Эффект тентаклей

Посмотрев налево и направо, Саския обнаружила, что этот феномен простирается до пирса и колеса обозрения в Шевенингене к югу и по меньшей мере на такое же расстояние к северу. Несколько километров пляжа оказались погребены под толстым, тяжелым, неподвижным слоем… морской пены?

Все еще с трудом веря своим глазам, Саския спустилась на несколько шагов по склону, чтобы рассмотреть вещество поближе. Пена оказалась совсем близко — до нее можно было дотянуться палкой. Но едва Саския вышла из толпы, раздался предостерегающий крик. Пока ее не узнали. Она выглядела одной из многих, случайной зрительницей. Но все, кто прибыл раньше — и полицейские, и медики, — поспешили дать ей понять, что не стоит делать ни шагу дальше.

— Это… это что, просто пена? Обычная морская пена? — воскликнула Саския.

— Так говорят специалисты, — откликнулся Виллем. — Обычная пена, которую мы всегда видим на пляже.

— Да, понимаю, но на пляже ее мало! Обрывки пены, самое большее — цепочки вдоль линии прибоя.

— И тем не менее. Это та же самая морская пена, просто… ее больше. И вся сконцентрировалась вдоль береговой линии, там, где сильнее всего прибой. Накапливалась на пляже быстрее, чем успевала рассеяться. Растекаться дальше тоже не могла — впереди дюна. И слой пены начал расти в высоту. Все выше и выше. Люди не успели убежать.

Только сейчас Саския поняла, что здесь происходит. Над морем кружил лимонно-желтый спасательный вертолет. У берега болтались две крупные надувные шлюпки со спасателями-ныряльщиками на борту, но они, кажется, в основном были заняты борьбой с набегающими волнами — старались не превратиться в доски для серфинга и не оказаться на берегу. По велосипедной дорожке, идущей по гребню дюны, подъезжало все больше красных пожарных машин. Одна из них, остановившись вплотную к пене, выбросила туда канат; сейчас, держась за этот канат, из слоя пены выбирался пожарный в респираторе и с кислородным баллоном за спиной. Вид у пожарного был такой, словно его вываляли в перьях и обмазали дегтем, только почему-то белым. Добравшись до безопасной высоты, он отстегнулся от каната, махнул товарищам наверху — и те принялись вытягивать канат. Через несколько секунд из пены вынырнуло тело в гидрокостюме. Едва оно оказалось на безопасном участке, над ним склонились медики.

Другие жертвы — многие в гидрокостюмах — лежали ничком на носилках или просто на земле. Спасатели делали им искусственное дыхание. По крайней мере, некоторым — других упаковывали в черные мешки.

Пожарная машина развернула насос и принялась поливать пену, образовав в ней промоину. Пожарные покачивали насос из стороны в сторону, и промоина становилась все шире. Скоро в ней показалось еще одно неподвижное человеческое тело; этот серфер, как видно, добежал до самой дюны и пытался вскарабкаться на нее, когда пена его настигла.

— В пенной массе нечем дышать, — объяснил Виллем. — Пена попадает в легкие. Плыть в ней тоже нельзя. Только бежать — или, скорее, брести — туда, где есть воздух. Но куда идешь, ты тоже не видишь. Нескольким серферам удалось взобраться на гребень дюны. Но некоторые побежали назад, спасать остальных.

— Сколько их здесь было? — спросила Саския, невидящим взором смотря на то, как пожарный насос очищает от пены еще одно тело, и еще, и еще — все на клочке земли в несколько метров.

— Не меньше сотни, — вздохнул Виллем.

Работа Виллема в такой ситуации состояла в том, чтобы сохранять хладнокровие. От природы это ему было несвойственно. Бедствие поразило и ужаснуло его, как поразило бы любого. Не сказать, что такие случаи были совсем неизвестны: за последние годы несколько человек в разных местах уже тонули в скоплениях морской пены. Такая экзотическая причина смерти начала встречаться чаще, поскольку температура моря повысилась, что вызвало бурный рост водорослей — очевидно, имеющих прямое отношение к формированию пены. Но катастрофа такого масштаба, с массовыми жертвами, до сих пор оставалась чем-то невиданным и непредставимым.

