Эффект Эхо
Шрифт:
Коридор опустел.
— Допрыгались мы с тобой, сестра, — Никита схватился за голову, — пока я в тупике. Мыслей никаких. Но по опыту, безвыходных ситуаций не бывает. Подумаем об этом завтра. Лады?
— Да пошел ты со своей психологией! — Оля застегнула пижаму, встала с колен соседа. — Захлопни за собой дверь.
Красавчик встал и, подойдя к зеркалу в коридоре, провел пальцами по шапкам хризантем. Все лепестки осыпались на пол розовым дождем. Усмехнувшись, взглянул на свое непривычное отражение, осторожно вытер помаду с губ, взъерошил смоляные волосы. Капризно вскинул одну бровь,
Никита несколько минут стоял перед квартирой Оли, не понимая, как он здесь оказался. Секунду до этого курил на балконе, видел приехавшую соседку. Давно ли у него провалы в памяти?
Рука потянулась к звонку, но замерла на пол пути.
Взглянув на часы, молодой человек с удивлением присвистнул. Два часа бесследно исчезли из жизни, и все из-за баловства с кетамином. Для визита к любимой подруге поздновато, можно нарваться на недоразумение. Он позвонит ей завтра.
Повернулся и начал спускаться по лестнице.
Воспоминание последнее. Безумное
«Только бы он был в отделении, только бы на смене. Я в ноги брошусь, объяснюсь».
Оля летела в Боткинскую, не соблюдая скоростной режим, подрезая нерасторопных водителей, не обращая внимания на их гневные сигналы. По счастливой случайности на Ленинградском шоссе не выставили не одного поста, а светофоры договорились между собой, включали зеленый свет.
Создатель существующего вокруг Оли мира удачно тасовал события, контролировал обстоятельства, приближал героиню к финалу. Оба спешили, одна покаяться, другой завершить эксперимент.
Бедолага не помнила, удалось ли ей заснуть или она бодрствовала всю ночь напролет. По монотонному перекатывающемуся гулу в голове и контрастности восприятия мелькающих за стеклом объектов, думалось — нет, не отдохнула. Усталый мозг расходовал уже неприкосновенный запас кислорода.
Последнее время сны стали редкими гостями. Она не запоминала их, забывалась в дреме, не приносящей упокоения.
Сознание возвращалось с первыми брызгами рассвета, рождая ее каждый раз заново.
Недавняя жизнь покоилась на воспоминаниях, которые Оля классифицировала, как Страшное, Ностальгическое и Сладкое. Вчера добавилось Разоблачительное.
Выборочная память зафиксировала детали, которые желательно навсегда забыть. Перед глазами то и дело всплывает мертвенно бледное лицо Антона, сводит с ума ледяной укор во взгляде, стоит моргнуть, рисуется усыпанный восковыми лепестками пол.
Она ступает по ним как по битому стеклу, каждый шаг отдается болью в груди.
Острыми краями в картину впивается истерика бывшей коллеги. За один единственный день в жизни появилось столько прошедшего времени. Бывшая работа, бывшая коллега и бывший парень. Правда, что-то осталось в настоящем. Какое отношение имеет ее сегодняшний Никита к Марине? С какой стати, она приревновала ее к нему, вымазала по уши в грязи и лишила средства связи стоимость в двадцать тысяч?
Вопросов много, и ответы на них не важны. Оле нет дела до любовниц соседа, если очередной его пассией оказалась Марина,
то виновата сама, нажила кучу проблем на ровном месте.И все-таки странно, что из нескольких миллионов москвичей, она познакомилась именно с Никитой. Стоит поразмышлять об этом на досуге.
Сейчас главное — найти Антона и оправдаться. Вернуть его она уже не надеется. Увиденное — не прощают. Да и лжи между ними с самого начала было больше, чем правды. Но поговорить и остаться друзьями — можно.
Искать врача в отделении реанимации, куда вход закрыт, затея бесполезная. Остается надежда на Павла Михайловича. Предварительно созвонившись с травматологом, Оля убедилась, что он на работе. Не отвечая на вопросы — что произошло, и зачем я тебе понадобился, Оля вылетела из квартиры, перепрыгивая сразу через две ступеньки.
Поднимаясь на лифте в отделение, молила об одном, чтобы доктор сидел в ординаторской, а не ассистировал на операции.
Ангел ее услышал. Естественно, ведь ее желание не противоречило его чаяниям.
Доцент Куприянов увлеченно дискутировал с коллегой, рассматривая в оконное стекло рентгеновский снимок.
Оля в нетерпении шагнула в его сторону, остановилась в паре шагов, вежливо кашлянула.
Павел обернулся, округлил от удивления глаза.
— Что за нелегкая тебя принесла, Олечка? По телефону так ничего толком и не сказала. Колено хандрит? На погоду реагирует?
«Колено? О чем он? Вспомнил мою давнишнюю операцию на связке?»
Не обращая внимание на странное приветствие, Оля решила не терять времени:
— Паша, прости, но мне надо поговорить с тобой. Дело не терпит отлагательств. Займет буквально пять минут.
Врач нахмурился, извинившись, хлопнул коллегу по плечу и пообещал продолжить дискуссию через пару минут. Отошел в сторону.
— Ну что? Только компактно, у меня сегодня каждая минута на счету. Студенты после обеда, чтоб их, и две операции!
Оля собралась с духом. Была, не была!
— Сломался мобильный, а контакт с Антоном у меня только там. На симку не перенесла. Пожалуйста, позволь позвонить ему с твоего номера.
На лице Павла Михайловича отразилось искренне недоумение.
— С каким Антоном?
Понимая, что безудержно краснеет, Оля пояснила:
— Антон Сергеевич, врач — реаниматолог. Твой приятель.
Павел испуганно отвел глаза.
— Мой приятель? Подожди. Я ни черта не понимаю. Ты какого Антона имеешь в виду? Ковалева?
— Я не знаю его фамилию…, — голос пропал.
«Спишь с человеком, не спросив фамилии. О времена, о нравы».
Нашлась.
— А что у вас много Антонов Сергеевичей в реанимации?
Михалыч схватил ее за локоть и оттащил в сторону, подальше от сестринского поста.
— Ты когда его видела? Признавайся, — голос травматолога снизился до шепота.
Оля перестала контролировать ситуацию, по кровеносным сосудам прямиком к сердцу пополз леденящий страх.
— Что значит когда? Вчера…
Чуть не вырвалось, — у себя дома, когда с соседом …на кухне ….
— Где?
Бедняга окончательно растерялась. Происходящее напоминало диалог умалишенных.
— Паша, объясни мне, что происходит. Что-то случилось с Антоном?