Его собственность

— Конечно, — говорит он.

— Ты согласился, даже не зная, что попрошу?

— Когда люди просят об очень большой услуге, в результате она обязательно окажется мелочью. Но вот, когда они просят небольшую услугу, тут я начинаю волноваться. Итак, что ты хочешь?

— Моя мать пригласила тебя на ужин. Это только один раз. Ты не мог бы притвориться моим парнем, — говорит она быстро.

— И что я должен делать, чтобы убедить ее, что я твой парень?

— Ну, обычные вещи. Держатся за руки, быстро поцеловать. Ничего больше.

Он улыбается.

— Я думаю, что смогу справиться.

— Благодарю. Я твоя должница. Может быть, однажды тебе понадобится тоже услуга, и я смогу тебе помочь.

— Я запомню это, — говорит он и замолкает. Но молчание не вызывает неудобства, они заканчивают ужин без дальнейшей беседы.

Он заказывает клубнику в марцепане на десерт.

— Я буду то же самое, — говорит она.

Он усмехается.

— Я думал, ты поведешь себя как ребенок в кондитерской.

— Я близка к этому, — говорит она. — Ты знаешь, что там внутри?

— Нет, просто выбрал. Хочешь поменять?

— Нет.

Десерт кажется просто великолепным, и Лана жалеет, что ее матери нет с ней рядом. После шоколада ручной работы прибывает счет. Все удовольствие обошлось более четырех с половиной тысяч фунтов. Лана наблюдает за Блейком, который немного шокирован. Эта сумма гораздо больше, чем ее мать тратит на еду за весь год. Должно быть это хорошо, быть таким богатым. Он поднимает глаза. Его взгляд похотливый и задумчивый. И вдруг он, кажется, потрясающе невероятно красивым, но таким холодным и недостижимым, что это становится похожим, как если бы она смотрела через витрину магазина на что-то, упираясь носом в стекло, что никогда не сможет иметь.

Она чувствует, что соответствует девушке из сказки Ганса Христиана Андерсена, у которой было только ограниченное количество спичек, но она должна сохранять свет, чтобы видеть прекрасный вид перед собой, а когда спички закончатся, она умрет.

16

Он открывает дверь апартаментов и пропускает ее вперед. Она входит и останавливается, ожидая. Она слышит, как закрывается дверь, и он встает у нее за спиной. Она чувствует его дыхание на шее.

— Мммм... ты пахнешь так хорошо, — шепчет он.

Она наклоняет голову к его груди. Ее слух улавливает звук открывающейся молнии, и платье падает к ее ногам. Он расстегивает ее бюстгальтер и освобождает грудь. Вдруг, он подхватывает ее на руки и несет по длинному коридору. В этом есть что-то дикое и первобытное, как будто ее несут на растерзание, она прислоняется головой к его широкой груди, чтобы он не видел ее невыносимо возбужденной и раскрасневшийся. Она оказалась востребованной. Теперь ею будут обладать и владеть. Он открывает дверь в спальню и опускает ее на кровать.

Он пикирует своим ртом на ее и яростно целует. Жар и ощущения его рта вызывают шок в ее теле, все мысли вылетают из головы. Своим ртом, обуявший его голод, он переносит в каждую клетку ее кожи, каждая частичка ее хочет получить его внутрь себя. Он отодвигается, и с трудом начинает хватать ртом воздух.

Его язык начинает движение вдоль ее ключицы, она стонет. Эти тихие ее мяукающие звуки подчинения отправляют его в овердрайв. Он был с сотнями женщин, некоторые из них, были настолько красивы, другие более совершенны сексуально, но ни одна из них не делала с ним такого.

Он проталкивает свое колено между ее ног и с силой их разводит. Он лижет мягкие набухшие груди, кружа языком вокруг тугого соска, мягко посасывая его. Его огромная рука проскальзывает к мягкой плоти между ее ног. Маленький кусочек кружев между ними не может противостоять ему. Она слышит громкий звук разрываемой ткани.

Ее глаза открываются, они подернуты пеленой, зрачки расширены.

Она встречается с ним взглядом, в его глазах горит пламя, и он пристально наблюдает за ее лицом, ртом, движениями. Его блуждающие пальцы втолкнулись в ее густые соки, и это заставляет его зарычать. Она в упор смотрит на него, не понимая, что это гортанное рычание означает обладание и собственность.

Она задыхается, но не отводит свой взгляд, когда его пальцы сначала один, потом два входят в мокрые складочки. Его толчки медленные и расслабляющие. Очень приятные. Она приподнимается, чтобы дотянуться до его рта. Со стоном его горячий голодный рот пикирует на нее. Его поцелуй становится все глубже, и она погружается в неизведанные ощущения внутри себя. Кровь стремительно мчится через ее вены. Действие между ее ног набирает все большие обороты, становится все более необходимым.

Вдруг он убирает свои пальцы.

— Не, — выдыхает она, ее голос неровный, трепещущий.

Она пробегает пальцами по его твердому животу в направлении молнии брюк. Ее руки так сильно дрожат, что она не может открыть молнию. Он аккуратно их отводит, и делает все сам.

Голый он великолепен. Бог. Бугрящиеся мышцы.

Он нависает над ней и очень медленно вводит свой жесткий член. Он медленно растягивает ее, наполняет, и в какой-то момент она чувствует боль и шок, а потом... как ни странно, удовольствие... ее киска с трудом приспосабливается под незнакомые вторжения. Его глаза, почти черные от страсти ни на минуту не оставляют ее. Следя. Карауля. Как расширяются ее глаза, как подрагивают ее губы, как вибрирует ее тело.

Это сладкая пытка.

Она выгибается от удовольствия и стонет, ее мягкий стон, сорвавшийся с губ, распаляет его еще больше, и он увеличивает темп своих толчков. Он погружается все глубже и глубже внутрь нее, наполняя ее прямо до самого центра.

— До сих пор больно? — спрашивает он.

Так глубоко? Да. Конечно, это глубоко.

— Нет, — задыхаясь, произносит она.

Он словно каменный внутри нее. Вдруг, словно сливки страсти кружатся и мчатся через ее тело, удивляя ее своим неистовством, извергаясь в сдавленный крик, который удивляет даже его. Он смотрит на нее собственнически, с гордостью, как если бы он заклеймил ее. Он является собственником ее вожделения. В своих руках, во рту и в теле он держит ее удовольствие. Он сказал, что хотел трахать ее до бесчувствия, и он это делает. Его темп становится более вбивающим, жестким и быстрым, но она чувствует вибрацию своего тела.

Что-то подымается внутри нее, и это, как будто может принести какое-то освобождение для нее. Внутри подымается буйная, великолепная нахлынувшая волна, которая разрывает ее. Она становится с ним единым, одним телом, одним разумом, одной душой. Но он все еще движется, не кончая.

И вдруг ее имя вырывается из его рта, нахлынувшая волна накрывает и его.

Она медленно возвращается. Прибывая в какой-то роскошной медлительности и вялости. Она все еще пребывает в своем состоянии экстаза. Он нежно подвигает ее уставшее тело, и накрывает одеялом. Она смотрит на него мечтательно.