Его собственность

— А вы? Вы американец.

— Да, — он никогда не платит за секс. И потом он вдруг ловит себя на мысли. Он заплатил за секс! Это заставляет его громко засмеяться.

— Что смешного? — спрашивает русская.

— Почему ты стала проституткой?

Ее брови выгибаются, она сама изысканность.

— Потому что мне нравятся красивые вещи, — она понижает свой голос, и он становится, как горячая карамель. Она очень хороша в этом. — И я люблю горячий секс с красивыми незнакомцами. — Ее глаза страстно опускаются на его промежность. Она делает это профессионально, и если бы он не знал лучше, всю эту кухню, он бы подумал, что она отчаянно хочет его тело, а не содержимое его бумажника.

Но в его сознании всплывает бледное лицо Ланы, когда отец приказал ей покинуть стол. Он подает сигнал бармену.

— Счет в номер моего отца, — говорит он, и кладет пятьдесят фунтов чаевых. Его отец очень экономный, и на самом деле проходит через его гостиничные счета все. — Наслаждайся напитком, — говорит он русской красотке, направляясь к лифту.

Наверху у лифта его поджидает отец. Как он и ожидал, встреча не ладится.

— Ты думаешь, ты первый Баррингтон поддавшийся искушению? — холодно спрашивает его отец.

— Искушению?

— Искушение бросить все из-за похоти.

— Я не хочу, отбрасывать все.

— Правда?

— Это не приходило мне в голову.

— Ты думаешь, что я, дурак? Ты думаешь, я не вижу, кто она для тебя? У каждого из нас есть персональная коварная соблазнительница — сирена, которая взывает из разных демонических месте, она входит в нашу жизнь самым банальным образом, приводит нас к самому краю и поет, пока мы падаем в наше уничтожение. Много лет назад у меня была такая.

Блейк пристально смотрит на отца. В памяти с трудом всплывает голос в его голове: «Не ходи туда, мальчик». Он не слушается. Вместо этого, он слушает, почти испытывая благодарность, историю своего отца. Даже ловя себя на мысли, что, возможно, его отец, в своей любви открывается ему с другой стороны, словно чужестранец.

Его отец сдержанно улыбается, его голос звучит спокойно и бесстрастно, но воспоминания проложили горькие складки у жесткой линии его рта.

— Она была рыжей зарождающейся звездой. Каждый раз, когда я видел ее, я мог разрушить все, но я боролся с этим каждой унцией моего существа.

— Где она сейчас?

— Умерла.

— Что случилось?

— Это было так плохо, ваш дед заплатил мужчина, который убежал с ней. Она стала зависимой наркоманкой и умерла в номере мотеля. Я видел фотографии, и даже тогда я чувствовал неописуемое горе. Но теперь, когда я оглядываюсь назад, я понимаю, что мой отец был прав. Она была врагом, тщательно выбранным для моей судьбы. Красивая бабочка. После того, как она уничтожила меня, после того, как я потерял все, она бы небрежно упорхнула на следующий цветок, — он смотрит пристально на Блейка. — Что произошло бы, если бы я заплатил твоей девушки, чтобы она оставила тебя?

Злясь на себя, Блейк испытывает неожиданный прилив ярости, он отворачивается от отца.

— Я благодарю тебя, но ты не будешь лезть в мои дела. Я не хочу оставить все из-за нее. Это только увлечение. Временное.

Он уходит от отца и останавливается за дверью. Он так зол на предложение своего отца, заплатить Лане, что он едва слушает, как отец обвиняет его, что он позволил женщине влезть себе под кожу. В конце концов, он уходит и почти час гуляет по улицам Лондона. Он чувствует себя в замешательстве и проигравшим. Единственное, что он знает наверняка, что он переживает за нее. Всеми фибрами своего существа, он испытывает боль за нее.

Он успокаивает сам себя, говоря, что это всего лишь похоть. Но он знает, что это не так. Это не похоть, когда ты хочешь протянуть руку и вытереть ее слезы, прижать ее тело к своему. Он не просто хочет ее трахать, он хочет, держать ее в своих объятьях после этого. Она заполняет пустоту внутри него, которая никогда не была заполнена лучшими школами, самыми красивыми женщинами, самыми быстрыми автомобилями, самым дорогим шампанским, самыми гламурными вечеринками.

