и ускорил свой шаг с замиранием сердца проходя вовнутрь нужного зала. Это тёмное помещение. Те самые мрачные стены и всё та же пустота, которая пронизывала каждый дюйм этого здания.

Зейн двигается дальше. Ему уже прекрасно слышны раздающиеся выстрелы и это ясно даёт понять, что кто-то прямо сейчас проверяет свои навыки пользования пистолетом. Выстрелы слышны всё ближе.

И стоит сделать пару шагов, как Зейн замечает нужного человека. Видит его ровную спину, плотную хватку рук. А потом и его уверенное нажатие на курок, от которого раздаётся очередной выстрел. Пуля попадает в центр мишени и Зейн даже не дёргается, когда замечает хладнокровную усмешку у стоящего перед ним человека.

Луи выглядит напряжённым. И уж явно не самым счастливым человеком в этом пустынном месте.

– Зачем ты пришёл? – холодный голос раздаётся достаточно резко и Зейн с жёсткостью на него реагирует.

Значит, Томлинсон, даже не оборачиваясь, смог его узнать. Прекрасно. Неужели Луи хотя бы помнит, кто он такой?

– Наверное, нам всё же нужно поговорить, – просто объясняет Зейн, с облегчением наблюдая, как Томлинсон ставит пистолет на предохранитель. – Ты так не думаешь?

На его вопрос реагирует с очередной ухмылкой. Какой-то даже чересчур злорадной, отчего Малику приходится сжать свои руки в большем напряжении. Этот разговор становится ему очень неприятным. Особенно, когда на него так высокомерно и так презрительно впиваются эти знакомые голубые глаза. Теперь они словно лёд. Теперь в этом взгляде одна жгучая ярость.

– Ты хочешь мне что-то рассказать? – Луи говорит вполне спокойно, полностью оборачиваясь к своему собеседнику и откладывая своё оружие в сторону. – Но дай-ка я сам отгадаю, в чём именно тебе бы хотелось мне признаться, – небольшая пауза и Малик чувствует, как нервно бьётся его собственное сердце. Внутри плохое предчувствие. Внутри едкий страх. – И наверняка в том, как круто было трахать девушку своего бывшего друга. Да, Зейн?

Вопрос, будто прямой удар в лицо. Зейн уже едва удерживается на ногах. Уже с немалым трудом продолжает себя контролировать.