Его птичка

— Вы вроде врач, вам положен заботься о здоровье.

— А еще я мужчина. Аня моя, запомни это, — рыкнул я ему в лицо и снова двинул по челюсти, а затем поднялся и, смахнув невидимые пылинки с дубленки отправился до ближайшего магазина.

Хотелось выпить. Лучше напиться и трахнуть Аню, чтобы и думать забыла о влажных лапах этого мелкого уродца. Херувим блять, ебаный.

Я шел пешком, оставив машину у академии.

До дома было примерно минут тридцать хоть бы. И пока двигался по тротуару, слепо наблюдая, как меня обтекает разношерстная толпа, делал обжигающий глоток за глотком. Это все зверь. Он продолжал рвать меня на части. И пара ударов не утихомирили его. Все бесполезно. Можно бить. Можно кричать на ублюдка, но Аня так и будет тереться об этого гавнюка. Так и будет целовать его в финале. А потом и правда ляжет под него.

Может и правда пора заканчивать. Скажу ей прямо сейчас. Только немного посмотрю, как она моет посуду на кухне, так и не сменив прическу. Посмотрю, как она притоптывает под музыку.

Невероятная. Шикарная. Сексапильная. Охуенная. Моя. Посмотрю, как она широко открывает голубые глазища, заметив меня, пьяного с бутылкой на половину выпитого Джек Дениелса.

Надо и правда кончать с этими отношениями на грани зависимости. Только сначала кончить. Лучше в Аню. Лучше прямо сейчас.

Я отставил бутылку со стуком на стеклянный столик возле окна, за которым лил первый весенний дождь и сделал шаг к испуганной Птичке. Она прижалась к холодильнику возле которого и стояла уже одетая в привычный домашний костюм.

Светлые, шелковые брючки и маечку, под которой еще не встали сосочки. Но это быстро исправить.

— Рома…?

— Тебе нравится погрубее? Сейчас устроим.

______________________________________________________________________________________

Веселов гад? Определенно. Но и Аня, видя его настрой должна была давно поговорить с куратором. Нельзя думать, что проблемы решаться сами собой. Иногда они как снежный ком и теперь ей придется расхлебывать последствия своих решений. Это как с тем же лечением. Нельзя его запусктать, чтобы потом не было мучительно больно.

Если переносить на меня, то моя проблема стоматология. С детсва боюсь этих садистов. Что привело к тому, что я теплю до последнего перед тем как лечить зуб).

Так что не затягивайте никогда, чтобы потом не расхлебывать)

Спасибо и до завтра!

Глава 10. Ссылка на вторую часть в аннотации!!

Рома шагнул ко мне. Злой взгляд говорил о желании. Но от желания любить меня не осталось и следа. Цель, наказать и сделать больно мелькала в его глазах. Так же больно, как было ему. Я это понимала, наверное, но до жути боялась.

Я отбежала в сторону, но Рома рванул меня за пуйчок волос, вызвав вскрик. Он практически припечатал меня к себе, и начал шипеть в лицо:

— Ну, куда же ты? Такая, страстная на сцене. Покажи мне…

— Рома, ты пьян!! — попыталась я его вразумить, вцепившись в руку, но хватка была железной. И где же тот изнеженный врач, каким его считают. Это не сладенький. В нем нет ничего сладкого. Не тогда, когда буквально сдергивает с меня пижаму.

— Мне больно! Отпусти!

— А мне тоже больно, Аня! Мне тоже больно видеть, как ты трахаешься с другими, — рычал он, стягивая с меня и брюки. Сопротивляться было бесполезно, это только доставляло больше дискомфорта.

— Но я не трахалась, — вскричала я, ударив его по руке, которая так сильно сжала грудь. — Я танцевала! Танцевала!

— А как по мне, твой Веселов практически выебал тебя на сцене, — орал Рома и задрав мне голову, посмотрел в глаза. Его полыхали безумием. Холодным, ледяным, словно голубое озеро покрылось льдом. — А я выебу тебя сейчас.

— Рома, но это не ты! — уперлась я руками ему в лицо, стараясь не дать себя поцеловать. — Прекрати! Мне страшно!

Он отбросил мои руки, и когда я хотела вырваться, прижался к моей спине грудью, обхватывая, шею пальцами. Он не давил, скорее просто удерживал, и я к своему стыду ощутила прилив возбуждения.

— Ты же сама хотела быть ближе ко мне, — вкрадчиво шептал он, касаясь губами шеи, а рукой проведя пальцем по промежности, от клитора, до задницы, булочки которой раздвинул, чтобы нащупать…

— Нет, Рома, я не хочу! — сказала я предчувствуя, что он готов сделать мне больно.

— Ты же хотела жить со мной, — продолжал он говорить и действовать, несмотря на мое отчаянное сопротивление. — Ты же говорила, что любишь…

— Люблю, конечно люблю, но…

— Тогда раздвигай ноги и прекрати рыпаться. Ты делаешь больно себе!

— Но я не хочу! Не так! — вывернулась я все-таки из его хватки и отбежала, прижимая к себе кухонное полотенце, но уже ничего не могло скрыть.

Он выпрямил спину, как будто став еще выше. Не отрывая от меня взгляда, Рома скинул с мускулистого тела свитер и начал расстегивать пряжку ремня. Когда сделав пару шагов, он навис надо мной, я со страха его оттолкнула и закричала, чувствуя горячие слезы:

— Я не буду так! Я не хочу так!

— Не хочешь? — остановился он, и вот тут я ощутила ужас. Что он…?

— Тогда выметайся! Иди к Веселову к Афанасьеву, и ко всем тем поклонникам, что вскоре у тебя появятся. Иди, танцуй свой балет без меня! — заорал он, вдруг схватив меня за плечо и буквально втолкнул в коридор.

— Рома! Что ты делаешь?!

— Я же сказал, иди туда, в свой порно балет и ебись с кем хочешь. Или… — он прижал меня ко входной двери и с шумным дыханием осмотрел с ног до головы. — Или… оставайся и подчиняйся.

— Я не понимаю… — пролепетала я.

От такого Ромы бросало в жар. Вся эта ситуация казалась нереальной. Он, обычно хладнокровный, сейчас просто источал огонь. Он впитывался в меня, заставляя дрожать коленки и рвано выдыхать воздух. Наше дыхание смешалось, как вдруг весь воздух из меня выкачали, когда он произнес то, чего я так отчаянно боялась. И зачем я позвала его на репетицию?

Дура, господи, какая я все-таки дура.

Он прижался ко мне всем своим крупным телом, а рукой обхватил затылок.

— Балет или я?

Нет! Нет! Нет! Меня словно окунули в прорубь, по всему телу прошел озноб. Я почти умирала. Я широко раскрыла глаза, мотая головой из стороны в сторону.

— Рома, я не могу, — шептала я. — Это не тот выбор, что я готова сделать. Так нельзя. Нельзя, понимаешь?! Нельзя выбрать, какая нога тебе дороже.

— Нельзя, чтобы чужой мужик трахал мою бабу, — сорвался он на гортанный крик. — Нельзя поливать меня дерьмом. Вот это нельзя. Решай Аня. Сейчас. Или выметайся.

Я промолчала. Я просто не могла дать ответ на такой страшный вопрос. Это был неправильный ультиматум. Он должен это понимать. Должен!