Эффективный Черчилль

Глава 9. Ответственность

Цена власти

13 декабря 1905 года тридцатиоднолетний Уинстон Черчилль был назначен на свой первый официальный пост. Он стал заместителем министра по делам колоний. В тот день Черчилль получил много поздравительных телеграмм. Особое место среди них занимало письмо от бывшего главы альма-матер Уинстона — школы Хэрроу — преподобного Джеймса Уэллдона:

«Мой дорогой Черчилль.

Я уверен, ты позволишь мне, как твоему старому другу, поздравить тебя от всего сердца с твоим удачным вхождением в официальную жизнь. Когда я думаю о тех последних словах, которые твой отец сказал мне около дверей Хэрроу, — заботиться о твоем будущем, — я не могу не предвкушать с трепетом и волнением, с каким благородством ты станешь использовать ответственность, возложенную на тебя.

С наилучшими пожеланиями, всегда твой, Джеймс Уэллдон» [508] .

508

Письмо от 13 декабря 1905 года. / Documents. Vol. 3. P. 414.

Для нашего исследования это письмо в первую очередь интересно своей последней фразой, акцентирующей внимание на одной из важнейших взаимосвязей в менеджменте — взаимосвязи между властью и ответственностью. Как мы уже видели из предыдущих глав, власть и ответственность — это две стороны одной медали. Власть и ответственность — это инь и ян теории управления. И так же, как ответственность порождает полномочия, так и полномочия порождают ответственность. «Там, где большая власть, там и большая ответственность, — говорил Черчилль. — Там, где нет власти, не может быть речи и об ответственности» [509] . Во время своего выступления 6 сентября 1943 года перед студентами Гарвардского университета он сформулировал это фундаментальное положение в афористичной форме: «Цена власти — это ответственность!» [510] .

509

Выступление в палате общин 28 февраля 1906 года. / Hansard. Series 4. Vol. 152. Col. 1239.

510

Выступление 6 сентября 1943 года. Текст выступления напечатан в документе военного кабинета № 398 (за 1943 год) от 20 сентября 1943 года. / Churchill papers, 23/11. / Churchill W. S. (ed.) Winston Churchill’s Speeches. P. 357.

Черчилль не случайно использовал слово «цена». В отличие от полномочий и рабочих заданий, которые можно делегировать, ответственность делегировать нельзя. Руководитель, отвечающий за выполнение какого-либо проекта, может (и должен) спрашивать о ходе его выполнения у своих подчиненных, но отвечать за успех или неудачу будет он, и только он.

ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Цена власти — это ответственность!»

Подобная концепция является классической в теории управления и актуальна для любой организационной системы, будь то компания мелкого бизнеса, «голубые фишки» [511] , международный концерн или правительство. Эта концепция действовала всегда, и управленческая деятельность Уинстона Черчилля в данном случае не является исключением. Когда в конце апреля — первой декаде мая 1940 года военно-морская операция британцев по захвату норвежских портов закончилась неудачей, все шишки полетели не на голову первого лорда Адмиралтейства Уинстона Черчилля, который был одним из самых активных членов военного кабинета, ратовавших за претворение этого плана в жизнь, — критика прозвучала в адрес премьер-министра Невилла Чемберлена, отвечавшего за все действия своего правительства.

511

«Голубые фишки» — на фондовом рынке ценные бумаги наиболее крупных и ликвидных компаний, для которых характерен стабильный рост.

Великолепное понимание конечной ответственности Черчилль продемонстрировал, выступая в мае 1941 года перед членами британского парламента:

«Все решения военного кабинета принимаются совместно, по доброй воле. Тем не менее моя голова единственная, которую следует отсечь, если мы не сможем выиграть эту войну» [512] .

ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Все решения военного кабинета принимаются совместно, по доброй воле. Тем не менее моя голова единственная, которую следует отсечь, если мы не сможем выиграть эту войну».

512

Выступление 7 мая 1941 года. / Hansard. Series 5. Vol. 371. Col. 937.

Именно из-за конечной ответственности Черчилль был вынужден постоянно отчитываться за свои действия перед палатой общин. В течение всех пяти лет премьерства в годы Второй мировой войны он находился под дамокловым мечом парламентского вердикта. В любой момент после голосования депутатов действующее правительство могло быть отправлено в отставку. По собственным словам Черчилля, среди глав «большой тройки» «я — единственный, кого могли в любой момент отстранить от власти голосованием в палате общин, свободно избранной на основании всеобщих выборов, и кто был подчинен повседневному контролю военного кабинета, представляющего все партии в государстве. Срок пребывания президента у власти твердо установлен, а его полномочия не только как президента, но и как главнокомандующего являются, в соответствии с американской Конституцией, почти неограниченными. Сталин, казалось, обладал, а в данный момент наверняка обладал, всей полнотой власти в России. Но я был доволен таким положением вещей. Система была сложной, однако у меня не было оснований жаловаться на то, как она действовала» [513] .

513

Черчилль У. Вторая мировая война. Т. 5. С. 241.

Первый кризис в отношениях между парламентом и премьер-министром произошел в мае 1941 года, после неудач в Греции. Для Черчилля ситуация осложнялась тем, что среди критикующих оказался его старый коллега по Первой мировой войне, бывший премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж. Увидев Уэльского колдуна [514] среди оппозиции, Черчилль не растерялся. Он тут же заклеймил Ллойд Джорджа вторым Петеном [515] , а членам палаты сказал следующее:

514

Уэльский колдун — прозвище Дэвида Ллойд Джорджа.

