Египетские сны

– Садитесь, – она указала мне на скамейку. – Сейчас разберемся, тот вы или не тот.

Я не сводил со смуглянки глаз. Темная одежда, строго уложенные каштановые волосы придавали ей торжественный вид.

На другом конце лавочки восседал прямой седовласый дедушка. При нем была светленькая пятилетняя внучка. Она бегала вперегонки со своим ровесником, сверкавшим вишенками монголоидных глаз, и моим пушистым приятелем, который, конечно же, подоспел сюда раньше меня.

Мне показалось, лицо старика я уже где-то видел. Женщина тихо сказала соседу несколько слов.

«Кромвер» – представился он через голову незнакомки, будучи на две головы ее выше.

Я тоже представился. Мы поздоровались. Кромвер кивнул в сторону хухра: «Простите, он кто?». В голосе не было удивления. Просто мужчине хотелось знать, какого рода и племени этот пушистый джентльмен.

Я был рад «сообщить», что хухр – разновидность йеху (гималайских снежных людей) – очень способная молодая особь… Когда вырастет, станет знаменитостью, может быть даже, – Генеральным секретарем ООН.

Мужчина поднялся, подозвал девочку и, указав на нее, торжественно пообещал: «И наша „йеху“, когда вырастет, обязательно станет знаменитостью».

– Не сомневаюсь.

Я был благодарен Кромверу, что он выручил меня, с чисто английским изяществом сгладив бестактность по поводу «йеху».

Простившись с нами, девочка и старик двинулись по дорожке вдоль озера, в сторону детской площадки и красовавшейся за оградой мечети.

Держась за руку деда, малышка, время от времени, заливалась смехом, а он, широко улыбаясь, поднимал глаза к небу, словно благодарил его за дарованное счастье.

Знаете, кто эти люди?

Я отрицательно покачал головой.

Конечно, откуда вам знать… – рассмеялась леди – Это потомки лорда Кромвера – его правнук и праправнучка.

Имя мало, что мне говорило: то ли слышал где-то о нем, то ли видел портрет в Галерее, когда, несся по залам, не включая карманного гида.

Подозвав игравшего с хухриком мальчика, она представила: «Мой сын Смит». Одернула на Смите курточку, провела ладонью по темной головке и отпустила кормить птиц, наказав: «Будь осторожнее! Не лезь в воду.» Потом сообщила:

Мой муж Ли работает банковским служащим.

Клерк?

Менеджер. Его родители давно приехали из Гонконга. Ли мечтает побывать на исторической родине. Но все как-то не получается. Много работы.

Кажется, вы уже всех мне представили… кроме себя.

Она улыбнулась, секунду помедлила и… назвала свое имя.

Ее голос был едва слышен, но я содрогнулся, как будто над ухом пальнули из пушки: «Клео Птоломей». Я невольно воскликнул: «Ее давно нет!»

– Многих давно уже нет… – сказала она, – царица Клеопатра Птоломей «ушла», хлопнув дверью. Дочь Графа – Клео Птоломей – убита погромщиками… Я правнучка ее брата Клавдия и праправнучка известного вам Александра Птоломея.

– Допустим. Но почему именно меня вы встречали в Хитроу? Вы меня даже не знаете…

– Мы знали вас еще до отлета сюда.

– Через хухра!?

– А почему бы и нет? Он хоть и шалунишка, но добр и необыкновенно чувствителен.

Я вспомнил, как в Британском музее хухрик падал без чувств от музыки Шнитке, и спорить не стал.

– Выходит, через него вы знали обо мне все.

– Скажем так: все, что нужно было.

– А что было нужно?

– Для нашей семьи Александр не менее значим, чем Магомет для Ислама. Эвлин Баренг – часть жизни Мея, его сбывшаяся надежда. А вы, получается, – душеприемник Баренга. Ни больше, не меньше.

– Какая там сбывшаяся надежда! Баренг потерпел полный крах!

– Вы не все знаете.

– А что знаете вы? Я хочу ясности.

– Мне известны все ваши сны.

– Прекрасно!

– А теперь вы хотите спросить про бумагу, которую в госпитале показал Эвлину хедив.

«Приговор?»

Вам показалось. Это было послание консула, которое Гарри доставил хедиву. И вот его текст. Всего несколько строк: «Ваше Величество, если желаете сохранить власть, если любите эту страну, дайте ей передышку, – сделайте все, что Вам скажет доктор. Доверьте Египет Баренгу, как доверяли собственное здоровье». Подпись. Печать.

Вот как!? Разве Баренг тогда не погиб!?

Даю историческую справку, – женщина достала из сумочки какой-то листок и прочла: – «Майор Эвлин Баренг (впоследствии лорд Кромвер) добился положения выше первого министра хедива, провел административные и хозяйственные реформы, которые отодвинули катастрофу и, сохранили в Египте стабильность на протяжении шестидесяти лет». – Закончив читать, Клео добавила: Александр пытался назвать перед смертью имя Лорда. Сил хватило только на первых два звука.

Откуда вы знаете?

Аарон.

Что означает «впоследствии лорд Кромвер»?

За выдающиеся заслуги в этой стране иногда присваивают титул лорда.

Сообщение Клео с трудом укладывалось в голове. Но радость уже просачивались сквозь сдерживающие препоны, как будто, и в самом деле, я мог быть причастен к событиям прошлого.

Хотя на всем, происшедшем лежал трагический отблеск, дело теперь прояснилось на столько, что дало себя знать мое легкомыслие.

Старый Кромвер с внучкой, обойдя озеро и, оказавшись на противоположном берегу, прощаясь, махали руками. Моя «незнакомка» и мальчик ответили… Я почему-то тоже не смог удержаться.

В музее Тюссо (через пару кварталов отсюда) меня вовлекли в вихрь событий, следствием коих могла стать жизнь этих милых аристократов. «Ах, шалунишка!» – погрозила мне пальчиком Клео: она прочла мои мысли, как читали их хухр и… моя супруга. Мы рассмеялись. Я сказал:

Разве можно такое вообразить серьезно?

Действительно, фантасмагория! – согласилась она. – И зацепиться как будто бы не за что. Хотя, если подумать… Помните день, когда время для вас, как будто остановилось?

Я вспомнил разговор с Александром. Тогда мне, действительно, показалось, что время остановилось и больше уже ничего не случится.

– Думаю, всякое еще будет… – сказал тогда Мей. – Но одиннадцатое июля…

– Мой день рождения! – Перебил я его.

Ваш день рождения, Эвлин, совпал с поворотной точкой кампании, – закончил мысль Александр.

«Одиннадцатого июля, в мой день рождения, бомбили Александрию! И во сне и в действительности! Это что – совпадение?!»

Вся история – цепь совпадений! – заметила Клео.

Старый Кромвер и девочка удалялись в бескрайнее Поле в сторону Храма – к счастливым «крошечным человечкам». И скоро среди них затерялись.