Его ошибка

Стараюсь не хихикать как идиотка, когда иду по больничному коридору, направляясь в палату бабы Веры. Я вообще-то гость-нелегал, который к тому же пытается протащить пациенту контрабанду.

Все дело в том, что я не додумалась захватить с собой документы, когда сегодня везла Вере Петровне ее вещи из дома. А в этой навороченной частной клинике довольно строгая пропускная система. Поэтому пришлось схитрить и напялить свой сестринский халатик, который ехал со мной на практику, и прикинуться медсестрой, светанув перед носом охранника зачеткой как пропуском.

Заскакиваю в палату, и в непонимании озираюсь. И где она, спрашивается? Должно быть на процедуры увезли.

Бросаю нервный взгляд на часы, и понимаю, что на все хотелки бабы Веры у меня уже просто не хватит времени. Я уже нехило опаздываю.

Подскакиваю к высокой больничной койке и принимаюсь осторожно выуживать из кармана контрабанду.

Сигареты. Вернее, всего-то одну, которую мне с трудом удалось стрельнуть у больницы. То ли люди такие зожники пошли, то ли мой вид не вызывал у них доверия, — почти все, бросив на меня укоризненный взгляд, старались поскорее ретироваться.

Вот же дал бог соседку — ставит меня в неловкое положение. Но и отказать я ей не в силах. Во-первых, потому что она не увлекается обычно вредными привычками, да такие просьбы от силы раз в полгода задвигает. А во-вторых, уж сколько раз она меня за мои восемнадцать с хвостиком выручала. Нянчилась со мной, когда я маленькая была. А постарше я к ней уже сама по привычке ходила. Помню я всегда надеялась, что Ярый в гости к бабуле зайдёт, чтобы хоть одним глазком его увидеть. А в итоге и его чаще не дожидалась, так ещё и терпела насмешки засранца Славика — младшего брата моей первой и единственной любви.

Бывало Ярый все же заглянет, и я, затаив дыхание, забивалась в угол кухни, с придыханием наблюдая, с каким аппетитом он уплетает бабушкины харчи. Собственно, и готовить меня баба Вера научила. Маме некогда было, а я хотела чтобы однажды Ярый и мою стряпню с таким же удовольствием поглощал.

Вот и дождалась…

Вспоминая с каким удовольствием он прошлой ночью отзывался о моей готовке, невольно улыбаюсь. Но тут же одергиваю себя, припомнив, чем в итоге закончилась наша беседа.

Тянусь к тумбочке, что у кровати, чтобы выложить в неё папироску, когда слышу, как щёлкает дверь.

— Баб Вер, я все добыла, как просили, но только давайте больше без столь экстравагантных заказов, — ворчу, поворачиваясь к двери. — Ой!

Зверь. Самый настоящий. Стоит и глядит на меня своими хищными глазами. А я теряю дар речи и от неожиданности выпускаю из рук контрабанду, роняя ее на пол, и надеясь, что она затеряется где-нибудь под койкой.

— Какие люди, — цедит Ярый, медленно надвигаясь. — Оказывается в одежде ты тоже ничего. Особенно в такой…

Кусаю губы, пытаясь мысленно заставить себя не краснеть от его сомнительных комплиментов.

Он оказывается достаточно близко, чтобы я почувствовала себя какой-то мелкой. Даже несмотря на то, что на мне сегодня босоножки на внушительной платформе, он все ещё на целую голову выше меня. Глядит с некоторым пренебрежением. А я не могу отделаться от желания прикоснуться к нему.

— Медсестричка, значит? — кивает на мой халат и мне кажется, что взгляд тёмных глаз непозволительно долго задерживается на моем вырезе.

— П-почти, — не смею ему соврать.

— И чем же нынче у нас лечат такие миленькие медсестрички? — с этими словами он вдруг опускается на корточки и к моему безмерному стыду без труда отыскивает на полу тонкую сигаретку.

Ярый почему-то не спешит подниматься, от чего мне становится неловко. Задумчиво крутит в руках папироску, и медленно-медленно скользит едва ли не осязаемым взглядом по моим ногам. Задерживается на слегка распахнутом подоле моего халата. У меня под ним тонкие хлопковые шорты, и я чувствую, как с каждой секундой, что Ярый смотрит на них они пропитываются влагой. Шумно сглатываю, невольно стискивая бедра.

Ярый облизывает свои губы, и прикрыв на мгновение глаза, все же поднимает на меня взгляд:

— И что это такое? — грозно спрашивает.

— Эт-то? Я… хочу…

— Я о сигарете, Олеся, — прерывает он меня ещё прежде, чем я успеваю ляпнуть какую-нибудь глупость.

Вот черт! Ну и как я собираюсь теперь выкручиваться? Более неловкой ситуации я себе и представить не могла.

Ярый поднимается на ноги, и устало опускается передо мной на больничную койку. Потирает переносицу:

— Смотрю, тебя воспитывать больше некому? Тогда этим займусь я, — он устремляет на меня яростный взгляд. — Ещё хоть раз увижу тебя с сигаретой, получишь по заднице. Поняла меня?

Дверь откроешь — по заднице, с сигаретой — по заднице… У него все одно.

Молчу, раздосадовано думая, что он похоже только грозиться горазд, а исполнять свои угрозы и не собирается.

— Иди ко мне, — требует он, маня пальцами.

Не раздумывая подхожу ближе, становясь между его раздвинутых бёдер. Большие ладони вдруг ложатся на мою талию, и скользят вниз. Его пальцы обшаривают карманы моего халата и бесцеремонно ныряют под полы.

Стою, не смея пошевелиться. Мужские руки ощупывают шорты, как бы невзначай скользя шершавыми пальцами по обнаженной коже.

— Где остальное? — хрипит он, поднимая на меня взгляд, но так и не отрывая ладони от моих бёдер.

— Ч-что?

— Остальные сигареты? — рявкает он, и будто бы не нарочно стискивает руки, сминая мою плоть.

— Больше нет, — мямлю я.

— Не ври мне, — одергивает, сжимая мои бедра до сладкой боли. — Я же чувствую, что от тебя пахнет табаком.

— Разве? — не могу удержаться от провокации.

Ярослав Сергеевич дергает меня на себя, утыкаясь носом в мою шею. Зарывается лицом в мои волосы, оцарапывая мою кожу своей грубой щетиной.

— Я же чувствую, — рокочет он рядом с моим ухом.

Должно быть все дело в том, что мне пришлось сходить в эпицентр больничной курилки, чтобы раздобыть заказ бабы Веры. Однако мне почему-то пока вовсе не хочется признаваться в том, что сама я не курю. Да и спалить свою заказчицу никак не могу.

— Правда больше нет. Закончились, — шепчу тихо. — Может угостите, Ярослав Сергеевич? Курить так хочется…

Он прихватывает мои волосы и притягивает меня к своему лицу, утыкаясь своим лбом в мой: