Ее мальчишка

— Я собираюсь уехать, Тедди, — она решила говорить прямо, без обиняков.

— Значит, уехать, — повторил он ее слова, и в его голосе не было ни капли удивления — только бескрайняя печаль. — Скажи, Лотта, кто я для тебя? Мальчишка, который влюблен в тебя без памяти и ничем не отличается от других твоих поклонников, и ты обратила на него внимание лишь потому, что он неплохо шутит и отлично целуется? — в его голосе прозвучала жестокая ирония и насмешка над самим собой.

— Тедди, теперь ничто не имеет значения, — тихо ответила Лотта. — Я совершила ошибку, я завлекла тебя в эту круговерть — мне и расплачиваться. Ты переживешь, Тедди, поверь мне.

— Значит, переживу? А как же любовь, Лотта? Неужели Томас, который по минутам отслеживает время, отведенное для тебя, Лотта, дороже тебе? Неужели ты хочешь заставить меня поверить в твои великие к нему чувства? Да будь это так, Лотта, ты бы уехала отсюда еще до того, как все зашло слишком далеко. Почему ты так сильно заботишься о нем и о его чувствах, но совершенно не думаешь обо мне? — в его голосе звучало отчаяние, отчаяние потерять то, что почти уже ему принадлежало.

— Тедди, я должна уехать.

— А я не могу тебя отпустить, — он приблизился к ней вплотную, и она почувствовала его дыхание на своих губах.

— Тедди…

— Оставь это надуманное чувство долга перед Томасом, Лотта. Тебе просто необходим предлог, чтобы уехать. В твою жизнь наконец-то проникло настоящее, искреннее, живое чувство, а ты попросту боишься перемен. Трусиха.

Лотта слушала его и удивлялась, как он, двадцатилетний еще-мальчишка, тонко разгадал ее суть.

— Ты прав, Тедди, — выдохнула она в ответ.

— Если я прав, мне теперь можно надеться, что ты выкинешь эти глупые страхи из головы и откроешь новую страницу своей жизни? — спросил он, и на его лице появилась улыбка, полная надежды.

Вместо ответа Лотта накрыла его губы своими и поцеловала его. И когда он ответил на поцелуй, обнял ее и прижал к себе, впервые в жизни она почувствовала, что поступает правильно — по велению своего сердца.