Её вина

Ох, ну конечно, уже и положение моё успел изучить.

– Я осведомлён о вашей ситуации, – говорит, словно читая мои мысли.

– Проваливайте.

Да, может и грубо, но, в конце концов, кто он такой вообще?

Адвокат испускает тяжёлый вздох и встаёт со стула.

– Оставлю вам свою визитку. На случай, если передумаете.

– Я не передумаю, – заявляю решительно.

– Кто знает, – продолжает дожимать меня он. – Оплачивать долги вы сейчас не в состоянии. Подумайте о матери и сестре. Имейте ввиду, Виктор Сергеевич мог бы решить и эту проблему тоже.

Вот же сволочь!

Хочется бросить в ответ что-нибудь колкое, но как назло в голову тут же лезут беспокойные мысли.

– До встречи, и ещё раз настоятельно рекомендую здраво оценить наше предложение, – произносит он напоследок.

– Прощайте.

В раскалывающейся от боли голове всё ещё стучат его слова.

«Оплачивать долги вы сейчас не в состоянии. Подумайте о матери и сестре. Имейте ввиду, Виктор Сергеевич мог бы решить и эту проблему тоже»

Прямо Второй после Бога!

Как бы то ни было, стоит признать, Пронину удалось-таки наступить на больную мозоль…

– Ой, Максим, я не помешала? – провожая взглядом моего визитёра, шёпотом спрашивает вошедшая в палату Оля.

– Нет. Привет, – ловлю её за руку, вынуждая подойти ближе.

– Максим, подожди, у меня же пакет! – мило ворчит она. – Я тебе супчик куриный принесла, запеканку, а ещё фрукты и компот.

– Спасибо. Иди-ка лучше сама сюда, – тяну девчонку к себе.

– Колючий, – коротко целует в щетинистую щёку, присаживается на край постели и обеспокоенно меня рассматривает. – Ну как ты тут?

– Хоть ты не спрашивай, – сжимаю её тонкие пальчики в своей ладони.

Опять этот сочувствующий взгляд. Лезвием по сердцу. Ненавижу, когда меня жалеют. Крайне неприятное чувство.

– Выглядишь жутко...

– Ну спасибо тебе за честность, – хмыкаю я.

– Галина Юрьевна сказала, что ты плохо питаешься, – смотрит на меня с укором.

Включила режим няньки.

– Нет аппетита, – отзываюсь апатично.

– Ты что! Так нельзя! – тут же принимается отчитывать меня словно провинившегося мальчишку. – Громов, тебе нужны силы для того, чтобы восстанавливаться!

– Оль, не начинай…

– Не могу же я тебя с ложки кормить в самом деле! – возмущается она, вставая. – Ну-ка давай супчик поешь.

– Позже.

– Максим, тебе необходим полноценный рацион! – принимается доставать из пакета гостинцы.

– О-ЛЯ, ты слышишь меня? – непроизвольно повышаю голос. – Я не хочу!

– Что значит не хочу? – обескураженно разводит руками, выставляя на прикроватную тумбочку контейнеры и банку с компотом. – Я запеканку специально для тебя пекла. После рабочей смены, между прочим!

– Ну какая к чёрту запеканка! – бросаю раздражённо.

– А чего ты на мне срываешься, м?! – обиженно дует губы и отходит к окну.

Да, она и впрямь ни при чём. Просто нервы на пределе.

– Оль, прости… – всё же извиняюсь, с минуту рассматривая её утончённый профиль. – Все мои планы рухнули в одночасье, и я… растерян, понимаешь?

– Конечно понимаю, но это не повод мне грубить, – отвечает она, насупившись точно ребёнок.

– Ты права, – киваю, соглашаясь.

– Когда операция? – поворачивается ко мне и снова хмурит брови, озадаченно меня разглядывая.

– В ближайшее время. Патрушев опять чем-то недоволен. Анализы ему не нравятся, – мне не удаётся скрыть досаду.

– Дорого будет стоить?

– Пока не знаю. Надеюсь, что моих сбережений хватит, – отвечаю я, наблюдая за тем, как она подходит к тумбочке и берёт в руки контейнер.

Открывает крышку с невозмутимым выражением лица. Разворачивает полотенце и достаёт ложку.

Сказал ведь, что не хочу. Иногда эта её навязчивая забота вообще ни к месту…

– Поешь, пожалуйста, я ведь для тебя старалась, – придвигает стул вплотную к постели и присаживается. Держит в руках контейнер и столовый прибор.

– Реально будешь кормить меня с ложки, Оль?

Кажется, это перебор. С одной стороны, приятно конечно, но с другой… это в очередной раз напомнит мне о том, что я немощный.

– Представь себе да! – раздражённо цокает языком.

Нет, всё-таки это реально слишком… хоть и пахнет вкусно.

– Честно… не лезет, Оль, – игнорирую взбунтовавшийся желудок. – Позже обязательно поем.

– Хорошо, – с глухим стуком ставит контейнер на место. – Продолжай голодать, Громов, если тебе так хочется!

– Давай только без обид, – прошу устало.

– Проехали. Заставлять не собираюсь, не маленький. Ты лучше мне скажи, это адвокат Барских приходил, да? – неожиданно переводит она тему.

– Подслушивала? – вопросительно вскидываю бровь.

На Олю это как-то не очень похоже.

– Вот ещё! – фыркает, забирая из пакета спелое яблоко. – Собиралась войти и нечаянно услышала ваш разговор.

– Понятно.

– Максим, я правильно поняла, ты отказался от денег? – интересуется она, прищуриваясь.

– Естественно отказался, – подтверждаю я, снова пытаясь принять удобное положение. Это сложно. Тело ноет и противится.

– Очень напрасно.

– В смысле напрасно? – вскидываю на неё удивлённый взгляд.

– Надо было соглашаться, Максим…

– Оль, да ты о чём вообще?

«Надо было соглашаться». С дубу рухнула, что ли?

– А что? Моё мнение такое: пусть раскошеливаются! – выдаёт она невозмутимо.

– Мне не нужны подачки от её папаши! Ясно же к чему всё это делается. Думаешь, адвокат просто так явился? Они своими бумажками хотят заткнуть мне рот! Понимают ведь, что могу рассказать всё журналистам.

Хотя делать этого я не собирался, как и в принципе, встречаться с докучливыми представителями СМИ.

– Ой, я тебя умоляю… Так и так заткнут, – тихо комментирует мой пылкий монолог она. – Виктор Барских – весьма влиятельный человек. Крупный бизнесмен, инвестор. Связи, деньги… Да он только по официальным данным имеет такое состояние, что мама дорогая, я уже молчу про офшоры.

– Да плевать мне на его состояние, – начинаю заводиться. – Отстегнёт он мне с барского плеча... Обойдусь уж как-нибудь.