Ее маленькая тайна

На веранде появились Папа со вторым гостем, и Монах заспешил к ним, проронив довольно громко:

— Удобная штука, особенно в такую жару. — Одарил меня на прощание взглядом, и я поняла, что заполучила заклятого врага.

Папа проводил гостей, а Резо перебрался поближе ко мне.

— Сашка Монах, — заявил он через пять минут, глядя в голубое небо.

— Что? — не поняла я.

— Парень, что с тобой разговаривал, Сашка Монах.

— Монах это фамилия? — решила я продемонстрировать интерес.

— Нет. Просто он говорит, что в семинарии учился. Врет.

Я кивнула, не зная, что сказать на это, и ожидая, что еще поведает мне Резо.

— Я бы не стал особенно на него рассчитывать, — заявил он, когда я уже и ждать забыла. — Я имею в виду Монаха. Хотя он в общем-то неплохой парень. И женщинам нравится.

— Ты о чем это? — подняла я брови.

— Ну… — Резо замялся, снял очки, покрутил их в руках и вновь водрузил на нос. — Он с тобой заигрывал и все такое… Я думаю, что должен тебя предупредить.

— А… Спасибо, — сказала я.

— Рад, что ты поняла меня правильно. Иногда люди воспринимают все совсем не так, как ты сам хотел бы. От этого большие проблемы. Ты имеешь в виду одно, а они совсем другое, ну и получается путаница. Ты понимаешь, о чем я?

— Конечно. О путанице.

— Я просто хотел предупредить. Сашка неплохой парень, но для такой девушки, как ты, он не пара. Решать, конечно, будешь ты, но сказать я обязан. Ты как считаешь?

— Так же, — вздохнула я и спросила:

— Резо, у тебя когда-нибудь болит голова?

— Нет, а что? — удивился он.

— Ты так много думаешь… У меня, когда я начинаю много думать, голова болит.

— Мне кажется, это не от мыслей, а от чтения. Ты очень много читаешь. Хорошо, когда девушка умная, но много читать вредно.

— Это кто сказал? — удивилась я.

— Это мое наблюдение. Ты когда долго читаешь, потом сидишь грустная и хмуришься, значит, чтение тебе не на пользу. Лучше плавай в бассейне, у тебя от этого настроение хорошее. И плавание укрепляет здоровье, это кто хочешь скажет.

— Тогда пойду еще поплаваю.

Вечером, когда пришел Док, я сказала:

— С Орловым не встречайся, звони по телефону и только из больницы.

— Почему? — насторожился он.

— Потому что береженого Бог бережет.

— Что-нибудь случилось? «Ну вот, пожалуйста…»

— Ничего не случилось, просто волнуюсь за тебя.

— Орлов интересуется новостями.

— Спит и видит себя генералом, — хмыкнула я, хотя злилась на человека совершенно напрасно: генерала ему в свое время обещала именно я, чего ж теперь недовольство высказывать. — Есть у меня для него кое-какие новости, запоминай и ничего не напутай.

— Может, лучше записать?

— С ума сошел! — поразилась я. — А если обыщут?

— Значит, тебя подозревают? — всерьез испугался он.

— Нет. Пока. И, ради Бога, не нервничай.

Проводив Дока, я опять задумалась. После встречи с Монахом рассчитывать на то, что у меня будет много времени для осуществления моих идей, не приходилось.

Придется поторопиться. Поэтому со следующего дня я занялась сбором информации, выуживала ценные сведения из головы дорогого Папы. Для этого пришлось провести целый шахматный турнир и вертеться у него перед глазами с утра до вечера. Впрочем, он не возражал. Три операции, проведенные милицией в течение ближайших дней, особого впечатления на Папу не произвели и по-настоящему не взволновали. Он знал, что ментам иногда везет, и горевать по этому поводу не собирался. Мое имя в связи с данными событиями ни разу не всплыло в его мозгу. Это меня воодушевило.

В пятницу, в шесть часов вечера, у Папы собралась компания из четырех человек. Раньше никого из них я не видела. Все были много моложе Папы, обращались к нему подчеркнуто уважительно, но мысленно иначе как старым козлом не называли. В общем, компания приятная во всех отношениях, потому что Папа, глядя на них с презрением, думал: «Щенки паршивые, передушить вас — раз плюнуть, только руки пачкать неохота…» Это Папа малость загнул: и придушил бы, и руки бы испачкал, но твердо знал: на смену этим придут другие, так что смысла нет душить, лучше договариваться.

Я в тот вечер выступала в роли хозяйки, то есть подносила угощения и тут же исчезала. Но так как гостеприимство требовало, чтобы я появлялась не раз и не два, кое-какие сведения почерпнуть сумела. Сидящий справа от Папы тип, по имени Алексей, очень меня насторожил. Поглядывал с интересом и вроде ко мне приценивался. Не далее как вчера у них с Монахом состоялся занятный разговор. Неожиданная дружба между ними возникла по двум причинам: один из них Папу очень не любил, другой смертельно боялся. После моей прозрачной угрозы страх усилился. Монах решил, что найдет с Алексеем общий язык, и не ошибся. Теперь, разглядывая меня, тот силился понять, кто я и по какой надобности обхаживаю Папу, то есть надобность была ему ясна, а вот для кого я стараюсь — нет.

«Этот Алексей нам без надобности, — решила я к концу вечера. — Начнет воду мутить, а мне одно беспокойство».

Док приехал около девяти, к этому времени гости с хозяином заперлись в кабинете, Резо и еще трое свирепого вида парней замерли возле двери, вряд ли чье-то любопытство могло укрыться от их пристального взора. Впрочем, мне их секреты были неинтересны, я уже знала все, что хотела, оттого и ждала Дока с большим нетерпением.

— Запоминай, — прошептала я, лишь только мы устроились в моей комнате. Минут десять я говорила без перерыва, а Док таращил глаза и старался ничего не напутать.

— Это опасно, — нервно облизнув губы, сказал он.

— Что опасно? — разозлилась я. — Они при мне слова не сказали, а сейчас сидят в кабинете за дубовыми дверями, обложенные охраной, словно младенец пеленками. Сам подумай, каким боком можно меня пристегнуть к этому делу? Я знать ничего не знаю, да и возможностей узнать у меня нет.

— Хорошо, — поморщился Док. — Мне идти?

Последнее время, находясь в доме Папы, он очень нервничал и начинал ровно дышать, только подходя к калитке.

— Подожди. Попроси Орлова вот о чем: пусть завтра под любым предлогом арестует Алексея Лунина, он знает, кто это. Лучше всего подержать его ночку в ментовке, накануне затеянного ими дельца. Ты понял?

— Зачем тебе это?

— Затем, чтобы у людей был козел отпущения. Если Орлов испортит им малину,

Папа и его друзья будут сильно расстроены. Надо дать им возможность выплеснуть отрицательные эмоции.

— Я не понимаю… — нахмурился Док.

— Орлов поймет, — заверила я.