Его личная звезда. Дилогия

Горечь разочарования собственными действиями нахлынула на Ириду, и слезы выступили на глаза. Нет, так дело не пойдет. Ей необходимо принять новые реалии жизни и перестать жить прошлым и воспоминаниями. Она же об этом вчера думала, собирая вещи! А сегодня что? Снова по новой? Ну, уж нет! Ирида сжала губы и решительно вздернула подбородок кверху. Она забыла одну важную деталь - если она хочет, чтобы мужчины-латунцы смотрели на неё если не с уважением, то хотя бы без пренебрежения, ей следует изменить своё отношение к ним. И зарубить себе на носу - они её больше не тронут, не обидят. Не посмеют. Потому что за её спиной стоит Богдан Славинский.

Поборов в себе нервную дрожь, Ирида прошла в ванную комнату, где сполоснула лицо холодной водой и пригладила растрепавшиеся волосы. Выглядела она по-прежнему не ахти - бледная, с потухшим взором. Захотелось сходить к косметологу и привести себя в порядок. Хорошее желание.

Когда Ирида окончательно пришла к решению, что спускается вниз и присоединяется к обществу мужчин, и вышла из ванной, то едва не налетела на Богдана, ждущего её у прохода. Замерла в нерешительности и, так как Славинский не спешил начинать диалог, а молчание всегда давило на Ириду, она спросила первое, что пришло на ум:

– А твой Загар уже ушёл?

Её вопрос вызвал усмешку у мужчины.

– Какой же он мой... На данный момент Загар свободен. Сожалеешь, что пришла ко мне, а не позволила ему за тебя биться?

Высказывание Богдана было настолько абсурдно, настолько противоестественно, что нервная системы Ириды не выдержала. При других обстоятельствах она обязательно бы ответила в не менее насмешливом тоне, сведя всё к шутке. Сейчас же её реакцией был истерический смех. Она откинула голову назад и расхохоталась, выпуская из себя все те эмоции, что старательно прятала и подавляла последние сутки.

– Сожалею?..
– выдавила из себя Ирида, давясь смехом.
– О, да... Я, конечно же, сожалею! А как же!! Такой... такой мужчина! Мечта! И только...

С каждым сказанным ею словом лицо Богдана мрачнело. В глазах застыло предупреждение, которому Ирида, естественно, не вняла. Сейчас ей было не до предупреждений, сейчас из неё вместе с несвязанной речью выходила вся та боль, что копилась внутри долгими неделями, когда у нее не было возможности высказаться, поделиться своим горем, своими страхами, сомнениями. Глаза заволокла пелена.

– Ирида, прекрати, - в словах Богдана тоже слышалось предупреждение.

А, плевать!

Ириду понесло.

– Прекратить? Что именно, Богдан? Прекратить что? А?

Она продолжала давиться смехом, не в силах остановиться.

Зато Славинскому надоело наблюдать за тем, как его девочка сходит с ума, не в силах справиться со стрессом. Боль сдавила грудь. Несмотря ни на что, ни на какие преграды стоящие между ними, несмотря на оглушающую, сводящую с ума ревность, вся его сущность стремилась к тому, чтобы сделать Ириду счастливой. Пусть не сейчас - потом...

И Богдан начал действовать кардинально.

Не говоря больше ни слова, он сделал шаг в сторону Ириды. Та стояла совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, но когда её личностное пространство стало стремительно рассеиваться, смех резко оборвался. Чего-чего, а Ирида терпеть не могла, когда у неё не оставалось место для маневрирования. А тут огромный мужчина с хмурым лицом наступал на неё.

Как-то в одну секунду забылось всё - и то, что она должна подчиняться Славинскому, и то, с чего начался весь этот несуразный диалог. В Ириде проснулось что-то нехорошее, что-то долго дремавшее глубоко внутри и рвущееся в данный момент наружу.

– Не подходи, - процедила Ирида сквозь сжатые зубы.

Глаза Богдана предвкушающе блеснули.

– Почему же? Ты меня остановишь?

– Остановлю, - Ирида была полна решимости.

– Интересно, как?

– А вот так.

Ирида сама не поняла, как подняла руку и со всей силы ударила Богдана по плечу. Целилась в лицо, но не дотянулась. В ванной она скинула туфли.

Богдан нагло усмехнулся.

– И что это было? Удар? Не похоже. Скорее уж, укус надоедливого насекомого.

Он злил её намеренно, но она этого не заметила. Не поняла.

Издав утробный то ли стон, то ли рык, Ирида, с некрасиво искаженным от ярости лицом, снова подняла руку и снова ударила Богдана.

Тот даже не шелохнулся.

Лишь ответом ей послужили нарочито-приподнятые брови.

– Слабовато, девочка, слабовато.

Именно ласковое прозвище, на которое ещё месяц назад Ирида не обратила бы внимание, послужило сильнейшим детонатором. Внутри неё словно рухнула тщательно возводимая плотина, последний барьер. Ирида окончательно перестала себя сдерживать - сорвалась.

Никогда в жизни до этого момента она ни с кем не дралась и ни на кого не поднимала руку, всегда в спорах предпочитала вести диалог или молча уходить. Драка ни к чему хорошему не вела - это было её жизненным кредо. Да и не принято было в их обществе выяснять отношения силой, они же не в Зоне Отчуждения находились, где, как говорили, насилие было нормой жизни. Но тут на Ириду нашло, иначе и не скажешь. А может, ей именно это и надо было - выплеснуть адреналин?

Она набросилась на Богдана, точно дикая кошка. Наносила удары один за другим, не разбирая, куда бьет, и не чувствуя, как её нежные ладони травмируются о едва ли не железные мышцы Славинского. Её удары ему не причиняли даже легкой боли. Не доставляли никаких неудобств. Наоборот, темное начало, присутствующее в крови латунцев, довольно заурчало, найдя подобное проявление чувств Ириды вполне закономерным. Даже приятным. Неважно как, но его девочка прикасалась к нему... Сама... Добровольно...

Глаза Богдана стали практически черными. Он с безумной жадностью наблюдал, как Ирида выплескивает эмоции, впитывал её яростные вскрики, перемешанные с матерными словами, явно почерпнутыми из лексикона Стаса, и глубоко внутри зарождалась ответная буря. И он не мог её удержать. Да и не хотел.

В какой-то момент просто поднял руки и ловким движением перехватил её запястья. Рванул девушку на себя, впечатывая в свою грудь, чтобы в следующий момент, не прерывая контакта двух тел, впиться в губы Ириды голодным поцелуем. Сделать то, о чем он мечтал последние часы - вновь испить сладость её рта. Ирида глухо зарычала, приоткрыла рот... но лишь для того, чтобы впиться зубами в губу ненавистного мужчины. Так она считала...

Причиненная боль и появившаяся кровь должна была остановить их, образумить. Но оказалось всё наоборот. Ириду точно переклинило, по-другому и не скажешь. Пытаясь вырваться из захвата крепких мужских рук, она стала извиваться всем телом, тем самым подливая масла в огонь страсти Славинского. Тот, несмотря на укус, зарычал и сильнее прижал к себе Ириду.

Привычный мир рухнул, уступив место чему-то странному, сумасшедшему, яростному, стихийному, не поддающемуся разумному объяснению. Ирида замычала и, согнув ногу в колене... забросила её на бедро Богдана. Девушка продолжала выкрикивать матерные слова, ставшие неразборчивыми, потонувшие в страстном поцелуе Славинского, и одновременно её тело перестало подчиняться здравому смыслу, оно отчаянно потянулось к другому телу, более сильному крепкому, обещавшему дать такую необходимую разрядку.