Он берет такси до улицы Святого Джона Вуда и позволяет себе успокоиться. Несколько мгновений он стоит при входе в коридор. В гостиной тускло. Он идет дальше, его ноги беззвучно двигаются по толстому ковру, останавливается на пороге. Только абажур горит у дивана. Она спит. Ее пальцы расслабились и свесились вниз. Здесь же пустой стакан, который откатился от нее. Он идет к ней. Она невыносимо, невероятно красивая. Он кладет руку под ее шею, а другую под колени и поднимает ее. Она тихо стонет, но не просыпается. Он чувствует запах алкоголя от ее дыхания.

— Не оставляй меня, — бормочет она.

Он замирает. Некоторое время он стоит, но она продолжает спать, поэтому он несет ее в свою кровать. Он нагибается и целует ее в губы. Она заспанная приоткрывает рот, и он углубляет поцелуй. Ее руки дотрагиваются до его волос, пальцы входят в шелковистые пряди. Она стонет и выгибается к нему. Он поддерживает ее плечи, поднимая к себе, и начинает целовать ее шею.

— Пожалуйста, Блейк... — она задыхается и прижимается к его телу.

Он позволяет своему рту опускаться ниже. Переходя к ее мягкой, набухшей груди, он сосет ее, потом останавливается и снова сосет на этот раз дольше. Он хочет оставить свою метку на ней. Она стонет от удовольствия. Он отстраняется и смотрит собственнически на красный засос. Он чувствует снова себя подростком, потому что она помечена им. Он старательно стал сосать другую грудь цвета кремовых сливок.

Ее руки двигаются в сторону его пояса, но не могут справиться с металлической пряжкой. Она больше, чем наполовину пьяна. Он запускает руку ей между ног, ее киска мокрая и сжимается для него. Она никогда раньше не просила его войти в нее. А сейчас он хочет, чтобы попросила. Он разрывает ее пижамную куртку. Пуговица отскакивает к зеркалу и с звуком падает. Она не слышит его.

Он хватает за кончики штанин и рвет, они расходятся и он бросает их за спину. Разрывает ее трусики и тоже отбрасывает. Он наклоняется к соску и начинает сосать. Ее голова запрокидывается назад, и она стонет. Он смотрит на ее тело, предназначенное для него, которое будет делать так, как ему нравиться. Раньше он никогда не чувствовал потребности сексуально овладеть кем-то. Но ею, ему просто необходимо. Она, как пристрастие. Зависимость.

— Скажи мне, что ты моя, — хрипло приказывает он.

— Я твоя, — говорит она.

— Попроси меня войти в тебя.

— Пожалуйста, Блейк, войди в меня. Я хочу, чтобы ты вошел жестко.

— Раздвинь ноги и покажи мне свою киску.

Она раздвигает свои ноги, и он видит, мокрую и блестящую ее плоть.

Он снимает свою рубашку и брюки. Она наблюдает за ним огромными и страстными глазами. Он никогда не видел ее такой. Это меняет его. Он стоит несколько минут, смакуя свои ощущения. Жестким, готовым и таким возбужденным. В нем просыпается чувство животной страсти. Она его самка. Он принадлежит ей. Он заплатил за нее.

Он залезает на кровать, матрас проседает под его весом, и входит в нее. Она кричит, и сжимается вокруг него так сильно, что ее ногти впиваются в его кожу. Он позволяет ей кончить первой, и она почти мгновенно засыпает. Он собственнически кладет свою большую руку ей на живот и думает об отце и Виктории. Он не собирается портить планы отца, ведь это же и его планы. Скоро он устанет от секса с ней, говорит он сам себе.

Но какая-то его часть, спрятанная очень глубоко внутри, знает, что это ложь, но он засыпает, прильнув к ее теплому, мягкому телу, и чувствует при этом себя прекрасно. Время еще есть. Достаточно времени, чтобы со всем этим разобраться.