Его сбежавшая Принцесса

— Эд, — прохрипела я из последних сил.

На нас бежали Аника и Великан, бежали обеспокоенными, напуганными. Они хотели помочь.

— Стоять! — приказал Звездочет, — стоять, иначе я прикажу ему убить Македонию.

Он звал меня Македонией. Противное имя. Мне стало мерзко. Македония… Македония… Это имя перестало быть моим. Давно перестало. Я стала просто Донной. Донной…

— Отпусти, — скомандовал Звездочет.

Эд отпустил. Я закашляла. Горло словно вырвали изнутри. Все болело, но больше всего болело в груди. Как же больно. Как больно!

— Поднимитесь, — скомандовал Звездочет рыцарем.

Все разом поднялись, несмотря на сонное зелье несмотря на то, что только что лежали без сил. Они подошли и схватили Анику и Великана.

— Переоденьте их в свои доспехи и киньте в реку, — сказал Звездочет, — давайте! Пусть тонут.

— Нет! — кричала я, — нет! Нет!

— Закрой своей подружке рот, — приказал Звездочет Эду.

Он послушался. Закрыл ладонью мой рот. Губами я чувствовала шрам. Это та самая ладонь. Ладонь, которой мы связали души. Я страдала. Ничто не может быть правдой. Все рухнуло. Все разрушено. Но и плакать я не могла. Слезы не лились. Я снова смотрела Эду в глаза, и в моем взгляде была лишь любовь и понимание. Я все понимала. И прощала. И любила. Любила и взрослого Эда, и этого, Эда-мальчишку. Я приняла их обоих. Нет, не так… Я приняла их, как одного человека. Моего Эда.

На моих глазах на Анику и Великана надели доспехи, повели к реке. Нет… нет… Послышался всплеск. Упали? Неужели упали? Утонут? Неужели утонут? Я закрыла глаза и вздрогнула. Нет… Нет…

— Теперь ты, — сказал Звездочет Эду, — иди в воду и утопись.

— Нет! — закричала я, — его отпусти! Отпусти!

— С чего бы мне это делать, Македония?

Я выхватила из прически острую шпильку, прислонила к горлу. В тот момент я правда не знала, смогу ли воткнуть шпильку в себя, не знала… Но я была отчаянна, ранена глубоко в душу, я могла пойти на что угодно.

— Отпусти его, или я сделаю это! — сказала я твердо.

— Ты не сделаешь этого!

— Уверен? — я повела по горлу, оставляя красный след, — уверен?! Я потеряла друзей, потеряла семью, потеряла себя, если потеряю и Эда, мне будет нечего терять.

— Как глупо, — фыркнул Звездочет, — человек живет только ради себя самого. Все остальные люди — это лишь инструменты.

— Тогда что ж ты как замер? — оскалилась я, — что ж ты как испугался за мою жизнь?

— Это не так.

— Тогда я вонзаю?

Я провела еще. Звездочет замер с выражением подлинного ужаса.

— Не хочешь? — я рассмеялась, — тогда отпусти его.

— Парень, возьми меч, — скомандовал Звездочет, — и приложи к собственной шее.

Эд сделал, как было приказано. Мы смотрели друг на друга, не отрываясь.

— Либо ты отпускаешь свою шпильку, — сказал Звездочет, — либо твой дружок отрезает себе голову.

Дыхание перехватило. Шантаж. Я никогда не была хороша в шантаже. Я лишь девчонка, которая умеет быть вежливой и милой. Шантаж — это не про меня… Тем более, когда на кон поставлена человеческая жизнь. Я попыталась сделать выдох. Выдоха не вышло, лишь рычание.

— Отпусти его, — повторила я, — тогда получишь меня взамен.

— Я получу тебя в любом случае.

— Не получишь, если я умру.

— Ты права, Македония. Несмотря на то, что ты мне симпатична, я не стану прогибаться под твои условия, — от открыл рот, собираясь отдать очередной приказ Эду.

— Ты мечтаешь о бессмертии, — сказала я поспешно, — для этого хочешь в Литвудское королевство.

Звездочет задумчиво наклонил голову:

— Как много знает маленькая принцесса.

В тот момент передо мной встал выбор: долг или любовь. Любовь или долг. Я смотрела на Эда. Смотрела, как он сжимал меч, как молили его глаза о помощи. Мой Эд. Мой бедный Эд. Тогда я поняла, он должен жить. А я должна спасти его.

— Я Литвудской крови, — сказала я громко и твердо, протянула ладонь, — посмотри, у Эда такая же рана. Мы связали наши души.

— Связали души, — рассмеялся Звездочет, — это выдумка…

— Такая же выдумка, как бессмертные яблоки.

Улыбка сошла с его лица, Звездочет смотрел серьезно.

— Продолжай, — сказал он.

И я продолжила.

Глава 32. Прощай, Эд

— Отпусти Эда, и я стану твоей женой, — продолжила я, — и так, ты сможешь попасть в Литвудское королевство, загипнотизировать, кого надо, и получить свои яблоки.

Звездочет задумался. Смотрел на меня внимательно, очень внимательно.

— Но, если ты откажешься отпустить Эда, — продолжила я, — тогда мне придется вонзить шпильку, а ты потеряешь возможность выгодно жениться и попасть в Литвудское королевство.

Звездочет сделал шаг ближе, я лишь усмехнулась. Нет, больше я его не боялась. Ненавидела, но не боялась.

— Ты умеешь удивить, Донна.

— Для тебя, принцесса Македония.

— Как скажешь, принцесса.

— Ты согласен? — спросила я строго, — отпускаешь Эда?

— Он вернется и отомстит.

— Тебе не так уж просто отомстить!

— Ты права, права, — Звездочет перевел взгляд на Эда, — опусти меч.

Эд опустил.

— Этого мало, — напомнила я.

— Теперь слушай внимательно, — продолжал Звездочет, — ты уйдешь из этих земель и никогда больше не вернешься. Ты забудешь и принцессу Македонию, и меня, и себя. Ты будешь скитаться по свету, и никогда не приблизишься ко мне.

Мне стало больно. Забудет? Снова все забудет? Нет…

— Дай нам попрощаться, — прошептала я.

Звездочет осмотрелся, ухмыльнулся.

— Сделай свадебный подарок своей невесте.

— Свадебный подарок? Ну пускай. Запомни, какой я добрый. Иди.

Я опустила шпильку, подошла к Эду. Он все еще не шевелился, просто смотрел.

— Прости, — прошептала я, гладя его по щекам, — прости, что обижала тебя, прости, что ругала и приказывала… Ты должен знать, я люблю тебя. Не только того старого Эда, но и тебя.

И я коснулась его губ. Слезы не текли, но сердце разрывалось.

— Ты можешь забыть все, что угодно, только не забывай мою любовь.

Я отошла назад, к аплодирующему Звездочету. Негодяй веселился.

— А теперь забудь все, парень, — сказал Звездочет, — и скитайся по свету прямо до самой смерти.

Звездочет повернулся на меня, взял за руки:

— Ничего личного, Македония. Просто мы с тобой подходим друг другу.

— Потому что ты старый, а я молодая?

— Потому что ты сильная и обманщица, — сказал Звездочет, убирая мои волосы за уши. Стало мерзко, — мы поладим, — потом повернулся на рыцарей, — этого ударьте по голове.