Его любимая девушка

– И ты нам ничего не расскажешь? – вытаращивает глаза бабушка. – Ну, уж нет, милая моя! Я так долго ждала, что у тебя появятся…

Вместо слов бабушки слышу знакомое рычание двигателя за воротами. От одного взгляда на эти огромные букеты роз мой желудок сжимается до размера аквариумной золотой рыбки!

Рыба?

О, нет…

– Есть кто-нибудь дома? – раздается голос Максима за воротами.

– А ты, кошечка моя, на разрыв! – подмигивает мне тетушка Гортензия.

Мама спешит к калитке и распахивает её с привычной радостью, когда Максим становится незваным гостем в нашем доме.

– Это снова я, – усмехается он. – Надеюсь, я вам ещё не наскучил…

Обалдевший взгляд Максима скользит по огромным букетам роз, а темные брови медленно ползут на лоб. Тошнота вперемешку с волнением превращается в резкий толчок, и я, потеряв лишь на пару секунд связь с внешним миром, едва не обрушиваюсь на эти чертовы цветы, запах которых (оказывается!) не идет ни в какое сравнение с парфюмом Максима. Он всё тот же, но теперь…до блевоты невыносимый.

– Что с тобой, милая? – окружают меня девочки. Держусь за руку Максима, который успел поймать меня. – Тебе плохо?

– Отпусти меня, – с трудом произношу я, пытаясь отделаться от Максима. – Отпусти…

– У тебя кружится голова?

– Тебе плохо?

– Доченька, что у тебя болит?

– Да отстаньте вы все от меня! – кричу я, отпихнув от себя Максима. Лучи полуденного солнца скользят по его мускулистым рукам, и клянусь богом я вижу, как кожа источает этот терпкий и удушающий аромат его парфюма…

– Отвратительный, – буркаю я, пятясь назад. – Ужас… Какой вонючий.

Едва мой взгляд опускается на цветы, как тошнота моментально поднимается к горлу и мне не остается ничего, кроме как согнуться над одним из букетов и просто блевать на него. Вероятно, это один из самых унизительных моментов в моей жизни.

4

Лицо у меня серо-голубого оттенка, а губы белые, как стены в больницах. Боже мой, до чего же отвратительный у меня видок. Ополаскиваю шею прохладной водой и щипаю себя за щеки, дабы хоть немного оживить свою болезненную физиономию. Но это не такая уж и проблема, в отличие от той, что заключается в моих «соседях».

Я живу с четырьмя женщинами, одна из которых ещё маленькая, но уже успела зарекомендовать себя, как отличный и смышленый шпион. Да и оставшаяся троица не так уж дурна, чтобы даже на минуточку не предположить, какого лешего последние три дня я чувствую себя так погано!

Тошнота.

Рвота.

Головокружение.

Непереносимость запахов.

Господи боже! Да ведь у меня же целый набор беременяшки!

Это хреново. Очень хреново, ведь я понятия не имею, что делать дальше. Я не собираюсь рожать, но и НЕ рожать тоже не собираюсь. Между этими двумя действиями есть что-то промежуточное, что не включало бы в себя «объяснительную» моим девочкам? Разумеется, пока я не соберусь с мыслями, силами и вообще не пойму, чего хочу, что смогу и как мне весь этот хаос пережить!

– Азалия, как ты?

Надо же! Делает вид, что ему есть хоть какое-то дело до моего самочувствия. Я бы с радостью раздраконила себя ещё больше, напомнила бы, какой козел трется о дверь моей ванной комнаты, но, черт возьми, двадцать минут назад я блевала на его глазах и это кошмар, как унизительно!

Придав лицу временный румянец, решаю, наконец, выйти. Когда открываю дверь, острый взгляд Максима тут же обвивает меня, как удав.

– Что с тобой?

– А с тобой?

Максим игнорирует мою детскую вспыльчивость и нарочно расставляет руки по обе стороны дверного проема, чтобы я не сбежала.

– Я думал, ты выздоровела.

– Я тоже так думала.

– Почему у тебя во дворе столько цветов?

– Понятия не имею.

– Но ты знаешь, кто тебе их отправил?

– Может быть.

– Тебе отправили записку, – поднимает он бровь.

– Тогда зачем ты спрашиваешь? Отойди, я хочу выпить стакан воды.

Максим терпеливо вздыхает и пропускает меня. Наливаю в стакан холодную воду и залпом выпиваю, пока он угрюмо таращится на меня.

– И кто этот Марс?

– Знакомый, – выдавливаю я улыбку.

– Сейчас все «знакомые» одаривают дорогостоящими букетами несвободных девушек?

В нос проникает неприятная терпкость запаха на его коже. Только подумать! Ещё неделю назад я наслаждалась этим ароматом, а сейчас он вызывает у меня лишь одно желание.

– Выйдем на террасу? – предлагаю я, набирая второй стакан воды. – Зачем ты снова приехал? Мы ведь утром всё обсудили.

– Верно. Но обсуждала ты.

– Идем на террасу, – повторяю я и раздвигаю стеклянные двери. – Здесь же дышать невозможно.

– И оставаться наедине тоже, – закрывает он двери обратно. – Сестра твоей бабушки хреново делает вид, что подстригает кусты роз. По-моему, она их просто гладит и греет уши внизу.

– Тогда выйди ты! – требую я. – Если не хочешь, чтобы меня снова вырвало!

Его физиономия моментально сползает к центру земли.

– Так ты блюешь из-за меня что ли?

– Не прибавить, не убавить, – усмехаюсь я и делаю несколько глотков воды.

– Как это понимать?

– Так и понимать! Смотрю на тебя и сразу весь завтрак, обед и ужин назад просится. Выйди, прошу!

– Я уже понял, что очень обидел тебя! И я в тысячный раз прошу прощения за свои необдуманные слова! Но может хватит уже разыгрывать трагедию?

– Боже, Максим, ты воняешь! – повышаю я голос, заставив его остолбенеть на месте. – Ты просто воняешь, ясно? То есть…твой парфюм. Он невыносимый! Это как запах дохлой рыбы, выброшенной на берег. Как запах сырой курицы, напитавшейся терпкостью от железного подноса. Как запах кальмаров, которые варятся в грязной кастрюле. Как…

– Я понял! – перебивает он. – Спасибо за подробный отчет. И с каких пор тебе хочется блевать от моего парфюма?

– Да с…самого начала, – ставлю я руки в боки, пробежав глазами по верхним кухонным шкафам.

– Серьезно? – иронично бросает он.

– Да! – бью уверенностью в голосе.

– И почему не сказала раньше?

– Потому что ты бы губы надул и…нашел мне замену, а мне очень нужны были деньги.

– Но мы спали вместе целый месяц. И как ты только не наблевала на меня, когда скакала сверху?

– Ты даже не представляешь, каких усилий мне это стоило! – злюсь я. – Что тебе ещё от меня нужно?