Его рабыня

– Почему? – не поняла я умозаключения подруги, после того, как я ей обо всем рассказала, вплоть о своих чувствах в Александру.

– Помнится, ты мне говорила о Кристине. Как я понимаю, она все еще его женщина?

– И?

– Не думаешь ли ты, что Литвин воспользовался ее отсутствием и просто-напросто попользовался тобой как с запасным аэродромом.

– Вздор! – воскликнула я и поспешила убедить подругу в искренности наших с ним взаимных чувствах. – Он любит меня так же, как и я его. В этом ты можешь не сомневаться.

– И все же….

– Поверь мне на слово, – не дала подруге договорить, - он не станет мне лгать.

– Откуда такая уверенность?

– Я чувствую это сердцем. А мое сердце еще никогда меня не обманывало.

– Что же, будем надеяться, что это так. – Ухмыльнулась Машка.

Признаться, неверие подруги меня изрядно напугало. Процентов на сорок во мне самой вдруг возникло сомнение в искренности чувств Александра. Но потом я вновь прокрутила в голове, словно кассету, его слова признания, сказанные в ту сладостную ночь в гостинице, и сомнения вмиг улетучились.

Этим утром Андрей, водитель Литвина, впервые не заехал за мной, с тем, чтобы сопроводить меня до офиса.

– Александр больше не боится, что я сбегу от него, - думала я, направляясь к троллейбусной остановке, - поэтому больше нет нужды отправлять за мной Андрея. И за два последних дня он не приставил охрану к подъезду моего дома. Он полностью доверяет мне.

Чем ближе я подходил к офису, тем сильнее билось мое сердце. Не передать словами, как сильно я волновалась перед встречей с ним, и в то же время мне не терпелось поскорее его увидеть, прижаться к нему и почувствовать его каждой клеточкой своего тела.

Как только открылись двери лифта, я тотчас направилась в кабинет Александра.

– Привет! – улыбнулась Василисе.

– Доброе утро, - растерянно захлопала своими длинными ресницами секретарша. – К Александру Сергеевичу нельзя. Он не один.

Я остановилась.

– Не один? У него совещание? Так рано?

– Александр Сергеевич сейчас с Кристиной. – Василиса пристально посмотрела на меня, будто пыталась прочесть на моем лице какие-то скрытые эмоции.

– Хорошо, я подожду его здесь. – Я села на один из стульев в приемной.

Василиса как-то странно откашлялась и прикусила нижнюю губу, будто не решалась что-то мне сказать.

– Что-то не так? – спросила я.

– Анна, - начала она довольно неуверенно, с большими паузами между слов, лишая меня всякого терпения и контроля. – Тут… такое дело….

– Говори же скорее, в чем дело?! – я нетерпеливо вскочила со стула, с неприятным предчувствием.

– Александр Сергеевич приказал мне больше не впускать вас к нему.

– Прости, что? – мне показалось, я ослышалась или не так поняла ее.

– Александр Сергеевич не хочет больше вас видеть. – Снова повторила ужасающие для меня слова. – Об этом он сообщил мне сегодня утром, еще до прихода Кристины Андреевны.

Выждав паузу, я задумчиво произнесла вслух:

– Значит, он сейчас с Кристиной… Как долго она у него?

– Не больше получаса.

– Александр Сергеевич назвал причину, по которой не желает видеть меня?

– Нет. – Покачала головой девушка. – Ань, - неожиданно официальный, холодный тон Василисы перешел в более дружественный, - что между вами произошло во Вьетнаме? Почему он так зол на тебя?

– Так он зол на меня?

– Ну да, - растерянно произнесла Василиса. – По крайней мере, мне так показалось.

– Ясно. – Отвечаю я, поднимаясь со стула. – Сообщи Александру Сергеевичу, что я приходила. И передай ему, что я еще приду.

Я вышла из приемной под удивленный пристальный взгляд Василисы. Она что-то хотела мне сказать вслед и уже открыла рот, как вдруг передумала, устремив все свое внимание на громкие голоса, доносящиеся из кабинета Литвина….

Я возвращалась в свой кабинет в глубокой задумчивости, не обращала внимания на своих коллег, проходящих мимо меня, и не отвечала на их любезные приветствия и дружественные улыбки. Но не потому, что горда и не удостаиваю внимания малознакомым мне людям. Вовсе нет.

Все дело в том, что я наконец-то поняла в чем дело. Я поняла, почему Литвин больше не хочет меня видеть.

– Ревность. – Усмехнулась я про себя, открывая ключом дверь кабинета.

Я заварила себе крепкий кофе, села за свой рабочий стол, сделала пару глотков бодрящего напитка и только потом набрала одиннадцать цифр на своем телефоне, которые я уже начала забывать.

– Алло, - произнесла я после продолжительных пяти гудков, - ты сможешь подъехать ко мне прямо сейчас?

– К чему такая срочность? – в трубке прозвучал сонный мужской голос.

– У нас больше нет времени. Действовать нужно прямо сейчас.

Глава 28

Двумя днями ранее.

– Позволь я провожу тебя до твоей квартиры. – Литвин вышел из машины сразу же, как только она остановилась возле подъезда моего дома.

Я вышла из машины вслед за ним, подняла голову вверх и взглянула на окна своей квартиры, откуда исходил тусклый свет зажженного ночника.

Маша еще не спала. А времени на часах уже два часа ночи.

– Нет, спасибо, - улыбнулась я, борясь внутренним желанием позвать его к себе, - уже поздно. И, кажется, моя подруга еще не спит.

Он поднял голову, смотрел примерно минуту в мои окна, потом протянул мне дорожную сумку, купленную во Вьетнаме специально, чтобы затолкать в нее все купленные мне там вещи, и нежно поцеловал на прощанье в щеку.

– Увидимся в понедельник? – произнес он, садясь обратно в автомобиль.

– Да. – Улыбнулась я самой счастливой улыбкой.

Машина Литвина уже скрылась за поворотом дома, а я все еще стояла на улице и смотрела ему вслед. Вздохнула полной грудью прохладный ночной воздух и блаженно закрыла глаза.

Я все еще ощущаю на своей коже жаркие лучи палящего солнца и движение теплого ветерка в моих волосах, слышу шум моря и волшебное пение лесных птиц. На моих губах по-прежнему остались следы страстных поцелуев Александра, и я все еще чувствую его крепкие объятия.

Открываю глаза и тотчас попадаю в реальность: мокрый снег, смешанный с уличной грязью, голые деревья с небольшим количеством пожелтевших, а местами почерневших, листьев, вместо жарких лучей палящего солнца свет уличного фонаря, а успокаивающий шум моря сменился раздражающими звуками проезжающих мимо машин с людьми страдающими бессонницей.