Ее высочество в бегах

– Они тупые, - заявила Пенелопа.
– Эти твои учителя. Они ничего не понимают в музыке. Даже обезьяна может водить смычком по струнам. Предел их мечтаний - концерт перед всем двором. Глупые песенки для глупых танцев ради глупых аплодисментов.

– Если бы ты разговаривала со своей матерью более вежливо, то, может статься, мы побеседовали бы о твоих мечтах, - смилостивилась королева.

Пенелопа сложила руки за спиной, уставившись на ключ в замочной скважине.

– Я пыталась говорить с тобой об этом, мама.

– Пожалуйста, открой дверь, дорогая, - заговорила мать совсем другим тоном.
– Ты же знаешь, что мне небезразлична твоя судьба. Но я хочу, чтобы ты вела себя достойно, так, как подобает особам королевской крови. При дворе есть много ценителей скрипичной музыки… они любят классику…

– А я не люблю!
– завопила принцесса.
– Почему ты, черт возьми, не можешь смириться с одним простым фактом: не все в мире происходит так, как ты хочешь?! Я имею право играть то, что заблагорассудится - и продолжу, несмотря на твои упреки! Ни один из твоих учителей и якобы ценителей ни разу за свою жизнь не выходил за пределы деревни! Откуда им знать, как звучит настоящая музыка? Откуда им знать, какой она должна быть?!

За дверью воцарилась тишина, и Пенелопа уже решила, что мать сдалась, но упорства ее величеству было не занимать.

– Будь моя воля, я бы забрала у тебя все эти пластинки, - сказала королева. Горечь в ее голосе показалась бы искренней всем, кроме дочери. Уж кто-кто, а принцесса еще в детстве оценила актерские способности матери по достоинству.
– Вместо того, чтобы совершенствовать мастерство, ты предаешься пустым мечтам. Делай все, что твоей душе угодно. И играй все, что захочешь. Я прилягу. От твоих глупостей у меня началась мигрень.

Выждав для верности еще несколько минут, Пенелопа подошла к проигрывателю и аккуратно поставила на пластинку иглу. «Master of Puppets»[1] она заслушала до дыр, но каждый раз открывала в знакомых песнях новые смыслы, а в знакомых мелодиях - новую глубину. Когда дядя Амадей купил ей этот альбом, никто и подумать не мог, что шутливый подарок перевернет ее жизнь. «Пластинку выпустили третьего марта, в день твоего рождения, - сказал принц племяннице.
– Люди верят в знаки Зодиака и прочую чепуху. Послушай и скажи: а вдруг вы и вправду похожи характером?».

Альбом группы, о которой Пенелопа и слыхом не слыхивала - и даже не догадывалась, где находится далекая страна Америка - произвел эффект разорвавшейся бомбы. Она часами сидела в кресле у окна, вновь и вновь переворачивая пластинку, вслушиваясь в гитарные соло, отбивая партии ударных босой ногой по прохладному полу, впитывая мелодию и слова на незнакомом языке. Позже дядя Амадей сказал, что это английский, и Пенелопа выпросила у него несколько учебников. Она записывала слова песен в тонких ученических тетрадях, пытаясь перевести стихи и вникнуть в их смысл. С древними эльфийскими наречиями принцесса не дружила, и наставники упрекали ее в отсутствии усидчивости, но с английским дело быстро пошло на лад. Уже через полгода она могла вести простые диалоги и читать адаптированную литературу, а еще через год свободно беседовала с американскими гостями отца. К тому времени благодаря стараниям дяди Амадея ее коллекция пластинок значительно пополнилась: «Iron Maiden», «Black Sabbath», «Judas Priest», «Deep Purple», «Pink Floyd», «Rainbow» и много других названий и имен, каждое из которых таило в себе свою тайну. Мать кривилась, называя все это «чертовой музыкой». Пенелопа открывала для себя новые группы, а вместе с ними - и новый мир. Что бы ни говорили учителя, а она точно знала, что хочет играть. И то были не серенады и не этюды.

Она хотела играть свою собственную музыку. Ту, которую начала слышать в вечер знакомства с «Master of Puppets». Кто-то открыл в ее душе особую дверь, и она никому не позволит ее закрыть.

??????????????????????????

