Его искали, а он нашелся

Боль потери не затихала, но постепенно отдалялась, вот только радости от этого я не испытываю - наступающий холод и пустота все ближе подбираются к последним бастионам воли, а тени всех переживших флеровый взрыв культистов я уже украл, отдав им столько собственной муки, сколько сумел. Зал ритуалов по праву называть можно огромной конструкцией, а ведь его еще и поделили на сектора, разделив эти сектора всевозможными барьерами. Пусть большую часть, самую незащищенную часть, тварей и слуг их первым же ударом и накрыло, пусть часть барьеров не выстояла против исторгнутого подпавшей под Повторное Развращение дьяволицей, но остались и выжившие, лишь немного задетые ударом и откатом пошедшего вразнос ритуала, да еще и быстро приходящие в себя. Они - наша погибель, ведь стоит им скоординировать свои атаки, дать Косновению время на реакцию, как песня наша будет завершена на похабной ноте. Они - мое личное спасение, моя отчаянная надежда успеть сбросить с себя вредоносные эффекты, украсть их жизни и судьбы взамен сократившейся моей.

Между мною и спасением все так же стоит Косновение, но я, не иначе волею самой Фортуны, каким-то чудом вновь опережаю его, атакуя отчаянно, без попыток сдерживать себя или экономить резервы, стремясь если не сразить врага своего, то хотя бы продать поражение по максимально выгодному тарифу. Стечение обстоятельств, слепая удача, позволившая мне сначала задеть что-то важное внутри Косновения, а после поймать кражей тени группу почти незапятнанных культистов, только-только выпавших из-под рухнувшего барьера, но не задетых флером. Два броска костей, две тоненькие соломинки. Одна задержала стремящуюся стабилизировать свой проклятый котел тварь, не дав свершить расправу, ведь Косновению ясно было мое плачевное состояние, оно знало, насколько страшны были мои раны. Вторая дала столь необходимую мне возможность отодвинуть смерть, мгновение в мгновение, в миг самой отчаянной нужды.

Кости брошены.

И вот, вместо того, чтобы погибнуть, не сумев удержать под контролем Форму, я рвусь в новую атаку и тварь снова не готова к ее отражению, просто не успевает защититься, применить хоть один из целой колоды крапленых козырей, собранных в ее котле за долгое, очень долгое существование. Мягкое Косновение, старейшее творение Господина своего, существо-домен, помещенное в домен основной, кошмарная матрешка со столь же кошмарным содержимым внутри, взращенный инструмент не битвы, но победного пира, придворный повар и палач в одном амплуа, тот, кто растворяет в себе не оправдавших ожиданий слуг Его, создавая из них основу, из которой Господин взрастит новых...

Ясновидение сходит с ума и сводит с ума меня, понукаемое частичками моей теневой плоти, все еще плавающими внутри этой мерзости. Я сейчас настолько близко к нему, настолько понимаю его природу, что никакая защита не поможет скрыть от меня истину, но, будь я проклят, если бы я не желал это знание вырвать из собственной головы и вернуть обратно! Хотя... если уж откровенно, то я уже давно проклят и без подобных заявлений.

Подавляю инстинкты Тени, требующие снова вцепиться во врага, терзать и жрать его, восполняя силы за счет уже готовой эссенции, восстанавливаясь быстрее получения ран. Можно нырнуть, просочиться в котел через вспоротое пространство, а после выжрать Косновение изнутри, попросту не дав тому повторить свой трюк с кристаллизацией. Откровенно говоря, этот план даже более рабочий, чем любые другие - оно действительно не успеет переварить меня-нас раньше, чем я-мы сожрем, заберем, возьмем слишком многое. Увы, но сохранить рассудок при таком раскладе уже не выйдет - вместе с бульоном из поверженных душ, я сожру и себя самого.

Вместо ближнего, сверхближнего даже боя следует атака дистанционная, пусть и оставалось там той дистанции пяток шагов между мною и покрытым разломами Косновением. Трещины вокруг него расширились, добравшись до потолка и, похоже, задевая конструкт ритуала. Оно разглядело меня, но вот сделать хоть что-то опять не успело, лишь расширив свои раны, попытавшись создать какой-то барьер, одновременно обратившись к ритуальным знакам вокруг. Сил твари хватало на контроль разорванного брюха, удерживание пробитого котла и даже на стремительное самовосстановление. На барьер и атаку через контроль реальности в зале не хватило даже всей воли этого.

