Её звали Лёля

– Точно, Лёлька! Станешь медсестрой, настоящей, опытной – куда больше пользы принесешь! И ещё замуж выйдешь.

Вот зря она это сказала. Младшая заскрипела зубами и проговорила, едва разжимая плотно сжатые губы:

– Я уже сказала. Пойду на фронт. Никаких «замуж». Я так решила. Ясно? – Она сверкающими глазами обвела мать и сестру. – И чтобы я больше этих разговоров не слышала. Моё решение твёрдо! – Она даже ладошкой шлепнула по столу. Подышала гневно, после опять принялась за чай.

– Ладно-ладно, – примирительно сказала мать. – Раз ты упрямая такая, вся в отца, – она протяжено вздохнула. – Будь по-твоему.

– Точно. Погибнешь на поле боя, домой не приходи, – пошутила Валя. Мать выразительно посмотрела на неё. Не к месту шутка. Та опустила голову. Согласна.

Глава 46

Ориентироваться в сгущающей темноте мне помогли луна и звёзды. Они заливали пространство вокруг довольно ярким светом, так что дорогу я не потерял, хотя в начале пути немного нервничал. Не заехать бы к немцам! Но повезло, и вскоре показались позиции нашей батареи. Пришлось придержать лошадей, а потом осторожно объезжать воронки. Не слишком глубокие, по полметра примерно. Но если в такую на скорости угодить, животные могут и ноги переломать. А Петро мне объяснил недавно: мы несём личную ответственность за тягловую силу. Если батарея без неё останется по нашей вине – трибунала не избежать.

Оказавшись около орудия, я заметил, что вокруг него земля буквально выжжена. Стала чёрной от пламени, и вся трава была черной, превратившись в притоптанные пеньки. Площадка, на которой стояла сорокопятка, оказалась густо усеянной стреляными гильзами. Когда я подошёл, они зазвенели, пришлось их отпихивать, чтобы добраться до пушки. Обойдя её, заметил на щитке следы от пуль и осколков. Да, крепко здесь нашим досталось.

Я повернулся на запад и, всмотревшись, ахнул: танк! Самый настоящий, немецкий танк! Он стоял буквально в полусотне метров, башня сдвинута на 45 градусов, дуло опущено. Как же я сразу его не заметил?! Впрочем, увидел, как подъехал и подумал – это холм виднеется в густых сумерках. Как же мне захотелось подойти к нему и посмотреть поближе! А может, даже внутрь удастся забраться?!

– Чего увидел там? – это был старшина Исаев. Усталый, с рассеченным рукавом гимнастёрки и запекшейся кровью.

– Вы ранены, – сказал я.

– Ерунда, осколком посекло, затянулось уже. Так чего ты там увидел? Пялишься, как на бабу на речке.

– Танк немецкий.

Исаев усмехнулся в густые усы.

– Ты что, раньше не видал?

Я мотнул головой.

– Откуда вас только таких присылают, – покачал он головой. – Ладно. Иди, полюбуйся. Мы пока орудие впряжём. Но смотри, чтоб через десять минут здесь был!

– Спасибо! – счастливый, сказал я и рванул было к танку, но старшина крикнул резко:

– Стой!

Я замер.

– Кругом, шагом марш!

Я чертыхнулся про себя и вернулся.

– Оружие забыл, воин, – усмехнулся старшина, протягивая мне трёхлинейку. Моя, как же мог её забыть, ведь на передовой! – Смотри у меня, Николай! – он погрозил пальцем. – Ещё раз забудешь, шкуру спущу!

– Виноват! Так точно! – бодро ответил я. Закинул винтовку за спину и помчался в танку.

Эх, жаль, фонарика нет! Не рассмотреть в деталях. Но уже с пяти шагов стало понятно, как именно подбили железную коробку, коей оказался Т-3 – средний танк. Насколько помню, им недолго осталось. В 1943 году их прекратят выпускать. Это всё, что помню. Так, но все-таки как его грохнули? Ага, вот. Один снаряд попал под башню, и её заклинило. Второй угодил в левую гусеницу, выломав довольно большой кусок – трак. Она лопнула и растянулась. А экипаж где? Я только сейчас об этом подумал, и сразу адреналин хлынул в кровь. Чёрт! Вдруг они там сидят, меня дожидаются?! Хорошо, не в лоб подошел, сбоку. Сейчас бы как жахнули по мне из пулемёта, и всё. Пал боец Агбаев. Но не смертью храбрых, а как полный лох.

