Его несломленная соседка

– Напишу, - говорю я уже с голосом.

Намерения мои четкие и уверенные. Теперь все только по закону. Как и десять лет назад.

– Вот и хорошо. А то я тут сижу и жду, когда ты в себя придешь, чтобы тебя тепленькой взять. Чтобы не смогла потом заднюю дать.

Я невольно засмеялась над его словами.

– А я думала, что вы за меня переживаете.., - с улыбкой, имитируя укор в голосе.

– Переживаете.., - повторил за мной полковник с ухмылкой, но потом стал серьезным.
– Когда мы с Ксеней еще только женились, мечтали, что у нас родится дочь. Даже имя ей тогда придумали. Мария. А в итоге.., - он вздохнул тяжело, покраснел.

– Василий Васильевич, я не крещеная. Будете с Ксеней моими родителями?

Он резко посмотрел на меня. Смотрел в глаза долго, пытаясь понять, говорю ли я правду или сошла с ума. Но я была настроена решительно. Родителей хочется приобрести в любом возрасте. Особенно, если их у тебя никогда не было.

Понимая серьезность моих намерений, полковник отвернулся. Помотал головой. Потом принял прежнее положение, опустив голову. Я заметила как его губа нижняя немного затряслась. Он поднял голову, но боится смотреть на меня. В глазах слезы.

– Вот, - опять он журит меня указательным пальцем, - умеешь ты доводить мужиков. Кого до ЗАГСа, кого до слез…

Глава 6

Сквозь сон чувствую, что кто-то тормошит меня за плечо. Я настолько привык просыпаться от поцелуев Машеньки, что сейчас хочется треснуть тому, кто так дерзко врывается в мой сон. Я даже делаю рывок и бью вслепую. Попадаю по чьей-то руке.

– Капитан Дрозд! Подъем!

Негромко, но строго этот кто-то реагирует на мой выпад. По голосу понимаю, что мужик какой-то. С трудом открываю глаза и вижу перед собой Василича. Сон как рукой сняло.

– Ой, Василий Васильевич! Извините.

Я подскакиваю, но понимаю, что нахожусь дома.

– Спокойно. Ты же не в отделе спишь, - успокаивает полковник, понизив голос. – Вставай. Машенька в себя пришла.

Секунда и я уже на ногах. Только сейчас до меня доходит, что сплю я в нашей с Машенькой спальне. За окном светать начинает.

– Вы откуда знаете?! Как она?! – начинаю забрасывать Василича вопросами, попутно поправляя на себе рубашку.

Как я здесь очутился, помню смутно. Последнее, что в памяти: мы сидим с пацанами в гостиной перед телевизором и пьем виски. Молча. Не чокаясь.

Выходим в гостиную. Все убрано, но телевизор работает. На диване развалился Леха. На полу возле дивана Вадик. Подушкой ему служит дорожная сумка Машеньки, которую она собирала перед побегом от Спиридонова.

С силой сжимаю челюсти. Одна мысль об этом уроде вызывает во мне приступ гнева. Вчера я так и не смог ответить ему за свою девочку. Было не до этого. Но если сейчас он встанет передо мной, клянусь, убью! Видимо, это понимает и Василич, поэтому он отстраняет меня от дела, переводя в потерпевшие. Принцип прост – Спиридонов покушался на меня. Сотрудника полиции.

От нашего с Василичем разговора начинает просыпаться Леха. Он дергается, видя начальника, но тот по-отцовски хлопает ему по плечу:

– Спи. Время есть еще. Чтобы в отделе были вовремя.

Наспех умывшись и накинув куртку, выхожу за полковником на площадку.

– А как вы зашли? – тут только меня осеняет.

– А вы, дураки, дверь не закрыли. Но молодцы, убрались. Так Машеньке и скажешь, чтобы не волновалась, - слегка с улыбкой говорит Василич.

Без лишних слов понимаю, что везет меня полковник в больницу.

– Вы с ней говорили?

– Да, - коротко отвечает начальник.

– Что говорит? Как ее самочувствие? – закидываю вопросами Василича, но он невозмутимо молчит.

– Сейчас сам с ней поговоришь и узнаешь.

Войдя в палату к Машеньке, на секунду замешкался. Передо мной лежит бледная девушка, которой нехило досталось в схватке с противником. Подойдя ближе, понял, что она спит. На голове повязка. Видимо, обработали рану. На брови пластырь. Разбитая губа и ссадина на скуле дали отек, отчего одна сторона лица припухшая. Невольно слезы заволокли глаза.

Я сел тихонько рядом, стараясь не разбудить свою очаровашку. Несколько минут боролся с желанием взять ее за руку. Не выдержал.

Стоило мне дотронуться до ладони, как Машенька повернула голову в мою сторону и приоткрыла глаза.

– Ну наконец-то, - улыбается мне моя девочка.

А я уже еле сдерживаюсь, чтобы не зареветь в голосину. Сказать ничего не могу. Ком в горле. И слезы тихо скатываются по щекам.

– Не плачь, - Маша вынимает свою ладонь из моей руки и прикасается к щеке. Чувствую, как аккуратно большим пальцем вытирает мне слезы.

– Маш, - только и сиплю я.

– Все хорошо, - она продолжает улыбаться, но я тут же нахожусь.

Еще не хватало капитану расклеиться! Кто кого должен успокаивать?!

– Машенька, маленькая моя девочка, - беру ее ладонь, мокрую от моих слез, и обхватываю двумя руками.

Молча целую ей руку, прижимаю к губам и зависаю на минуту. Смотрю в ее глаза. А в них опять тепло и ласка. Ни грамма скорби, разочарования. Ни во мне, ни в жизни в целом.

– Я теперь тебя слушаться буду, - говорит Маша с улыбкой.

Мои слезы высохли окончательно. Даже смешно стало:

– Тебя для этого всего лишь подстрелить надо было? – я ухмыльнулся.

– А по-другому женщины не понимают, - вновь улыбается моя девочка.

Боюсь выпустить ее руку из своей. Вдруг пропадет. Или сознание потеряет. Все время безумно боюсь ее потерять.

– Прости меня, - внезапно серьезно шепчет Машенька.

– За что? – страх и паника при мысли, что я еще могу чего-то не знать, одолевают.

– За ребенка. Что не сберегла, - одними губами шевелит.

Опять ком подходит к горлу.

– Ты не виновата ни в чем. У нас еще будут дети, - видят свыше, как мне тяжело даются эти слова.

– Не уверенна…

– Все будет хорошо, Маш, - начинаю говорить увереннее.

– Просто ты не знаешь еще всей правды, - ей тоже слова даются с трудом, и дело не в физической слабости.

Не даю ей говорить. Наклоняюсь и целую в губы. Нежно и аккуратно. Боюсь сделать больно ее разбитой губе.

– Я все узнаю. Сегодня же все узнаю. Обещаю, что теперь я буду нас защищать. И слушать тебя больше не буду.