515

Петен Анри Филипп (1856–1951) — французский маршал, победитель в битве при Вердене в Первой мировой войне. В июне 1940 года Петен сформировал коллаборационистское правительство в Виши.

«Когда я смотрю назад на те трудности, через которые мы прошли, на те гигантские волны, которые миновал наш отважный корабль, когда я вспоминаю все ошибки и вспоминаю все, что было сделано правильно, я уверен, нам не следует бояться бури. Пусть она ревет, пусть она бушует. Мы все равно прорвемся через нее» [516] .

На последовавшем голосовании недоверие правительству выразили три депутата, 447 проголосовали «за». Гарольд Никольсон вспоминал, что, когда Черчилль вышел из зала палаты общин в вестибюль, депутаты «совершенно спонтанно начали приветствовать его. Уинстон выглядел очень довольным. Члены парламента испытывали пораженческие настроения, но он смог их вдохновить. Вчера палата общин напоминала курятник с мокрыми курицами, сегодня там были лишь одни петухи-задиры» [517] .

516

Выступление 7 мая 1941 года. / Hansard. Series 5. Vol. 371. Col. 946.

517

Запись от 7 мая 1941 года. / Nicolson N. (ed.) Harold Nicolson. Diaries and Letters. Vol. II. P. 164–165.

Следующий раз отношения между Черчиллем и Вестминстером обострились в январе 1942 года. Депутаты были возмущены успехами японцев в Тихом океане, а также потерей двух самых мощных военных кораблей королевского ВМФ — линкора «Принц Уэльский» и линейного крейсера «Рипалс».

Черчилль вспоминал:

«Я сам был глубоко потрясен [518] поражениями, выпавшими на нашу долю, и никто лучше меня не знал, что это было лишь началом потопа. Хорошо информированная и легкомысленно высказываемая критика газет, тонкие и непрерывные насмешки двадцати или тридцати способных членов парламента, обстановка в кулуарах — все это создавало впечатление, что вокруг меня нарастают волны общественного мнения, сбитого с толку, недовольного, смущенного, обескураженного, хотя и несколько поверхностно судящего обо всем» [519] .

518

В мемуарах Черчилль следующим образом опишет свое состояние, когда ему сообщили о потере «Принца Уэльского» и «Рипалса»: «10 декабря я раздвигал полог у своей кровати, когда зазвонил телефон, находившийся у моего изголовья. Звонил начальник военно-морского штаба. Его голос показался мне странным. Он кашлянул и поперхнулся, и сначала я не мог разобрать, что он говорит.

— Премьер-министр, я должен сообщить вам, что „Принц Уэльский“ и „Рипалс“ потоплены японцами, по-видимому, в результате воздушного налета.

— Вы уверены в этом?

— Не может быть никаких сомнений.

Я положил трубку. Я благодарил судьбу за то, что в этот момент я был один. За всю войну я не получал более тяжелого удара. Ворочаясь в постели с боку на бок, не находя себе покоя, я полностью осознал весь ужас этого известия»(Черчилль У. Вторая мировая война. Т. 3. С. 319.).

519

Там же. Т. 4. С. 35.

Несмотря на сложность положения, Черчилль продолжал сохранять уверенность. По его словам, он «мог рассчитывать на добрую волю народа и широкую, глубокую волну национальной преданности, которая бы несла меня вперед». Также «исключительную верность» по отношению к нему проявляли военный кабинет и начальники штабов [520] .

На предстоящих заседаниях в палате общин премьер решил выступить с открытым забралом, пред упредив парламент о суровых трудностях, с которыми придется столкнуться британскому народу в предстоящей борьбе. «Нет худшей ошибки для государственного руководителя, как поддерживать ложные надежды, которые вскоре будут развеяны, — считал Черчилль. — Английский народ может смотреть в лицо несчастьям или опасности, проявляя при этом стойкость и душевную силу, но он глубоко возмущается, когда его обманывают или когда он обнаруживает, что люди, несущие ответственность за его дела, сами себя обманывают» [521] .

520

Там же. С. 36.

521

Там же.

ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Нет худшей ошибки для государственного руководителя, как поддерживать ложные надежды, которые вскоре будут развеяны».

27 января — в день выступления британского премьера — в зале палаты лордов [522] был аншлаг. В галерее для зрителей не было ни одного свободного места. Среди тех, кто в тот день пришел услышать Черчилля, были его супруга Клементина, его дочь Диана и брат Джек.

Свое выступление премьер начал необычно. Он потребовал у палаты общин вотума доверия существующему правительству.

522

После разрушения палаты общин в результате налета люфтваффе в мае 1941 года депутаты нижней палаты парламента стали проводить свои заседания в помещении палаты лордов. Верхняя палата парламента переехала в «King’s Robing Room» — помещение, которое обычно используется для облачения монарха в парламентские одежды и корону Британской империи.

«Это совершенно нормальная, конституционная, демократическая процедура, — сказал Черчилль. — Каждый член палаты может свободно говорить то, что думает хорошего или плохого об администрации, выражать все свои мысли от чистого сердца против нынешнего состава правительства. Я должен объяснить палате, что заставило меня обратиться в настоящий момент за ее чрезвычайной поддержкой. Было высказано мнение, что нам нужны трехдневные прения, во время которых правительство, несомненно, подвергнется беспощадной критике со стороны тех, кто несет более легкое бремя, и что мы должны закончить прения, не прибегая к голосованию. В этом случае некоторые враждебно настроенные органы печати, которые и не пытаются скрывать своей враждебности, могли бы заявить, что авторитет правительства подорван» [523] .

523

Выступление 27 января 1942 года. / Hansard. Series 5. Vol. 377. Col. 592.