Его бывшая слабость

— Новая машина? — спрашивает вдруг она, будто желая отвлечь мое внимание.

— Чего? — теряюсь я.

— Тут запах другой, — говорит, не выпуская мои руки. — Да и подлокотника я не помню.

Потому что раньше у меня не было желания отгородиться от нее, как от опасности…

Рвано выдыхаю, когда мои ладони вдруг оказываются на упругом животике. А по телу прокатывается волна трепета.

— Что ты…

— Тише, — обрывает Аня. — Сейчас…

Опускает голову и смотрит на мои руки на своем животе.

— Привет, маленькая, — говорит тихо, но уверенно.

Толчок. Легкий такой, будто пузырек воздуха.

Задерживаю дыхание, прислушиваясь к ощущениям. Желая снова почувствовать.

— Эй, привет, — почти шепчу из-за пересохшего горла.

Нет реакции.

— Злата Глебовна, поздоровайтесь с папой, — ласково просит Аня.

И снова толчок. Теперь уже уверенный.

Ошарашенно открываю рот, поднимая взгляд на Анюту. В голубых глазах стоят слезы.

Злата? Папа? Меня пробирает дрожь. Это слишком. Сейчас не могу. Не могу не верить ей.

Подаюсь вперед и заключаю в объятия обеих. Вот так… Теперь хорошо. Слепо нахожу Анины губы и неторопливо смакую их. Невеличка поддается. Как всегда. Размыкает ротик, впуская мой язык, и нетерпеливо стонет, будто только того и ждала. Прямо как сегодня утром. Когда она ползала у моих ног, моля о прощении.

Ненавижу. Видеть не могу ее, такую жалкую.

Но устоять не смог. Хотел снова почувствовать ее вкус. Просто убедиться, что она не имеет для меня значения.

Но черт, это лучшее угощение в моей жизни. И если бы меня не повело утром, то я бы взял ее прямо на том столе. Просто сожрал бы.

Невольно скольжу пальцами по хрупкой спине, ощущая каждый позвонок. Почему опять такая худая? Совсем не ест, что ли? Чувствую, как злость снова занимает главное место в моей душе. Меня убила и за моего ребенка взялась?!

Не поверю, что у нее совсем нет денег. За слив информации обо мне можно было неплохо заработать. К тому же… я по сей день перечисляю ей зарплату. Так что игра в бедную сиротку, которой даже есть нечего, на меня не подействует!

Подозреваю, что ей вовсе и не нужен ребенок от меня. Просто так совпало. А когда поняла, что залетела, избавляться было поздно. Ну ничего… Зато мне нужен!

— Жаль, Злата никогда не узнает маму, — шиплю в призывно приоткрытый ротик.

Аня вздрагивает и отстраняется.

— Ты не сделаешь этого, — шелестит побледневшими губами.

И я на секунду теряюсь, осознавая, что ошибся в своем предположении. Значит, моя дочка ей все же нужна? Тем лучше для меня. И больнее для нее.

— О, поверь, — угрожающе рычу я. Однако голос подводит, не позволяя мне закончить.

Но она и так все поняла. Глаза — как голубые блюдца. Рот открывается и снова закрывается, как у рыбки.

— Нет, — выдыхает Аня, явно набравшись смелости. — Нет! Тебе не отобрать ее! Ты нам никто…

— Ошибаешься, — перебиваю я, ухмыляясь и указывая на здание, к которому мы подъезжаем.

— Эт-то… ЗАГС?

Глава 8.АНЯ: Удобная позиция

— Переодевайся! — Оказавшись в небольшой комнате посреди дворца бракосочетаний, Глеб кивает в сторону висящего на вешалке платья.

Наверно, о подобном мечтает любая девочка. Шикарный свадебный наряд, подобранный ее любимым, и свадьба-сюрприз. Это ведь прямо сказка какая-то…

Только не в моем случае. Не после того, что он сказал мне в машине.

— А что, если я отвечу «нет»? — роняю тихо.

— Всем плевать! — гневно бросает в ответ Глеб. — Хоть целую речь надекламируй о том, что я принуждаю тебя к браку! Сегодня ты все равно станешь моей женой!

Должна признать, методы мести у него весьма изощренные. Об этой стороне Глеба я и не догадывалась. Только вот… кому он таким образом мстит?

Нет, с регистрацией все понятно. Тут чистой воды расчет. Собрался стать моим мужем, чтобы иметь официальное право на дочку. Я даже не спрашиваю, как он умудрился подать заявление. Тут тоже все ясно. Мой паспорт, очевидно, был у него, а отсутствие невесты при подаче заявления легко решает щедрое пожертвование.

Но к чему весь этот маскарад с переодеванием, если брак фиктивный? Хочет сделать мне больно? Так я-то знаю, что не виновата. А значит, рано или поздно все просто обязано встать на свои места. Тем более раз Глеб позволяет мне остаться с ним.

Так кого он хочет ранить?

Останавливаюсь рядом с вешалкой, пробегаюсь пальцами по плотному атласу и поворачиваюсь к Глебу, который безуспешно пытается расстегнуть рубашку.

— А, черт! — раздраженно рычит он, не в силах справиться с дрожащими пальцами. Рывком разрывает осточертевший ряд пуговиц и стягивает рубашку.

Мой взгляд бездумно скользит по оголившемуся торсу, пока я пытаюсь собраться с мыслями.

Он очень зол. Что неудивительно, если учесть, в каких грехах я обвиняюсь. Пытаться сбежать и скрываться, дабы спасти своего ребенка, — глупо. Во-первых, я не трус больше и просто обязана во всем разобраться. Во-вторых, отчасти все же трус, потому что знаю: у входа стоит Виктор, и дальше него мне не пройти. Можно сказать, в окружении Глеба, рядом с самим Глебом, мне сейчас безопаснее всего. А еще это очень удобная позиция, чтобы понаблюдать за этим самым окружением.

Что ж, на мне ярлык шпиона, значит, я просто обязана справиться с поставленной задачей и вычислить реального предателя.

Влезая в брюки, Глеб поднимает на меня разъяренный взгляд, очевидно, решая сорвать злость на мне.

— Так и будешь стоять?! Одевайся! Или мне самому напялить на тебя это чертово платье? Как раньше?!

Стать женой Глеба? Чтобы спасти нас всех? По-моему, неплохая идея.

Скрестив руки, хватаюсь за майку и задираю ее. Стянув с головы, успеваю заметить голодный взгляд Глеба, жадно скользящий по моему телу, прежде чем он успевает отвернуться. Однако даже этот короткий взгляд вызывает табун мурашек в районе затылка.

Ну, по меньшей мере, он все еще меня хочет. Это уже что-то. Ухмыляюсь. А вот и мостик…

Снимаю с вешалки свое свадебное платье и ныряю в него, укутываясь в облако белоснежного атласа. Стягиваю лифчик и, придерживая у груди корсет, нерешительно подхожу к Глебу, который как раз натягивает свежую рубашку.

— Поможете? — вежливо прошу в надежде, что моя уловка позволит хоть немного его остудить.

Глеб поворачивается в некотором недоумении. Ой, совсем забыла, мне ведь нельзя заговаривать с ним без разрешения. Как скажете, Глеб Виталич. Значит, поиграем в крокодила!