Ее величество попаданка

— Почти на семь лет старше Амираны, но фертильна, — отчиталась другая. — Искра Феникса разожгла способности к деторождению.

Да я и без их искры не болела!

— Нам повезло, что она из другого мира. Её магия где-то прячется, и я не вижу каналов. Значит, и верховный не увидит, — прошелестела третья.

Они так диагностику, что ли, проводят? Похоже на то. Стало понятнее, но не теплее. Я опять переступила с ноги на ногу и поёжилась.

— Что ж, сестры, приступим! Во имя Ветреницы! — скомандовала Ортания, и её недопривидения опять налетели на меня серой стаей.

Помельтешили перед глазами минут пять и снова нырнули в колодец, а выбрались из него друг за дружкой какими-то потрёпанными и изможденными.

— Вы знаете, — проворчала я, потирая плечи, чтобы согреться, — мне кажется, к завтрашнему дню я слягу с настоящей ангиной, и ваш заказчик придёт в ярость.

— Не сляжешь, в тебе кровь огненного Феникса, ты вообще не должна мёрзнуть. Это всё твои прежние установки. Потерпи. Осталось последнее дело — и отправимся в термы, — пообещала настоятельница, а я прислушалась к себе: нет, всё же холодно. — Подойди к усыпальнице Ветреницы, опусти в неё руку и повтори свое обещание нас защищать.

Не нужно быть гением, чтобы понять, чего от меня хотят. Я осторожно, для устойчивости расставляя пошире ноги — кто этих серых знает, вдруг столкнут? — подошла к яме, опустилась на колени, потом и вовсе села боком, чтобы безопасно заглянуть вниз. Ни конца, ни края не увидела. Бездонная пропасть и гул ветра.

Ла-а-адно…

Опустила одну руку, а второй уперлась в пол.

— Я, Мирослава Огнева, обещаю защищать монахинь, которые мне помогают, всеми своими силами. Клянусь, что не стану их наказывать, когда стану королевой.

Я обернулась к настоятельнице и глянула вопросительно — так?

— Добавь, что не выдашь нас, если вдруг тебя разоблачат.

— Даю слово, что никому про них не расскажу, если меня разоблачат. Но до тех пор, пока и они будут держать мою тайну в секрете, — произнесла и, поднявшись на ноги, отошла от опасной дыры.

И вовремя! Из неё вырвался маленький смерч. Правда, быстро втянулся обратно.

— Ветреница приняла твой обет, — торжественно сообщила настоятельница, — а теперь идём в термы — готовить из тебя невесту проклятого короля.

Ну наконец-то! А то у меня уже, наверное, даже губы синие!

Правда, характеристика жениха мне не очень понравилась. Как согреюсь, обязательно уточню, почему короля называют проклятым.

Пока опять шли куда-то по коридорам, я представляла себе эти самые термы в условиях монастыря. Конечно, это будут не римские сооружения, где горожане проводили дни напролёт, не только посещая в голом виде горячие комнаты, бассейны и ледяные купели, но и — в одетом — спортивные залы с библиотеками. И не современные с закосом под старину. Почему-то я думала, что это будет теплая комната без окон с душевыми кабинками — монахини же не должны нежиться в ваннах. На крайний случай — ряд бочек с горячей водой.

Но действительность меня поразила до глубины души. Ортания потянула на себя тяжёлую, окованную железом деревянную дверь, и мы вошли в просторную соляную пещеру! В её центре разлилось голубое, дышащее сизыми клубами пара озеро, а между белёсых стен гулял горячий ветер. От влажности и высокой температуры мне даже стало трудно дышать. Ночнушка мигом облепила тело, а волосы подпрыгнули завитушками. Но зато я сразу согрелась и обратила внимание на огромное овальное зеркало, висевшее на одной из стен. И вроде нет в этом ничего удивительного, но пар!.. Оно должно было запотеть! Но нет. Вопреки земным законам зеркальная гладь ясно показала мне результат проведённых надо мной магических манипуляций. Я помахала руками, разгоняя влажный туман, и уставилась на смотревшую на меня девушку. Да, внешнее сходство между мной и Амираной действительно колоссальное, но все же в отражении была не я. Я такой и в восемнадцать лет не была. Я тогда усиленно училась, носила очки и короткую стрижку, чтобы не тратить время на укладку. А пластику носа, сломанного во время катания на горных лыжах и заполучившего вследствие этого знатную горбинку, я тогда ещё не сделала.