Никогда еще не творил столь насыщенной магии столь быстро и безжалостно, причем, безжалостно не к врагам, а к себе! Контроль теней служил лишь спусковым крючком для начала процесса, а потом эстафету перехватили сразу Созидание, Проявление и даже Форма. Из меня и так вырвали немало плоти, а уж дальше я продолжил начатое Косновением. Кровь и ошметки моего тела стали основой спущенных чар, позволив мне буквально созидать уже не попавшихся под руки мелких Теней, но самого себя. Я говорил, что мне было больно раньше? Забудьте сказанное, потому что именно сейчас мне стало по-настоящему скверно!

Атака приняла вид десятков каплеподобных шариков размером с мячики для пинг-понга, каждый из которых был своеобразным карманом в пространстве, ведущим прямо в Тень. А уже там, в Тени, это была не капелька, а огромный комок структурированной теневой силы, упакованный Проявлением в миниатюрную формацию. Наполнитель во всех мячиках сделал одинаковым - сотни и сотни теневых лент с примитивным даже не самосознанием, а, скорее, алгоритмом действий. Задача лент, попав внутрь котла, наносить максимальный урон извергу, стремясь поразить не эссенцию или плавающие в ней души, а внутренности твари. Если я их не успел нащупать, то щупать будут мои чары... прозвучало не очень.

Почти все капли нырнули в разломы, раскрываясь уже там, что Косновению явно не принесло приятных ощущений. Эта хрень, между прочим, куда хуже обращает наслаждением получаемый урон, даже если сравнивать с не самыми сильными представителями их племени. Какие-то ограничения, связанные с природой дьявола, что являет собою искусственный домен в куда большей мере, чем, собственно, дьявола. Воплей нет, как нет и ответного удара, лишь содрогнулось что-то, сокрытое за маленьким внешним тельцем Косновения. Вроде просто небольшая, едва заметная судорога и задрожавшие конечности, но я чуял, как оно забилось в судорогах там, внутри самого себя.

Сближаюсь еще сильнее, вновь меняя Форму. Теперь уже не нарисованный палочный человечек, а этакий червь в скафандре - сегментное тело с тесно прилегающими друг к другу кольцами-частями. Костенька не очень умный, но уроки, подкрепленные отборными пи*дюлями, всегда усваивает быстро - каждый сегмент может быть мгновенно отброшен без лишних травм и сожалений, спасая сокрытую за столь своеобразным живым доспехом сущность. Опять использовал Проявление вместе с Формой и Созиданием, только не так болезненно, опять не поняв толком, как именно мне удалось сотворить сделанное. Открытие новых приемов прямо в бою, несомненно, очень радует, особенно если приемы нужные и к месту, вот только сам звоночек тревожен донельзя. Если новые трюки успеваешь применить еще до того, как поймешь их природу разумом - это свидетельствует о слишком тесном слиянии с чужими инстинктами. Я и раньше умудрялся такие трюки вытворять, но никогда ранее меня при этом не жрало столь стремительно. А ведь я и сам продолжаю себя калечить, не останавливаясь, не имея на то ни права, ни возможности.

Не до конца регенерировавшие, продолжающие исчезать без возможности украсть чужие тени, черви-руки, черви-плети, вырвавшиеся из спины и плеч, разделяющиеся на десятки отдельных отростков, отчего я сам становлюсь похож на эпицентр пространственных разломов, только не телесного цвета, а черного - два разлома сталкиваются и мои конечности, продолжающие буквально терзать пространство, все глубже его прорывая, стремясь истощить поставленные слабеющим ритуалом преграды, вцепляются в проломы, ведущие к содержимому котла. Из пастей на концах червей-меня льется яд, льется сжиженная и концентрированная Тень, будто притащенная в явь из глубинных слоев этого плана.

Щупальца рвут псевдоплоть, расплескивают эссенцию, превращая ручейки в реки, а реки в водопады, расширяют разломы, заставляя живую фабрику Косновения буквально выворачиваться наизнанку. И, конечно же, поток самых мощных чар, какие я только могу выдать в таком положении, не задумываясь о резерве или возможном ударе по мозгам. Простых заклинательных техник в арсенале вообще нет - только связки всех моих классовых умений, порою, всех вместе взятых. Боль нарастает, недолеченные раны продолжают кровоточить, заставляя Форму терять плотность, но я только пускаю вытекающую черноту на очередную атаку, заливая адский котел до самого края.