Изумление и потрясение, сопряженное с естественным ужасом и скорбью при виде множества погибших, парализовало Виллема — но лишь на несколько минут. Из ступора его вывела принцесса Шарлотта: уверенная, что здесь погибли ее друзья, она с рыданиями бросилась к медикам, распаковывающим мешки для трупов, а королева Фредерика устремилась за ней.

Амелия, работавшая на износ всю неделю, сегодня наслаждалась заслуженным отдыхом. Другие секьюрити были здесь — и помнили о своих обязанностях. Сейчас они бежали трусцой рядом с королевой и ее дочерью. Одевались охранники так, чтобы не выглядеть «вооруженными громилами» и без труда смешиваться с толпой, так что теперь все вместе представляли странное зрелище: к ряду тел в гидрокостюмах мчится заплаканная юная девушка, за ней мать, а по сторонам от них бежит кучка обычных на вид граждан, но каких-то очень подтянутых, гладко выбритых и явно координирующих свои действия.

Работа Виллема, напомним, состояла сейчас не в том, чтобы проявлять нормальные человеческие эмоции (этим и так занимались все вокруг), и не в том, чтобы обеспечивать физическую безопасность королевы (этим занималась охрана), а в том, чтобы подумать о следующих нескольких часах. Или даже о паре дней.

Очевидно, все сегодняшнее расписание насмарку. Сегодняшние мероприятия Виллем отменил одним коротким сообщением.

Он не побежал за остальными — остался на гребне дюны, откуда видел все происходящее и мог собрать детали в общую картину.

Было очевидно, что они прибыли очень рано, откликнувшись на первые сообщения о беде. Дальше информация будет распространяться. Сегодня воскресенье, работают очень немногие. Весь город бросится сюда поглазеть — или в лучшем случае помогать полиции и медикам. Случайные обстоятельства — близость Хёйс-тен-Бос к месту происшествия, сообщения от друзей Лотты — позволили королеве и принцессе прибыть на место всего через несколько минут после катастрофы. (Или во время катастрофы? Виллем вздрогнул при мысли, что кто-то, возможно, задыхается под слоем пены прямо сейчас.)

Так или иначе, на пляже скапливалось все больше народу — сейчас уже вдвое больше, чем ко времени их приезда. Толпа создала для полиции новую проблему. Повинуясь естественному инстинкту, все вновь прибывшие лезли на гребень дюны; ясно было, что кто-то из них неизбежно — из-за чрезмерного любопытства, неуклюжести или желания кого-то спасти — рухнет прямо в пену. Поэтому явилось подкрепление, и сейчас полицейские отгораживали велосипедную дорожку кордоном.

Желтый спасательный вертолет подлетел ближе и, зависнув над самым местом происшествия, принялся разгонять пену струей от несущего винта. Отличная мысль! Мощный поток в несколько секунд сделал большую промоину и обнажил участок пляжа. Потревоженная пена разлеталась вокруг мириадами сверкающих на солнце брызг.

Все это хорошо; но Виллем по-прежнему не занимался своим делом. Он повернулся к морю спиной и перевел взгляд на наружный склон дюны, туда, где возле кучки полицейских машин остановились принцесса Шарлотта и королева Фредерика. Они стояли рядом. Шарлотта держала мать за руку и склонила голову ей на плечо — трогательный жест, но и чуточку смешной, поскольку ростом она была на несколько сантиметров выше матери. Королева стояла уверенно и твердо, слушала, что говорит какая-то женщина в светоотражающем жилете, и кивала. Все в ее позе говорило о том, что краткая анонимность королевской семьи подошла к концу. Королеву узнали. Соответственно, изменилось и поведение людей вокруг. Сотрудница службы спасения докладывает ей, что происходит, хотя Саския, разумеется, не просила и не требовала у нее докладов. Она никогда так не делает. Но когда ты прибыл на место катастрофы и вдруг видишь перед собой королеву, неизбежно начнешь перед ней отчитываться — это происходит само собой.