Его нельзя любить. Сводные

А теперь?

Снова бездна какая-то и душа в клочья. За что ты так со мной Ян? Хватит меня выбирать. Хватит мучать!

Замуж я, видите ли, вышла. Да после тебя у меня сердца не было. Ты его вырвал и с собой утащил, чудовище.

— Какое же ты чудовище.

Вздрагиваю, потому что понимаю, что вслух сказала.

Ян приподнимает бровь. Выглядит это постановочно и комично.

— Это почему?

— Не почему. Я домой хочу. Ты обещал, — отстраняюсь.

Его пальцы наконец-то больше меня не касаются. Но кожа на подбородке все равно горит.

Я чуть не умерла, когда он дотронулся. В голове стразу кинолента воспоминаний. До тошноты ярких, будто все это между нами только вчера было.

Медленно начинаю задыхаться. Еще десять минут наедине с Гиршем, и точно с ума сойду.

К счастью, Ян встраивается в поток автомобилей. Ведет машину расслабленно, будто его вообще не трогает происходящее, зато я, как на иголках, места себе не могу найти, ерзаю и постоянно оттягиваю платье вниз, чтобы прикрыть колени.

Не раз уже заметила, что он на мои ноги пялится. Маньяк-озабочка!

Остаток пути мы молчим. Я смотрю в окно, и лишь иногда даю волю своим желаниям — мельком поглядываю на Яна. Он это чувствует, и каждый раз поворачивает голову в мою сторону. Приходится прятать взгляд и делать вид, что ему показалось.

Цирк какой-то. Ей-богу.

У дома ситуация достигает пика абсурда. Как только он припарковывает машину, то сразу выходит на улицу. Огибает капот и открывает мне дверь.

Наблюдаю за происходящим откуда-то со стороны.

Дрожу, убеждаю себя, что не стоит, но все равно вкладываю свою ладонь в его поданную руку. Но не дурочка ли?

К чему эти жесты галантности, когда в прошлом мы прекрасно станцевали на костях друг у друга.

Мы были глупые, слишком юные, слишком эмоциональные, и самое ужасное, упертые, как бараны. Оба.

— Обещай, что подумаешь над моим предложением.

Ян поглаживает тыльную сторону моей ладони большим пальцем. Все, что могу, это кивнуть, не издав ни звука.

Сердце ошалело скачет по груди. Я бледнею, а потом краснею от переизбытка чувств.

— Хорошо. Но обещай, что не будешь больше лезть в мои дела. Я разберусь сама, не маленькая уже.

— Обещаю.

Ян кивает. Смотрит на меня сверху вниз. Я на восьмисантиметровой шпильке, а все равно ощущаю себя рядом с ним малюсенькой.

— Не пригласишь? — Гирш оглядывается на дом, улыбается.

На улице уже смеркалось. Зажглись фонари.

Двор пуст. Только мы.

— С какой целью?

Ян пожимает плечами, и будто еще сильнее стискивает мою ладонь в своей.

— Уснуть сегодня не смогу, — звучит из его уст даже мило.

— Ты знал, что я там буду? С Шамаевым, в твоем кабинете, — перевожу тему.

— Нет. Это было неожиданно…

Меня удовлетворяет его ответ. Я ему верю. Хотя моя главная ошибка прошлого именно вера. Я слишком часто ему верила, даже тогда, когда не стоило.

— Для меня тоже. Особенно детский плач.

Ян хмурится, сводит брови к переносице, а потом начинает смеяться.

Морщусь, потому что его смех звучит резковато. Так, будто он надо мной смеется.

— Ты решила, что это мой ребенок?

— Прекрати ржать, — щеки сами собой надуваются от обиды. Он все-таки надо мной, не козел ли?

— Прости. Это Настя была — внучка Вершинина. Врач моей матери. Помнишь, я рассказывал? Они расписались.

И доверили тебе ребенка? Слова так и просятся сорваться с губ, но я держу язык за зубами. Просто представить не могу Яна с ребенком. Это же какая-то параллельная вселенная, не иначе.

— Что-то припоминаю.

Оглядываюсь на подъезд, потом смотрю время на циферблате гиршевских наручных часов.

Пора уходить. Хватит на сегодня общения. Голова все еще кружится от вина. Я с легкостью могу наделать глупостей.

??????????????????????????— Я пойду, — делаю шаг в сторону дома, но Ян продолжает удерживать меня за руку.

Смотрю на переплетение наших пальцев. Как это получилось?

— Не хочу тебя отпускать.

Сглатываю, к горлу подступает ком, а сердцебиение учащается.

Ян наступает. Оказывается ко мне вплотную. Я вдыхаю запах его туалетной воды, кажется, это черная смородина и что-то еще.

Меня штормит. Устоять на шпильках становится с каждым вздохом труднее.

Охаю, когда его рука ложится мне на талию, и закрываю глаза.

Внутри бушую эмоции. Они слишком противоречивые. Одна часть меня хочет сорваться и прижаться к его губам, другая же, сверкая пятками убежать домой.

Правда на задворках сознания маячит третий вариант — поцеловать, а потом списать произошедшее на выпитое вино.

Только вот сколько я буду прятаться от себя? Сколько раз прибегну к таким дурацким решениям?

— Хочу тебя поцеловать, Ника.

Распахиваю глаза. Наши лица непозволительно близко теперь.

— Можно?

Он так на меня смотрит, что пальчики на ногах поджимаются. В его глазах коктейль из чувств. Они и меня накрывают. Потому что как еще можно объяснить мой кивок согласия?

Прикосновение сухих горячих губ будоражит. Мурашки расползаются по телу в ту же секунду.

Дрожу, впиваясь ногтями Яну в плечо.

Понятия не имею, как мы попадаем в мою квартиру. Как это получается? Когда?

Я оказываюсь прижатой к двери в собственной прихожей. Ян шарит ладонями у меня под платьем, закинув мою ногу себе на бедро.

Каждый поцелуй — разрыв снаряда.

Не соображаю, что творю и зачем. Мне просто нужно. Просто так чувствую.

Отдаюсь ему целиком и полностью, несмотря на то, что веки слипаются, а голова кажется слишком тяжелой.

Где-то с боку что-то падает. Ян возмущает и подхватывает меня на руки.

— Спальня где?

— Там, — вытягиваю руку в первом попавшемся направлении, ерзая у него на ширинке. Она и мне между ног впивается.

Ощущения, что пронизывают тело, подталкивают к краю. Еще немного и я точно сорвусь.

Ян находит спальню наугад, вжимает мое взбудораженное возбуждением тело в кровать, покрывая поцелуями шею и ключицы.

Вздрагиваю, чувствуя его руку у себя в трусах, и на инстинктах сжимаю бедра вместе.