Я снял оружие с предохранителя, плавно передёрнул затвор. Обошёл танк сзади и взобрался на него, ощущая сильные запахи машинного масла, дизельного топлива, а ещё сгоревшей краски и пластмассы. К ним примешивался ещё один, только не могу понять, какой. Я тихонько подошел к люку возле башни. Как он тут открывается? Рядом ещё один. Нет, это всё не то, и закрыты плотно. Вот, ещё один. Сбоку башни. Дёргаю, не открывается. Так, теперь самое интересное. Командирская башенка с люком, закрытая двухстворчатой крышкой.

Поднялся к ней, но понял: если немцы полезут, винтовка мне только мешать будет. Снял с пояса гранату, ощутив тяжесть ребристой чугунной «рубашки». Разогнул усики, но чеку выдёргивать не стал. Этому, кстати, меня также Петро обучил. Буквально сегодня днём, когда заметил, как я со страхом смотрю на гранаты. Он спросил, умею ли обращаться. Я мотнул головой. «Ось дали мені балбеса в напарники», – пробурчал и показал, что как делать. Только потренироваться не дал, а мне так хотелось гранату бросить! «Лошадей перепугаешь», – пояснил Петро.

Теперь у меня, кажется, будет первый раз с гранатой. Или не будет? Я осторожно постучал по крышке. Никто не отозвался. «Может, они успели удрать, и внутри нет никого, а я тут трясусь от страха», – подумал и осторожно попытался приподнять половинку крышки. Она, к моему удивлению, легко поддалась. Затем вторая, и сразу в нос ударил всё тот же странный запах, который я уловил раньше. Глянул я потихоньку вниз, а когда рассмотрел, что там внутри, кубарем покатился с танка, больно шмякнувшись об землю. Выронил гранату и винтовку, потом вскочил и хотел было удрать, но вспомнил: оружие терять нельзя! Трибунал!

Схватил своё военное имущество и помчался обратно что было сил. Увиденное внутри танка всё ещё стояло перед глазами. Ужас пронизывал моё тело, пока я не оказался среди своих. Увидев моё перепуганное лицо, один из артиллеристов спросил:

– Эй, Коля, ты чего такой? Чего увидал?

– Там… Там… – не мог я выговорить, только рукой показывал.

– Не трясись ты! – резко сказал боец, приводя меня в чувство. – Говори, ну!

– Они все там… остались, – сказал я, стараясь не стучать зубами. Трясло, как от холода. Знаю, это адреналин.

– А, вон чего, – равнодушно сказал боец. – Ну, бывает. В первый раз увидел, что ль?

Я кивнул. Артиллерист похлопал меня по плечу.

– Ничего, парень. Привыкнешь. А с виду вроде ты взрослый, опытный, – он пожал плечами.

– Ну, как сходил? – спросил старшина, подходя со стороны.

– Мертвяков он там увидел, – сказал за меня артиллерист. – Испугался очень, но вроде портки не обмочил, – и парни тихонько засмеялись.

– Документы не взял? – спросил Исаев.

Я мотнул головой.

– Виноват…

– Ладно, хрен с ними. Наши будут отходить, может, заберут. Ну, а нет, да и… – он махнул здоровой рукой. – Так, всё. У нас приказ. Перевезти орудие на левый фланг батальона. Отсюда туда – два километра. Давай, Коля, – он похлопал меня по пыльному плечу. – Вези. Дорогу покажем.

Я забрался на лошадь, и передок тронулся. Рядом шёл Исаев, он стал моим проводником. И пока ехали, я вспоминал увиденное. Там, в башенке танка, лежал немецкий офицер. Его голова была запрокинута, и он остекленевшими глазами смотрел наверх, словно хотел выбраться. А тот запах – это был запах крови и смерти. Не знаю, как вышло, но он внутри стоял очень густой. Кажется, один из снарядов пробил броню, и осколки разлетелись во все стороны, убив весь экипаж. Но убеждаться в этом я не стал – слишком страшно.