Его невольница

Я уже чувствовала это щекочущее приятное ощущение от его ненасытных ласк, а он, чувствуя, что плоть уже налилась, вошёл во вкус и трахал меня языком, жадно облизывая вход и проталкивая язык внутрь лона. Я задвигалась навстречу, застонав от предвкушения оргазма, задрожала и протяжно застонала, пульсируя у него во рту.

– Вах, татла… ах, татла… – довольный собой, прошептал Месут и вылизал меня досуха. – Иди сюда, красивая… – от отпустил меня, давая лечь, и навис надо мной, потираясь членом между разведённых ног.

Это тоже было привычно, всё происходило, как всегда. Он мастурбировал на меня, потираясь головкой о клитор и лаская его пальцем. Ему важно было, чтобы я кончила несколько раз – Месут будто самоутверждался, словно кого-то он удовлетворить не мог. Я привычно ласкала свою грудь, не отпуская его похотливый, подернутый дымкой желания взгляд, облизывала свои соски и двигалась ему навстречу.

Уже скоро мной снова владело возбуждение, но оно властвовало над телом, а сознанием я смотрела на мужчину широко распахнутыми глазами и искала в нём ответ на вопрос – зачем я здесь на самом деле? Он хочет трахать меня долго? Пусть. Надеялась лишь на то, что меня, когда вдоволь натрахаются, не вышвырнут в море на корм акулам, как обещал Энвер. Трудно было расслабиться, я чувствовала себя механической куклой, включенной на нужный хозяину режим.

– Ах…ах… – застонал Месут, отвлекая меня от нерадостных и несвоевременных мыслей. – Трахни меня, татла…

Это часть наших встреч мне всегда нравилась больше всего. Он привычно сел на пол, задрав голову на постель, а я села ему на лицо с широко разведёнными ногами и задвигалась в том ритме, как нравилось мне, прижимая его голову к своей промежности.

Месут любил грязный, отвязный и развратный до беспредела секс. Предсказуемый…

Он терзал в кулаке член и послушно делал всё, что я хотела. И именно сегодня у меня будто сорвало стоп-кран. Хотелось отыграться на нём за свой страх и пугающую неизвестность, унизить его, опустить ниже себя, заставить почувствовать подневольным.

– Хочешь меня? – спросила зло, прищурившись и раздвигая складки, чтобы кончик его языка плотнее ласкал клитор. – Хочешь, грязная собака? – я села плотнее и, не отрываясь от его лица, поелозила по его рту, с удовлетворением слыша мычание, пощекотавшее меня изнутри, и проникший в лоно язык. – Я буду мучить тебя долго, пока ты не запросишь пощады, пёс.

Я приподнялась. Давая ему вдохнуть, и услышала восторженное:

– Вах, татла… такая горячая… ах-ах…

Я и горела. Полыхала адским огнём ненависти, щедро питавшимся моим страхом. Схватила бикини и скомандовала, вставая:

– Руки!

Месут сжал кулаки и послушно протянул мне их, сложив запястья вместе, смотрел на меня с обожанием в заблестевших глазах. Я связала его и оторвала вязку от второй части купальника, присела перед мужчиной и перетянула член у основания, чтобы не мог кончить, обняла его ладошкой проверить – он налился ещё больше. Раскатала на нём презерватив, лежавший на столе – Месут всегда клал его рядом перед началом оргий.

В голове что-то переклинило, воображение рисовало самые непристойные позы и слова. Подстёгнутая восторгом «уважаемого господина», я принялась его насиловать и хлестать по лицу, если мне не нравилось, как он ласкает меня языком.

Это длилось, казалось, долго, я снова кончила и уже устала. Запал иссяк, пыл пропал. Сознанием снова овладел страх. Нужно было всё же удовлетворить клиента.

Я встала на карачки – сил видеть исхлестанную красною физиономию турка уже не было – и приказала:

– Трахни меня.

