Эффект бумеранга

Даже отключила телефон, чтобы с работы не доставали, а коллеге тысячу перевела с карточки на следующий же день после адской ночи. Боялась к окну подходить, не то, что двери открывать. А вдруг насильник следит за мной прямо сейчас? Сказал же, что знает, где я живу, и придет. Или уже пришел, за дверью стоит? Я не смогу вынести этих чудовищных испытаний дважды, позора хватит на целую жизнь вперед. Лучше умереть сразу. Поначалу, как вернулась домой, пришел в голову именно этот способ избавления от душевных страданий. Забудусь раз и навсегда, и не будет меня завтра. Но потом осознала, что мама пойдет следом за мной. Не вынесет ее слабое сердце моей смерти. Не могу так поступить с мамой… А вдруг не умру, а муж ведь подумает, что из-за него хотела с жизнью покончить. Мама все равно бы ему сообщила, поскольку не в курсе, что мы с Колей разошлись.

Скорый переезд мамы в мою квартиру на долгое время подарил маленькую, но стабильную надежду выкарабкаться из психоза и страшной депрессии. Мама с порога поняла, что-то со мной случилось, но подробно расспрашивать не стала.

Ухаживала за мной, как за ребенком, чай с медом в кровать приносила каждое утро, а молоко по вечерам. Пяти минут не проходило, настолько часто мама целовала меня в лоб, беспокоилась. Для нее причины моего заболевания оставались загадкой, ведь никаких простудных симптомов она не замечала.

Мне было нужно почувствовать тепло и заботу от близкого. И мама это знала. На работу меня не гнала, сама предложила уволиться, чувствовала, что мое отречение от общества и привычной жизни связано с чем-то куда серьезным, чем бытовая ссора с мужем или какая-то болячка, о которой стеснялась говорить. Предлагала даже пойти к психологу, уговаривала меня проверить здоровье и у остальных врачей. Я же отнекивалась, только попросила маму купить антибиотики на всякий случай, если болезнь не пройдет сама по себе. Откуда мне знать, может, этот урод меня заразил неизвестно чем, а я не лечусь. Последствия, ни дай Бог, будут страшные. Понимала рассудком, что не стоит так халатно относиться к собственному здоровью, но не могла переступить через боязнь выйти за пределы квартиры.

Мама не давила на меня, не ругала, молча наблюдала за мной и изменениями в поведении. Не предлагала позвонить Коле. Лишь убеждала, что все вскоре наладится. Но, вопреки ее словам, дальше стало только хуже. Через два месяца меня замучили адские боли внизу живота. Они стали просто нестерпимыми. Менструации не было по неизвестным причинам, но я предположила, что это все – результаты изнасилования.

Все-таки решилась выйти из квартиры, чтобы попасть к гинекологу. Наверное, тот гад что-то во мне порвал, думала я, пока ждала очереди на прием. Врач осмотрел меня, сообщил о наличии внутренних повреждений, которые необходимо было лечить сразу, чтобы не ухудшить и без того тяжелое положение, назначил уколы и предупредил, что теперь грубый секс мне противопоказан, поскольку ношу ребенка.

Вышла я из кабинета на ватных ногах и тут же припала к стене, закатившись громким ревом. Ко мне подошли беременные мамочки, ожидающие узи, пытались ободрить, говорили, что в следующий раз у меня с мужем обязательно все получится. Они, наивные, думали, что я расстроена по причине отсутствия беременности. Но ведь я беременна. Но, к сожалению, не могу радоваться тому, что ношу малыша. От насильника же ношу малыша! Больше не от кого было беременеть! Но как так вышло? Ведь тот урод насиловал меня с презервативом, да и после месячных прошло всего пять дней, ранней овуляции быть никак не могло. Нет, наверное, это Колин ребенок. Может быть…

Понимала, что обманываю себя. Но совсем не хотела принимать, что главную мечту моей жизни исполнил изверг. Тот, кто зверски надругался надо мной. Отец моего ребенка – самое настоящее чудовище. Не смогу это проглотить. Вернулась к врачу, потребовала сделать аборт. Врач разубедил меня тем, что мой организм пока не готов к хирургическому вмешательству. Если я не хочу остаться бесплодной, лучше подлечиться сначала, а через недельку-другую прийти снова. Если не передумаю оставлять.

***

Через две недели я не пришла на аборт. Немного очухалась, осознала, что моя заветная мечта, по сути, сбылась. У меня будет ребенок. Мой ребенок. Наполовину мой, но это не настолько важно. Важно, что я не пустышка. И не одна. Никогда больше не буду одна.

