Эффи Стенхоуп

– Слава Богу, добрались!
– с облегчением вздохнула леди Стенхоуп, когда экипаж остановился у ворот особняка на Гамильтон-роуд.
– В этот раз мы ехали гораздо дольше, не правда ли? А всё потому, что на Деррил стрит опять провалилась дорога. И чем вы только занимаетесь в своём Парламенте?
– она вопросительно посмотрела на мужа.

Эдвард конечно мог ответить ей, что в Палате Лордов такие вопросы не решаются, но не пожелал ввязываться в бессмысленный разговор и вместо этого, с удивительной для его грузного телосложения ловкостью выпрыгнул из кареты и, опередив кучера, подал жене руку.

– Прошу, моя милая леди!

– рассмеялся он.

Следом помог выбраться дочери и, взяв обеих под руки, окружённый двумя любимыми женщинами, направился к воротам.

– Только попробуй ещё раз заговорить о чём-нибудь подобном, - шикнула леди Элинор, когда они подходили к широкому крыльцу.

Мажордом распахнул перед ними двери, учтиво поклонился и, стоило гостям шагнуть за порог, как их окутало теплом и светом. В просторном холле мистер и миссис Говард встречали гостей. Семья пользовалась в обществе большим уважением.

Первое упоминание о Стенхоупах относилось к двенадцатому веку, и когда Эффи была совсем крошкой, отец часто рассказывал ей о доблестном рыцаре сэре Инхольде Стенхоупе, близком друге короля Ричарда Львиное Сердце, и именно он ехал по правую руку от монарха, когда тот входил в ворота Иерусалима. Если верить семейному преданию, то из Святой Земли Инхольд вернулся с прекрасной женой-сарацинкой, принявшей впоследствии христианскую веру, и с тех пор каждый Стенхоуп был уверен, что в его жилах есть капля горячей восточной крови.

Маленькая Эффи слушала эти истории как волшебные сказки, а повзрослев, поняла, что такие "сказки" имеют большой успех и в высшем свете. Консервативные англичане хранили верность традициям, и древность рода ценилась выше роскошных имений и счетов в Банке Англии.

Дежурные приветствия, комплименты, замечания о погоде... Эффи ослепительно улыбалась, поддерживала беседы, кивала, протягивала ухоженное запястье для светского поцелуя... и едва сдерживалась, чтобы не зевнуть во весь рот. Пара бокалов шампанского только усилили это желание, но вместе с тем раззадорили, хотя внешне Эффи оставалась по-светски учтивой.

Джоанна Мальсибер действительно появилась на ужине, и, как предсказывала Эффи, в обществе нового супруга - капитана французского военного флота. Прицельный огонь нескольких десятков пар глаз, казалось, только подливал масла в огонь, которым светились глаза дерзкой американки. Даже её платье, вызывающе красное, с чёрным бантом на груди смеялось над теми, кто смеялся над его хозяйкой. Джоанна Мальсибер была такой, какой Эффи смела быть только в мечтах. Целый вечер её одолевало желание подойти к этой женщине, поговорить с ней о чём-нибудь, но условности, которыми Эффи была скована, как невольник цепями, крепко держали её, а мать не спускала глаз.

И всё же под конец вечера Эффи решилась.

– Добрый вечер, миссис Мальсибер, - улыбнулась она, и улыбка её выражала искреннюю симпатию.

– Добрый вечер, леди Стенхоуп, - Джоанна улыбнулась в ответ, как раз тогда, когда леди Элинор отвернулась.

Потом она вальсировала с Френсисом Талли, добродушным, но неуклюжим сыном судовладельца, и к великому разочарованию матушки не оставила ему ни малейшего шанса на взаимность.

– Мне нужно выпить воды, - Эффи сказала первое, что пришло в голову, - прошу меня извинить, - и, прежде, чем Талли успел вызваться принести ей напиток, улизнула.

Знакомые и такие осточертевшие лица сливались в одно, как мозаика в калейдоскопе; от пестроты нарядов рябило в глазах, а виски ломило от смеси духов. Эффи задыхалась. В прямом и переносном смысле. Она вышла на балкон, прислонилась к парапету и, закрыв глаза, подставила разгорячённое лицо потокам холодного ночного воздуха. Вздохнула полной грудью, но тугой корсет сдавил рёбра.

"Я в тюрьме", с тоскливой обречённостью думала Эффи, провожая взглядом стайку птиц, взмывшую в небеса. Им хорошо, они свободны и могут лететь туда, куда вздумается. Она вспомнила нищенку с Комптон стрит. Нет, Эффи, ни за что не хотела бы оказаться на её месте, как не смогла бы отказаться от комфорта и роскоши, но тёплая постель, шёлковые платья и жемчужные ожерелья не давали свободы. Жалкой попрошайке это невдомёк. Эффи видела, с какой завистью и неприязнью смотрела на неё эта грязная женщина. Глупая.

– Не возражаете, если составлю компанию?

Эффи вздрогнула и обернулась. В нескольких шагах от неё стояла леди Мальсибер.

– Держите, - американка протянула ей один из двух бокалов шампанского, - здесь холодно.

– Благодарю, - ответила Эффи и огляделась.

– О... не бойтесь, - рассмеялась Джоанна, - здесь нет свидетелей, и нас никто не увидит вместе.

– Я не...

– Оставьте эти церемонии, леди Стенхоуп, - отмахнулась миссис Мальсибер и, развернувшись к дверям, вальяжно прислонилась к парапету, - я всё понимаю и не думала обижаться, - она отпила шампанского.

– Вряд ли кто-то из этих снобов стоит вашей печали, - сказала Эффи.
– Но как вам не страшно идти против всех?
– она наконец решилась задать мучавший её вопрос.

Джоанна мягко улыбнулась:

– Вы ещё молоды, леди Стенхоуп, и в отличие от большинства сверстниц, совсем не испорчены.

– Моя матушка с вами явно не согласилась бы, - Эффи усмехнулась.

– Хорошо, что вы не она, - Джоанна, поняла, как могут быть истолкованы её слова и поспешила уточнить, - нет, нет, я вовсе не хочу сказать о ней ничего дурного. Графиня достойная леди, но, увы, как и многие, слишком привязана к этикету.

– В Америке с этим всё гораздо проще, не так ли?
– спросила Эффи.

– И да, и нет, - леди Мальсибер пожала плечами, - характеры везде одинаковые. Везде и во все времена. Но, слава Богу, у нас ещё никто не отобрал свободу выбора.

– Будь у меня выбор, я бы уехала отсюда, - Эффи посмотрела туда, где за начищенным стеклом сидели в золотой клетке лорды и леди.

– Но у вас есть выбор, - возразила Джоанна.
– Он есть всегда, Эффи. Можно называть вас по имени?