И через несколько секунд почувствовала, как в меня ворвался каменный член. Руки Месута всё ещё были связаны, он перекинул их через мою голову и потянул на себя за шею. Он ещё никогда не трахал меня так яростно, сочно ударяясь бёдрами о ягодицы и бесконечно протяжно ахая от удовольствия. Крепко запахло мужским потом. Повернув голову, через плечо я увидела, как наливается кровью лицо «господина». Потянула за вязку, освобождая его руки, и тут же почувствовала их на своей талии.

Месут будто озверел, вколачивался в меня с такой силой, что кровать, на которую я навалилась грудью, ритмично и быстро стучала о стену. Дотянулась до низа живота и потянула ещё одну вязку, освобождая член.

«Уважаемый господин» захлебнулся собственными охами, стонами, вскриками и вздохами. Ему хватило полминуты – и он затрясся всем телом, кончая с таким криком, будто ему очень больно.

Я, положив голову на постель, ждала, когда он отпустит меня. Но Месут, кончив, развернул меня к себе лицом и, сняв презерватив, возбуждённо схватил меня за подбородок и ткнул член мне в рот:

– Грязная собака трахнет тебя ещё, татла.

В этот раз его глаза горели злостью, и взгляд не предвещал мне ничего приятного…

***

Я рыгала уже час. Всё, чем набивала желудок, утонуло в биотуалете, до которого я едва успевала добраться, а потому обессиленно скатилась по стене на пол размазанной каплей. Чуть не задохнулась, когда этот пьяный урод, наконец, кончил мне в горло, глубоко и отвратительно. Он отыгрался на полную катушку и за «грязную собаку», и за всё прочее. В какой момент я перегнула палку? Ведь видела, что ему всё нравилось… сначала. А потом он отымел меня во все дыхательные и пихательные жёстко и безжалостно, ничуть не заботясь о том, что мог просто задушить, порвать… Хотя я же невольница, со мной можно и не так…

Лицо и тело до сих пор горели от его шлепков. Этот урод просто озверел от того, что не мог долго кончить, и посчитал виновной меня, что перетянула ему член, а не то, что перебрал с коньяком. Но моя вина тоже в этом была – перевозбуждение обеспечила ему сама.

Великое Чёрное море! Чем я провинилась в этой жизни и перед кем?! За что мне всё это?!

Спазмы в желудке никак не успокаивались, уже даже пены желудочного сока и желчи не было. Драла горло насухую, сглатывая рыдания, и снова выворачивалась наизнанку от омерзительного привкуса спермы, который, казалось, въелся в меня навсегда.

Когда, наконец, добралась до кровати, свернулась калачиком, задерживая дыхание, и закрыла глаза. Жить не хотелось. Пусть меня скормят акулам – уже всё равно…

***

Энвер явился, когда уже опустилась ночь. Я не спала, металась в забытье, снова и снова переживая этот кошмар. Когда мой господин открыл дверь, я сжалась – неужели всё начнётся заново? Им с хозяином этой великолепной яхты стало одиноко и захотелось утех? Я же татла – сладка и белая… как тахинная 9 халва.

9

Тахинная халва состоит из семечек кунжута.

– Вставай, – приказал и бросил мне в ноги какой-то свёрток. – Надевай и выходи на корму, на нижнюю палубу. Пятнадцать минут.

Он вышел, а я столкнула ногой свёрток и зарылась лицом в подушку. Смотреть, что принёс этот ублюдок, не хотелось. Костюм зайчика с голой задницей? Или красной шапочки? Хотя откуда им тут о ней знать… Массовики-затейники…

Отодрала себя от кровати с трудом, будто вросла в неё, и чуть не упала, когда потянулась за большим свёртком. Он развернулся, и в руках у меня оказался чёрный полукомбинезон и куртка из парусины со светоотражающими полосками и тёмная байковая рубашка с длинными рукавами. Я смотрела на них и не верила своим глазам – впервые, если не вспоминать украденные джинсы, на мне будет закрытая одежда!