Для нас с мамой наступило трудное время, как в финансовом плане, так и моральном. Денег катастрофически не хватало, ведь с работы я уволилась почти сразу. Вернее, меня выперли за прогулы. Искать новую работу не было никакого смысла. Куда меня, беременную, да еще и с болячками, возьмут? На самом деле, может, и взяли бы, но я попросту боялась выходить из дома.

Так и просидела взаперти остальные месяцы, не считая нескольких походов в больницу. Анализы у меня брали на дому, но чтобы попасть на узи, необходимо было покинуть квартиру. Когда же узнала, что у меня в животе сидит девочка, и она развивается хорошо, на душе немного отлегло. Пришла домой, похвасталась маме, что она станет бабушкой. Солгала, что ребенок от мужа. Зачем ей лишние вздергивания? Пожалела маму, но не жалела себя.

Коле пришлось сообщить, что нашла себе другого мужчину сразу после нашего расставания. Бывший муж пришел ко мне спустя несколько месяцев, принес бумажку о разводе. Увидел меня с животом, удивился. Конечно, спросил, где же отец ребенка, почему его нет рядом со мной. Я солгала, заявив, что жених мой уехал на вахту. Но ложь, с виду правдивая, просуществовала недолго.

Мы с Колей остались в дружеских отношениях, он помогал мне втайне от новой жены. Не знаю, что со мной было бы, если не мама и не Коля. Однажды я призналась ему, при каких обстоятельствах получился мой ребенок и спросила совета, как жить с этим дальше. Коля, выслушав меня, однозначно сказал, что я поступила правильно, надумав рожать. Ребенок – это святое, бесценный подарок, данный свыше. Тем более мне, которая всегда грезила о малыше, делать аборт или бросать кроху на произвол судьбы после рождения непростительно. Другого шанса забеременеть может не представиться, особенно после того чудовищного сношения, ведь я стала опасаться любых мужчин. Стерпев изнасилование, твердо решила, что останусь одна и никого к себе не подпущу.

Когда родилась Арина, я не пожалела, что сказала Коле о том, что ребенок не от него. Опасения о его непричастности сразу подтвердились, как только в палату принесли малышку. Девочка была похожа на отца как две капли воды. Не на меня, не на бывшего мужа, мы с ним оба светловолосые и голубоглазые. Надеялась, что ребенок возьмет от меня хоть немного больше, но нет… Арина родилась брюнеткой со смуглой кожей и черными глазами-угольками. Его глазами. Дочка смотрела на меня этим чернющими угольками, в которых и зрачков не видно было, нахмурила еле заметные бровки. И я смотрела на дочку со злостью и отчаянием. Даже родимое пятно на ее маленькой шейке имеется. Такое же пятно и у него. Исчадие ада, а не ребенок. Забеременела от дьявола, вот и получила результат.

«Отец моей дочери – насильник. Я ненавижу этого ребенка.» – бесперебойно звучало в моей голове и долго, до сумасшествия и преступления довело бы с легкостью. Я проклинала себя, но понимала, что сама подписала себе смертный приговор и даже выбрала наказание, с которым буду жить все двадцать четыре часа в сутки каждый день, каждый год… Пока не умру, это наказание будет ходить рядом со мной.

Смотрела с неприязнью на Арину поначалу: не брать бы ее на руки, не подходить вовсе мечтала, но приходилось переступать через себя и заботиться о крохе. Я, как мать, делала все, что нужно, ведь была обязана, но хотелось выть от неизбежности, особенно, когда прикладывала Арину к груди. Не поступила иначе, сохранила беременность, а ведь склонялась к аборту. А теперь дочка родилась, и не выбросишь, и не оставишь, отвественность за ее жизнь целиком лежит на мне. А я доказала этим поступком самой себе, что ничего хорошего от жизни и судьбы ждать не придется. И пусть до конца дней своих в своем же ребенке я буду видеть ненавистное лицо обидчика, хищные глаза и пятно на шее, которые не дадут забыть того страшного дня, когда малышка была зачата. В том, кто стал для меня единственным смыслом жизни, я вижу и буду видеть отражение маньяка. Это чувство не пройдет никогда. Я сама выбрала этот трудный путь и должна идти по нему, не имею права сдаться. Ничего уже не изменить. Жизнь продолжается, несмотря ни на что. И моя жизнь, и Арины.