Его малышка на миллион
Шрифт:
– Злата, привет.
– Привет. Я за коробками.
Даже не взглянув на него, прошла в прихожую. Коробки стояли здесь же, у входа.
Как будто он ждал, что я за ними приеду. Выставил их в прихожую, как обычно выставлял пакеты с мусором.
Я осторожно открыла коробки и заглянула внутрь. Там аккуратными стопочками были сложены мои конспекты с курсов повышения квалификации и несколько брошюр.
Кирилл взглянул на меня, провел ладонью по своим темным волосам.
– Не переживай, я ничего не трогал. Кофе хочешь?
Я на миг прислонилась
– Боюсь, после кофе у меня не будет моральных сил уйти. Лучше сделаю это сразу.
– Помочь?
– Нет, я сама.
Подхватив коробки, я шагнула обратно к выходу.
– Злата, я… я не хотел, чтобы все закончилось именно так! – растерянно остановился в дверях еще недавно такой любимый муж.
Сглотнув ком, я обернулась.
– Твоя семья сказала, что я с изъяном, помнишь?
– От меня уже пять лет ждут наследника! Я их не оправдываю, но…мне нужен ребенок!
– А ты не допускал мысли, что это не у меня проблема?! Может, дело в тебе, Кирилл?!
– Но ведь забеременеть не смогла ты, а не я!
– Не хочу это обсуждать… Теперь уже бессмысленно.
– Злата, послушай, я…
– Прощай.
Тряхнув головой, я заторопилась к распахнувшему свои двери лифту. В груди что-то вспыхнуло и заныло.
«Что ж, Злата, надо двигаться дальше. В одну и ту же воду не войти дважды, – успокаивала себя. – Вечером тебя ждет скандальное собрание, на котором придется разнимать разъяренных родителей и папу-миллионера с обложки журнала, так что взбодрись! Взбодрись, Злата!»
Глава 4. Северский
Этим утром Северский проснулся от ощущения, что на него кто-то пристально смотрит. Открыв глаза, он обнаружил стоящую над ним дочку в розовой пижаме.
– Что, Аля?
– Пап, мы проспали. – Дочка указала на отчего-то не сработавший электронный будильник у него на прикроватной тумбе.
Северский широко распахнул глаза и громко чертыхнулся.
– Какой кошмар! Как мы могли не услышать будильник?! У меня же встреча с корейцами на девять утра назначена!
– Пап… – Аля все стояла и никак не хотела уходить.
– Что еще? – судорожно собирая по спальне свои вещи, обернулся он.
– Мне все школьные рубашки маленькие. Рукава короткие.
– Елки зеленые! Это что, на шопинг надо идти?
– Угу…
– Так, ладно. Попробую на выходных выкроить время.
– А еще мне лифчик нужен.
– Что тебе нужно?! – помолчав несколько мгновений, опешил Северский
– Лифчик. У нас в классе все девочки уже носят лифчики!
Судорожно сглотнув, Северский уставился на дочь.
– Ты хотела сказать – топик?
– Нет, пап! Топики только малявки в детском садике носят! Я хочу лифчик. Настоящий, с кружевами!
– Но у тебя же… там еще не выросло ничего! – выдавил из пересохшего горла.
– И что?! У всех есть лифчики, и я хочу!
– Ладно, я сегодня отдам распоряжение секретарше. Она купит тебе нужные вещи в отделе для девочек.
– Но я сама хотела выбрать…
– Аля! Даже думать об этом не смей! –
в смятении фыркнул он и сбежал от дочки в ванную.«Началось!» – Северский в панике растирал по лицу крем для бритья Северский. Порезался бритвой, досадливо фыркнул и снова порезался.
«Лифчик?! Какой еще лифчик?! Их носят взрослые тетки! Зачем моей маленькой дочурке такая же штука?! Что еще происходит с девочками в одиннадцать лет?! А в двенадцать?! Нет, ей нужна мать! Я не справлюсь… Еще эта встреча с психологиней и родительское собрание…»
Стиснув зубы, Северский уставился на свое брутальное отражение в зеркале.
– Андрюха, ты справишься! – промокая кровь на порезах влажной салфеткой, твердо пообещал он своему отражению.
…Завтракали в дикой спешке. Чуть не забыли наполнить миску Арагону, и тот недовольно зарычал.
– Прости, Арагон! – Распаковав пачку корма, Алекса похлопала пса по спине. – Вот, иди завтракать! Корм уже есть!
Северский загляделся на дочку и собаку и едва не выплеснул на себя горячую овсянку с молоком. Они с Алексой любили каши на завтрак. Какое утро без хорошей овсянки и бутербродов?
Ойкнув, он подул на обожженные пальцы правой руки и поставил на стол тарелки с кашей.
Алекса разложила ложки, бумажные салфетки и устроилась за столом.
– Видишь, рубашка маленькая? – Она вытянула вперед руку, обращаясь к отцу. Рукава белоснежной шелковой блузки с жемчужными пуговицами и впрямь были коротки.
Северский взглянул на блузку и принялся поглощать свою порцию каши.
– Аль, завтра суббота, я отвезу тебя в торговый центр, обещаю. А до субботы придется потерпеть небольшое неудобство. Обувь тоже жмет?
– Совсем чуть-чуть.
– Ладно, обувь тоже новую купим. Только обещай мне, что сегодня же извинишься перед Макушевой, и никаких больше разборок!
– Пап, пусть она сначала возьмет свои слова обратно! Я не бездарь! —Дочка звонко стукнула ложкой по тарелке.
– Аля!
– Я же сказала, не стану извиняться! А если будет меня задирать, получит еще!
– Ты понимаешь, что надо учиться быть гибкой? Чего ты добьешься, если снова устроишь драку? Только негативных последствий!
– Я не понимаю, на чьей ты стороне, пап?! Ты меня должен защищать, а не Макушеву! Она врушка! Врушка и притворяшка!
– Не хочу больше ничего слышать! Дожевывай свою овсянку скорее, и я отвезу тебя в школу!
Алекса насупилась и ничего не ответила.
Почти всю дорогу до школы они молчали. Устроившись на заднем сиденье, Алекса демонстративно засунула в уши наушники и слушала музыку в своем телефоне.
«Вот так! Растишь их, пылинки сдуваешь, на встречу с корейскими партнерами опаздываешь, а они потом наушники в уши засовывают, и полный игнор!» – обиделся на дочку Северский.
– Аля, после школы тебя заберет наш водитель! – Притормозив у школы, он строго взглянул на девочку.
– Хорошо… – Она пожала плечиками, подхватила рюкзак и заторопилась на выход. Выбравшись из машины, обернулась: – Пока, пап!