Его одержимость

Сглатываю и мельком оглядываю зал ресторана. Тут есть еще посетители, но они не обращают на нас внимания. Но это пока.

Кажется, я балансирую у края пропасти, стоя на одной ноге. Голова кружится, и я могу в любой момент сорваться с высокого обрыва.

Громила протягивает мне раскрытую ладонь, предлагает положить в нее свою руку.

«Бум. Бум. Бум», – звучит в ушах, перекрывая все остальные звуки.

Мне ничего не остается, как вложить малюсенькую ладошку в здоровенную лапу. Она тут же капканом обхватывает ее. Сжимает крепко, а потом резко дергает на себя.

Ризвану легко удается сдернуть меня со стула. Но на этом он не останавливается. В одно движение я оказываюсь не только на ногах, но и впечатанной в твердое мускулистое тело.

Свободная рука мужчины опускается мне на талию. Давит тяжелым чувством безысходности.

Эта ручища успела побывать везде, но каждый раз ее прикосновения продолжают вызывать неминуемое чувство опасности и трепет, содрогающийся внутри меня невидимыми волнами.

– Чувствуешь? – Ризван смотрит мне прямо в глаза.

Я понимаю, о чем он говорит. Огромный пугающий бугор вжимается в мое бедро. Уже несколько раз видела прибор Алаева, но его мощь не перестает удивлять. Ужасать даже. Я боюсь его так же сильно, как и хочу попробовать.

Божечки! Да что за мысли?! Разве можно думать о таком? Здесь?

– Мой член побывает в тебе сегодня, обещаю, – говорит тихо, но я воспринимаю эти слова иначе. Он как будто только что прокричал их на весь ресторан, вгоняя меня в огненную краску.

Скалится. Предвкушает скорую победу. Я как кусок мяса для него. Трофей. Еще ничего не делает, но будто уже трахает в самых грязных, разнузданных позах.

Тело обдает огненной лавой. Моя киска сжимается, обнаженная под платьем. Даже в этом для верзилы нет преград.

И этот запах… Едва уловимый терпкий аромат. Запах хищника, распаляющий внутри меня какие-то животные чувства. Первобытные инстинкты.

– Пойдем. Пора тебе немного поработать, – снова эта ухмылка. Ризвану нравится издеваться надо мной.

Захват ослабляется. Только ладонь остается в плену сильной мужской руки.

На ней сбиты костяшки. Только сейчас замечаю. Не хочу знать, как это случилось. Мне без надобности. Только хуже станет. Страшнее. Опаснее. А я и так держусь из последних сил.

Мы оказываемся в просторном туалете ресторана, где зверь, наконец, отпускает меня. Он поворачивает защелку, чтобы никто не смог нас побеспокоить.

Надо отменить, что в туалете очень чисто и пахнет чем-то сладким. Но сейчас этот запах вызывает тошноту.

Тело покрывается испариной, и я попросту у не понимаю, что со мной происходит. Все чувства смешались, как краски на палитре, образовав непонятный бурый цвет.

– Мне долго ждать? – грозное рычание заставляет вздрогнуть.

Я не ждала нежности, но подобное обращение вызывает дрожь, убивает остатки веры в лучшее.

Мое тело сейчас – оголенный провод, напряженное и натянутое до предела.

Я без слов понимаю, чего хочет Ризван. Я этого не хочу, но внизу живота все равно сжимается возбуждение. Рот наполняется слюной, когда я думаю о том, что предстоит сделать.

Это как рефлекс. Безусловный. Тело уже приспособилось и приняло своего хозяина, в отличие от разума, который сопротивляется и будет искать спасения до последнего, пока не удастся вырваться из цепких лап чудовища.

Медленно опускаюсь на колени. Это унизительно и противоестественно для меня. Но это и возможность выжить в жестоком мире самодовольного ублюдка, считающего меня своей собственностью.

Ризван смотрит на меня сверху вниз. Похоть в глазах никуда не исчезла. Она стала даже глубже. Опаснее. Он не отступит. Не изменит решение.

– Расстегивай, – кивком указывает на ширинку.

Бугор на брюках, кажется, стал еще больше.

– Пожалуйста, давай, не здесь… – с надеждой в голосе спрашиваю, хотя и понимаю, что ответ будет отрицательным.

– Ты открыла рот вовсе не для того, – уверенно заявляет, что только подтверждает мои опасения.

Зато теперь мужчина сам расстегивает ремень, тянется к пуговице на брюках, а затем дергает вниз молнию. Спускает брюки вместе с боксерами, освобождает огромный стояк.

Плоть пульсирует и, кажется, все больше наливается кровью. Мощный, даже пугающий, но почему-то все равно притягивающий меня член, покачивается между бедер мужчины.

Ризван берет его в руку, делает полшага ко мне и касается разгоряченной темной головкой моих губ. Медленно проводит по ним.

– Открой ротик, Настя. Сегодня я не настроен играть.

Глава 14

Настя

У меня не получается контролировать лихорадочную дрожь, которой нещадно бьет все тело. Особенным ударом для меня становится то, что я быстро понимаю откуда она.

Это ни страх, ни паника, ни желание свободы. Это мое возбуждение, которое бурлит внутри меня вопреки всему.

Несмотря на то, что разум рисует не совсем приятные воспоминания из прошлого о том, как Ризван делал это со мной, я не испытываю негативных чувств. Мне, будто нарочно, хочется провести языком по гладкой бархатистой коже гиганта, что во всей своей красе раскачивается сейчас перед моим лицом. Так и манит прикоснуться.

Наваждение какое-то! Понять его умом не выходит. Да и мысли ускользают быстрее, чем песок сквозь пальцы.

Я, кажется, даже забываю, где мы с Ризваном сейчас находимся. Да и важно ли это? Думаю, нет. Наверное…

Господи, не понимаю, когда я успела стать такой? Испортиться. Превратиться в доступную и жаждущую близости самку?

Алаев не ждет долго, и как только я открываю рот, устремляет туда свой возбужденный орган.

Как же он горяч!

Мне каким-то чудом удается расслабиться, и здоровенный стояк легко помещается у меня во рту. Губы плотно обхватывают твердую плоть, и я по инерции сжимаю их еще немного, усиливая нажим.

Гортанное рычание над моей головой говорит о том, что я делаю все верно. Зверюге нравится. Нравлюсь я, стоящая перед ним на коленях, покоряющаяся его дикой жажде, его грязным фантазиям и нескрываемой похоти.

Как он там сказал? Я его вещь? Собственность? Игрушка для постельных утех? Ведь только с ними поступают так. Унизительно, грязно и без всякой жалости.

Алаев на этот раз делает все медленно и осторожно. Контролирует свои движения и не переходит черту, которую сам для себя установил.