Его Искушение

Так не должно быть. Это неправильно, и я ненавижу этого мужчину за его бездушность, за то, что такие, как Кац, могут купить все, что пожелают, даже человека…

Он молча рассматривает меня…

От того, что я вижу на дне белесых глаз, мне становится невыносимо боязно и обдает жаром. Иван кажется бесстрастным, отрешенным, но это видимость. В нем живет хищник, забавляющийся с добычей, выжидающий, продлевающий агонию, готовый в нужный момент наброситься и разорвать.

— С тебя одна ночь, кукла, и можешь идти на все четыре стороны. Иного не дано.

Опять трогает ушиб.

Его ровные губы становятся сплошной узкой линией из-за того, что ему явно не нравится мой покореженный внешний вид.

— Только одна ночь и отпустите?

Почему-то спрашиваю шепотом и с надеждой на то, что этот ужас все же закончится.

— Я не нарушаю своего слова. Слово Каца — закон.

Проводит рукой по моим волосам и пропускает пряди между пальцами.

От мужчины веет могильной изморозью и это страшно. Чудится, что тени оживают, заползают на его лицо, играют с моим воображением, придавая светло-голубым глазам зловещие блики.

— Дрожишь, куколка, — голос потусторонний, все такой же ледяной, змеей проскальзывает по моей спине и заставляет трепетать от страха и предвкушения.

— Ты пугаешь… — мой шепот раздается в полумраке тихим звоном упавшего в воду камешка.

— Бойся меня, не делай глупостей, тогда останешься цела… — проговаривает ровно и не дает осмыслить слова, подается резко ко мне.

Он накрывает мои губы, целует так же, как уже целовал. У меня душа в пятки уходит, голову кружит невыносимо, и глаза сами закрываются.

Иван действует жадно, нападает на меня с такой страстностью, которую я не чувствовала никогда в жизни.

Его руки очень горячие. Я ощущаю, как они жгут кожу спины.

Это все так неправильно. Мне страшно. Я не понимаю происходящего. И все перекрывает моя невыносимая, непреодолимая тяга к этому мужчине.

Я не знаю, бывает ли так?! Может ли чужой незнакомый человек настолько выводить на чувства, завлекать?!

— Никогда еще так не пронимало…

Слегка отпустив мой пылающий рот, проговаривает Кац, и на дне его глаз приговор. Я буду ему принадлежать по доброй воле или нет, но буду.

Отходит. Оставляет меня опять одну и мне почему-то кажется, что он дает фору то ли мне, то ли себе. Я читаю это напряжение в каждом его жесте, в каждом движении.

Он смотрит на меня. Странным. Непонятным взглядом. И мне не хочется сопротивляться, я впервые в жизни допускаю мужчину до своего тела, впервые такое помутнение, сумасшествие и отказ тормозов.

Где та стерва, привыкшая рубить малейший флирт на корню? Я приучена читать в мужских глазах интерес, похоть. Это все естественно, и когда идешь по подиуму, поэтому и смотришь в одну конкретную точку вдали.

Взгляд в никуда, потому что, если сместить взор на первый ряд, где восседают власть имущие, можно столкнуться с мерзким выражением вседозволенности, когда на тебя смотрят как на товар и речь не про одежду, которую ты демонстрируешь.

Взгляд Ивана мерцает в полутьме, а его сорочка, накрахмаленная до хруста, отдает синим и светится, подстегиваемая молниями, которые освещают вспышками помещение и демонстрируют огромного мужчину во всей красе.

Даже мой модельный рост теряется в его могуществе. Великан с огромными прокачанными руками. Он будто состоит из сплошных мышц, которые одежда скрыть не может.

Он совсем не громоздкий, в нем есть грация, что не очень свойственно мужчинам таких габаритов.

— Мы начнем этот вечер сначала, куколка. Я забуду о том, что ты вытворила. Не призову к ответу.

Его голос наполнен чувственными интонациями, а белесые глаза внимательно следят за моей мимикой. Он принял решение. Оно неоспоримо.

Прикусываю губы и переминаюсь с ноги на ногу. Бросаю затравленный взгляд в сторону двери. Когда он меня не касается, я опять думаю, что это все страшный сон и единственное верное решение — побег.

Я должна бежать со всех ног, спрятаться и…

А куда бежать?!

До первого охранника и спровоцировать зверя?!

Разум подает верные мысли, но вот тело работает на инстинктах, которые берут верх. Это выше моих сил, страхи побеждают, я срываюсь с места. Делаю резкое движение в сторону двери.

Иван нагоняет за пару мгновений. Преграждает мне путь. Еще одно по кошачьи грациозное движение, и я лечу на стену, а он сжимает мое лицо за подбородок.

Кровавый словно состоит из огня, в то время как я сейчас ледяная.

— Не в этот раз, Аврора. Хватит! Набегалась.

В этом слове слышится щелчок хлыста, а во взгляде злость лютая.

— Произошла ошибка, я не знала, на что соглашаюсь! Правда! Я никогда подобным не промышляла!

Мой голос ломкий и слабый. Я замираю, когда Иван начинает одной рукой расстегивать пуговицы на своей рубашке, особо не реагируя на мой лепет.

— Это не отменяет факта твоего нахождения здесь и не освобождает от ответа.

Разжимает руку, а я остаюсь стоять, во все глаза слежу за его манипуляциями с пуговицами.

Безжалостный. Бескомпромиссный и… О, боже…

Когда сорочка слетает с его тела, в очередной раз за этот вечер у меня подгибаются коленки. Если бы я пила хоть что-то действительно крепкое, могла бы списать свое состояние на помутнение рассудка, но я со вчерашнего дня на вонючем кофе из автомата…

У Каца идеальный сухощавый торс с ровными линиями бугрящихся мышц. Он не похож на того, кто тягает железо, наращивая мышечную массу, также в нем отсутствует жеманная манерность мужчин-моделей, у которых за красивым фасадом скрывается пустота.

Передо мной человек, награжденный природной силой, настоящей животной харизмой, он пригибает к земле одним своим грозным видом.

И я засматриваюсь на рельефы, без вязи татуировок, но с бесчисленными неровностями. Его смугловатая кожа испещрена следами зарубцевавшихся ран.

Есть рваные и идеально ровные шрамы.

Это сильное, мощное тело кромсали…

Иван не из тех, кто прикрывается телохранителями, он всегда в пекле. Иначе откуда все это?

Странность ситуации в том, что сейчас, замерев в такой близости от мужчины, вдыхая аромат вереска и чего-то еще тягучего, мускусного, я дурею от своих чувств, засматриваюсь на отметины…