Я стянула с себя мокрую рубаху и продолжила осмотр. Какие ещё новости меня ожидают?

Амирана никаких травм на лице, в отличие от меня, не имела, зрение над книгами не портила и вообще, судя по всему, занималась только отращиванием шикарной гривы, пушистых ресниц, налитой груди и подтянутой попы, а вот все лишнее она беспощадно убирала. Ну или это монахини сделали Амиране магическую депиляцию и коррекцию бровей.

— Некогда глазеть. Насмотришься позже! — прекратила моё знакомство с новой внешностью настоятельница. — Полезай в терму. Нужно закрепить результат. Иначе облик Амираны сползет с тебя уже через пару дней.

— А, так это не навсегда? — протянула я немного разочарованно.

Всё же в двадцать пять уже начинаешь ностальгировать по свежести восемнадцати лет.

— Закрепим и дадим с собой закрепители. Считай, что навсегда, — обнадежила помощница Ортании, засучивая рукава серой рясы.

Потом меня мылили, натирали, поливали маслами, а в конце золотой краской нарисовали маленькие завитушки.

— Запоминай, Мира. Раз в неделю будешь обновлять знаки сама, и внешность твоя не изменится, — приговаривала одна из сестёр, рисуя кисточкой под коленями, на сгибах локтей и под грудью. — Краска высохнет, и рисунки побледнеют, станут практически незаметными, но как только поднесешь кисточку — знак проявится. Сможешь обвести старый.

— Только не забывай! Пропустишь время — начнёшь стареть! — стращала Ортания.

— А если краска закончится? Где мне её брать?

— Там лет на сто хватит! — успокоила монашка-татуировщица.

— Отлично! — порадовалась я, что одной проблемой меньше.

— Не спеши радоваться, — тут же обломала настоятельница. — Внешность, искра и отсутствие развитых магических каналов — это, Мирослава, только малая часть того, что тебе требуется. Самое главное — характер и воспитание, а вот тут, боюсь, мы тебе помочь не в силах.

Да конечно, боится она. Она не боится, а злится. Если бы могла — давно бы уже вшила в меня свои амулеты, и дело с концом. А так попотеть придётся.

— Не бойтесь, матушка, лучше расскажите мне все подробно. Увидите — новые знания я хватаю на лету.

— Я буду показывать и рассказывать. Ацена, отправляйся к воспитанницам, — распорядилась Ортания и упала в соляное кресло, выросшее прямо из пола рядом с шезлонгом, на котором лежала голая я.

Тихая серая сестра выскользнула из соляной пещеры, а матушка махнула рукой в сторону зеркала. Оно пошло рябью, превращаясь в окно или скорее экран, транслирующий вид на унылую комнату, где находились две девушки. Хотя нет, девчонки! Лет двенадцати и четырнадцати. Они вышивали и беседовали. Лица у них при этом были… если смягчить — одухотворенные, а если говорить прямо — красивые, восторженные, но глупые-преглупые. Под стать разговору, который они вели.

— Я хочу родить трех сыновей и чтобы за каждого муж мне дарил эльфийский шёлк. Только разноцветные мотки, а не за каждого одного цвета, — мечтательно обронила младшая, приглаживая рукой узор.

— Глупая ты ещё, Нежина, — с очень ласковой улыбкой, как будто отвесила самый лучший комплемент, ответила та, что постарше. — Это так мелко. Мужья у нас будут самые щедрые и богатые. Просить нужно не эльфийский шёлк, а фейскую бархатицу. Из неё знаешь какие выходят картины?!

— Ох! Даже фейскую бархатицу?! Скорее бы замуж!