Её телохранитель

Макс говорит мне встать перед ним на колени, мои колени в синяках от твёрдого пола. Макс трахает мой рот своим членом, используя меня по своему желанию.

Язык Макса внутри меня, мои руки связаны, делая меня неспособной сопротивляться, когда он даёт мне самый интенсивный оргазм, который я когда-либо испытывала.

Пульсация между ног напоминает мне о том, как сильно это удерживает меня в летней резиденции.

— Оххх! — Шарлотта смотрит на меня поверх видео-чата. — О. Мой. Бог. Ты трахаешься.

— Что? — визжу я. — Вовсе нет!

— Так оно и есть. Ты не хочешь ехать с нами, потому что ты трахаешься. Кто это? Финн приехал к тебе в гости?

— Что?! Нет, конечно, нет. — Я морщусь при упоминании Финна. — Мерзко.

— Твои щёки пылают.

— Потому что я после пробежки.

— Ты ведёшь себя очень странно. Ты уверена, что не трахаешься?

— Думаю, я бы знала, если бы занималась сексом, — отвечаю подруге.

— Ладно, тогда поехали в клуб и займёмся с тобой сексом. Я приглашу мальчиков.

— Да, я имею в виду, ты знаешь, моя семья делает много вещей здесь, и мой отец был очень строг этим летом, угрожая моему трастовому фонду и всему остальному, кто знает почему, — бормочу я запинаясь. — Вот дерьмо. Кажется, я слышу кого-то за дверью. Думаю, это может быть мой брат. Я тебе перезвоню.

— Я не слышала стука, — говорит она.

— Поговорим позже. — Я вешаю трубку, прежде чем она успевает возразить, хотя прекрасно знаю, что Шарлотта права. Я и так слишком долго отсиживалась в летней резиденции.

Я не из тех девушек, которые становятся другими, когда парень начинает доставлять ей оргазм.

Один оргазм. Он дал мне один оргазм.

Ничего не изменилось. Я всё та же старая Принцесса Александра, какой была до появления Макса.

Абсолютно ничего не изменилось. Если бы всё было по-другому, это означало бы, что я могла бы влюбиться в Макса, а это невозможно.

Принцессы-ходячие-катастрофы не западают на своих телохранителей. На самом деле, они вообще ни на кого не западают. 

Глава 26 Макс

— Твоя принцесса давно не появлялась в новостях, Максвелл, — замечает мама. Её голос звучит так, будто она ругает меня за то, что принцесса Александра вела себя прилично и не показывалась на людях.

— Она не моя принцесса, — огрызаюсь я. Это определённо правда. После того, что случилось в конюшне, принцесса более чем ясно дала это понять. Она пренебрегала мной в течение нескольких дней, избегая зрительного контакта и избегая меня, как можно больше.

Она думает, я не знаю, что она встала рано утром, чтобы пойти на пробежку. Она также думает, что я не знаю точно, почему она избегает меня. Очевидно, я зашёл слишком далеко, связав её в конюшне.

— Не надо так со мной обращаться, Максвелл Доннелли, — упрекает меня мать. — Мне всё равно, взрослый ты или нет. Кроме того, ты знаешь, что оставил свой след на принцессе.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, кашляя, почти задыхаясь. Образы заполняют мою голову, один за другим: сковав руки Александры за спиной, прежде чем задрать юбку и кончить ей на задницу в библиотеке; кончая на её открытый рот и грудь на шезлонге у бассейна; кончая ей в рот в конюшне.

Да, очевидно, я оставил на ней свой след.

— Она заплатила за наш дом! — восклицает моя мать.

— Ты не знаешь, что это была она, — вру я, мой протест неубедителен.

— Конечно, она, — настаивает мама. — Кто ещё мог это сделать? Платёж поступил из Протровии. Банк очень чётко дал это понять.

— Это был бонус, мам.

— Какой такой бонус, — говорит она, кудахча. — Когда ты позволишь мне поговорить с ней?

— Ты не можешь просто настаивать на разговоре с принцессой, мама, — говорю я ей. — Это так не работает.

Кроме того, я не уверен, что Александра сейчас со мной разговаривает. И моей маме определённо не нужно знать почему.

— Я знаю, что она принцесса, Макс, но она также принцесса, которая заплатила за наш дом. Скажи ей, что она всегда желанная гостья в Кентукки.

Я сдерживаю фырканье, потому что приглашение мамы — не шутка. Она абсолютно серьёзна. Во всяком случае, моя мать — один из самых приветливых и гостеприимных людей в мире. Она действительно хочет, чтобы Принцесса Александра приехала в Саус-Холлоу.

Если бы принцесса Александра посетила Саус-Холлоу, мой родной город не узнал бы, что их поразило. И наоборот.

— Я скажу ей это, — лгу я.

— О, ты не сделаешь этого, — упрекает меня мама. — Возможно, нам с отцом придётся приехать к тебе в гости и поблагодарить её лично.

— Сделайте это, мама, — говорю я ей. Я знаю, что ни один из них и близко не подойдёт к самолёту. Моя мать смертельно боится летать, а отец настаивает, что у него есть всё необходимое в радиусе тридцати миль от Саус-Холлоу.

— Я могу просто противостоять своему страху перед самолётами, если это означает встречу с девушкой, от которой мой сын находится не в своей тарелке, — угрожает моя мать.

— Не нахожусь я не в своей тарелке, — протестую я. — Я совершенно спокоен. И нет никакой девушки.

— Значит, между тобой и принцессой ничего нет?

— Возможно, от старости ты впадаешь в маразм, — поддразниваю я.

— Не будь таким грубым маленьким засранцем, или я скажу твоему отцу, что ты потерял все свои манеры, когда переехал в Европу, — отвечает мама.

Я смеюсь.

— Тогда мне пришлось бы позвонить пастору Рэндоллу и сказать, что его лучшая учительница воскресной школы только что назвала своего сына грубым маленьким засранцем.

— Он, наверное, согласится со мной, — хихикает она.

— Может, и так.

— Я не видела ни одной фотографии принцессы в таблоидах. — Моя не очень-то деликатная мать возвращается к теме разговора, нисколько не смущаясь. Я стону. Она как собака с костью, когда разойдётся, а её любимая тема — моя личная жизнь или её отсутствие. — А это значит, что она уже не гуляет, как раньше.