***

Если вы сядете в машину и проедете пару десятков километров, то увидите современные города, заполненные автомобилями дороги, неоновые вывески и супермаркеты (Пенелопа никогда не бывала за воротами деревни и знакомилась с окрестностями на основе рассказов очевидцев). За последние несколько веков мир изменился. Изменились оба мира, и светлый, и темный. Большая часть обращенных свободно ходила под солнцем, принимая особые таблетки или пользуясь вакцинами. Вампирские кланы превращались в города. Темные эльфы трудились в лабораториях, служили в армии, работали в полиции. Оборотни обыскивали вас в магазинах, на автобусных станциях, у входов в метро и в аэропортах. Жрецы сладострастия предпочитали служить своему богу в ночных клубах, а не в храмах.

И только в деревнях светлых эльфов - коих осталось немного, но каждая стоила десяти, если не двадцати - жизнь шла так, будто на дворе дремучее Средневековье.

Здесь не признавали банков, компьютеров, исправно работающих антенн сотовой связи и кабельного телевидения. Если бы старания отца, ни компьютеров, ни сотовой связи, ни кабельного телевидения не было бы вообще, не говоря уж об Интернете. Да и зачем эльфам, большая часть которых до сих пор пасет скот и работает в поле, подобные вещи? Пенелопа удивилась бы, узнав, что среднестатистическая семья из низших сословий может сменить батарейки в пульте дистанционного управления (и вряд ли они знают, что такое батарейки).

Тем, кто работал вне деревни, повезло: они погрузились в современную жизнь с головой. Тем, кто не имел желания (чаще всего - возможности) это делать, тоже повезло, пусть и на свой лад: их заботы ограничивались проблемами сбора урожая и болезнями скота. Никаких налогов (помимо внутренних), биржевых котировок, разговоров о повышении цен на бензин или о усилении или ослаблении той или иной валюты. Браки между разными сословиями и равные права мужчин и женщин не спасли население деревни от разделения на бедных и богатых. Дядя Амадей часто повторял, что эти законы, напротив, обострили ситуацию. И говорил, что разделение присутствует всюду, потому что так устроен современный мир. Чем больше денег у той или иной страны, чем свободнее там нравы, тем шире пропасть между богатыми и бедными. Принцесса ничего в этом не понимала, но дяде верила. А с чего бы ему обманывать? В конце-то концов, он объездил десятки стран и даже учился в университете.

Простые жители деревни имели привычку вставать до восхода, но во дворце в такой час было тихо. Пенелопа взбежала по лестнице, чудом не запутавшись в пышных юбках, и влетела в отцовский кабинет так, будто за ней гналось полчище голодных вампиров. Она остановилась у письменного стола - и только сейчас поняла, что забыла постучать.

– Папа, я больше так не могу. Если она еще раз упрекнет меня в том, что я играю неправильную музыку, я сойду с ума.

Отец поднял голову от письма, над которым работал, и снял очки.

– Дорогая, ты должна ее понять, - попытался он успокоить дочь.
– Она беременна. Еще пару месяцев…

– … и она будет нервной от того, что ребенок постоянно орет. А потом - от того, что он слишком быстро растет. А потом - от того, что хочет еще детей! И - снова по кругу!
– Пенелопа перевела дыхание.
– Ты же понимаешь, что дело не в детях. Раньше она была нормальной… то есть, я думаю, что она и теперь нормальная. Но это еще не дает ей права указывать мне, что делать!

Его величество подпер голову рукой.

– Мы до сих пор говорим о твоей матери? Или ты сетуешь на разнузданное поведение кого-то из слуг?

Пенелопа вспыхнула.

– Почему я не могу играть ту музыку, которую хочу играть?!

– Можешь. Но тебе следует подучиться искусству обходить острые углы. Одиссея говорит, что ты ведешь себя как подросток, и она права.

– Сегодня я обойду один острый угол, завтра - второй. А потом она решит, что может мной управлять. Папа, - взмолилась она.
– Так нельзя! Когда дядя Амадей предложил мне съездить с ним в Штаты на неделю, мама устроила истерику и нагородила кучу глупостей про ночные клубы, криминальных авторитетов и автомобильные аварии! Ее послушать - так меня обобрали бы там до нитки, избили и изнасиловали, а потом раскатали по асфальту машиной для верности! И это при том, что она ни разу не выходила за пределы деревни!