Его сладкая девочка

А я нет. Когда я кричала раньше, отец ударял больно. Я знаю, что нельзя плакать. Чтобы видели.

Только Ксюше можно сказать на ушко. Она обнимет и пожалеет.

Надо её ждать. Я Машку каждый день уговаривала. А она все равно плакала. Глупенькая потому что.

Только Ксюша все не шла и не шла. А вместо нее опять Егор пришел. Забрал нас из этого дома злого.

Там холодно и невкусно. Тетенька щипала всегда, кто плохо ел. Я ела, а потом в туалете плевалась. У меня рот какал в туалет. И больно было.

Я там только плакала. Но чтобы не видел никто.

Егор хороший. Но я все равно злюсь на него. Зачем он отдал нас? Его не было, не было. А я каждый день у забора ждала.

И Машка ждала. Мы вместе.

Она плохо говорит, но понимает все.

А Ксюша не ждала. И он не приходил.

А сейчас мы в новом доме. Егор сказал, больше нас никуда не отпустит. И кормит вкусным.

А еще пришел наш дедушка. Он очень добрый. Я не хочу, чтобы он уходил.

Мы с Машкой решили их держать. Машка Егора, а я дедушку.

Я еще Давида хочу держать, но он сердитый. А раньше улыбался все время.

Егор тоже сердитый.

И Ксюши нет.

Она потерялась и ее надо искать.

Получается, что мы нашли папу? И дедушку? И они нас любят?

Надо утро спросить.

Я уже спрашивала. Но еще раз спрошу.

У взрослых так сложно всё устроено. Я тоже уже взрослая. Значит, надо много раз говорить.

Когда проснусь утром, скажу дедушке, что люблю его. И он улыбнется.

И Егору скажу. И Давиду.

И еще Тимуру. Только его нет сегодня. Он далеко уехал. Я телефон попрошу и позвоню ему.

Пусть тоже приезжает.

Глава 42

Егор.

Ксюшин голос звучит ровно. Чувство, что она пересказывает сюжет фильма. Никаких эмоций. Сухие фразы.

А меня рвет изнутри!

Как ба посмела такое? Как язык повернулся?

Ради чего все это?!

Тотальный контроль? — Извините, ошиблись с эти лет эдак на… десять точно. Даже больше.

Любовь так проявила? — Как на хрен любовь. Чуть жизни не разрушила. Взрослый человек, а не погнушалась даже расписку подделать.

— Семью спасала? — Это у них с мамой любимая тема. Только от кого спасть, черт возьми? От них спасать надо. А не им. Не времена дворянства, когда за чистоту крови боролись. Ну как боролись? Детей своих ломали. Девчонок старикам отдавали. Мразям последним. Сейчас, конечно, нонсенс, резонанс — мужчина в два раза старше и нашел молоденькую. А раньше куда вы, блядь, смотрели?

Надо остыть. Дров наломать легко. Исправить потом сложно. И приоритеты… их расставить надо правильно.

Ксюша на первом месте. Это нерушимо. Она и ребенок наш.

А с остальным выгребу. Главное, не сорваться. В этом состоянии убивать хочется. Правда. За то, что руки протянули к моему. Страдать заставили.

Не слепой же я. Ксюшки не видно, высохла совершенно. Уверен, что не ест ничего. Да и откуда ей питание взять.

Ну, блядь, бабка. Нет слов душевных для неё. Вернее, слова—то есть, но при беременной Ксюше даже и думать их неловко.

Вдох—выдох. Сжимаю руль и рву тачку в сторону дома. Нет смысла говорить здесь. Пусть своими глазами увидит. Нет никакой невесты. Дом есть. Для нее. Девочки ждут. Дед. Пусть мы не расписаны ещё, но мы уже семья. Давно уже. В моей голове стопроцентно.

Поглядываю на свою малышку. Дремлет. Или слабость? На всякий случай предлагаю перекусить. Что беременные любят? Огурцы с вареньем? Сало с джемом? Я всё достать готов. Ночи напролет бегать. Только верните обратно мою улыбчивую девочку. Мою ягодку.

Креветок хочет. Моя же умничка! Значит, едем за ними. Пусть только хочет. Всем богам молиться готов. Только пусть улыбается.

Говорят про любовь, что в омут с головой. Вот я и нырнул. Встрял. Не выплыть. Да и не хочу я. С ней хочу быть. Рядом.

Обнять хочу. Безумно. Но нельзя пока. Немного потерпеть. Чувствую, что на правильном пути. Пусть говорит одно, глаза выдают. И волнение. Слишком хорошо я изучил свою Ксюшу. Слишком сильна наша связь.

Пока ждем заказ, обнимаю свою ягодку за плечики. Разрешает. Сначала с опаской дотрагиваюсь, потом наглею. Я не я буду, если не проверю границы. Хоть немного.

При свете видны темные круги под глазами. Кожа не бледная, реально прозрачная. Венки видно.

Ярость снова вскипает, взрывает внутри всё. Но я знаю, что надо делать. И знаю, кто мне поможет. Мстить родным подло. А я не хочу унижать себя подлыми поступками. Ксюша тоже не поймет. Но и безнаказанными такие поступки оставлять нельзя. Дать слабину, считай, сдаться. Капитулировать я могу лишь перед одним человеком. Которого сейчас прижимаю к себе.

— Что ты делаешь? — Ксюша обращает внимание на моё копошение в телефоне.

— Ищу ближайшую ветклинику. Пса надо показать. Чтоб помыли там, намарафетили. Анализы взяли.

— Ты правда его хочешь оставить?

— Если ты не против.

— Но я…

Нас прерывает официант. И я рад этому парню. Открывать карты не входит в мои планы на ближайшие пару часов. Ксюша должна увидеть всё своими глазами. Только так я могу вернуть её доверие.

Пишу Дейву сообщение, чтобы притащил папку с иском на кухню. Не хочу искать среди ночи. Сразу покажу Ксюше и закроем вопрос о мнимой невесте. У меня настоящая есть.

— Вкусно?

— Ага. Я не знала, что они такие… ну такие…

— Какие, малыш?

— Не тошнотные. Меня от всего мутит, а сейчас хорошо так.

Она съела—то каплю. А отвалилась на спинку дивана, будто слова сжевала. Подзываю официанта, чтобы принес счет.

— Не спи, моя хорошая. Или спи, но разреши до машины донести.

Сам не решаюсь. Моё дело ступать на хрупкий лед и не провалиться. Что там сапёры, у меня задачка посложнее. Не просто выбрать и не ошибиться, а еще сохранить и удержать.