Его строптивая любовь

— Она не может, не хочет и не станет этого делать, — согласился с мнением жены Николай Ивванович. — Потому её заперли. Прости, не мы должны были тебе это рассказать.

— Ты сама потребовала правду. Мы — те немногие, кто её знают, — не преминула уколоть женщина, которая в детстве была мне второй матерью, а оказалась такой же фальшивкой, что и первая.

То ли тьма в крови, то ли растоптанные в пыль розовые очки — не знаю, что именно сработало, возможно, всё вместе, — но я со всей отчётливостью поняла то, о чём хотел, но не смог сказать отец.

Выходит, их с Гранад история не так однозначна, как могла показаться. И почему я позволила себе так обмануться?

— Достаточно. Благодарю за ответы, — произнесла, отодвигая стул и поднимаясь. — Таня, прости, я не могу задержаться. Не переживай, со мной всё будет хорошо, даже если меня вновь запрут на Муусанде. Я вижу тебя с Ликсом, вы будете счастливы вместе…

— Леся, ты что, прощаешься со мной? — не на шутку испугалась Таня, подскочила и вцепилась в мою руку. — Не бросай меня!

На глаза навернулись слёзы, несмотря на скользящую по венам тьму.

— Я не бросаю. Но я не на всё могу повлиять и тем более не могу предсказать действия отца. Меня очень жестоко обманули, и я должна расставить все точки над «i», прежде чем идти дальше. Тёмные живут долго, у меня есть Светлячок. Не переживай, Таня, никуда ты от меня не денешься.

Прозрачные капли прочертили дорожки на щеках подруги, я же сдержалась. Больше я не могу быть слабой.

Все вокруг играют в свои игры, и я достаточно в них поучаствовала. Настало время устанавливать свои правила.

Я — огненная тёмная. Принцесса. На моих плечах ответственность, сбросить которую я не имею морального права. Достаточно я отнекивалась, чего–то стеснялась, смущалась, не хотела пользоваться властью. Думала, могу сбежать от проблем, жить с любимым тихой–спокойной жизнью. Да я к ней просто не приспособлена! На сколько там дней меня хватило? Даже заговоренная планета и сотня целителей не удержали меня в плену «счастья и равновесия».

Хмыкнула.

«Хороший урок, папа», — отправила ему мысль, зная, что он её услышит. — «Как говорится, вместо тысячи слов».

Он наглядно показал мне, что такое дистанцирование от проблем. Пока я сидела на Муусанде, мои друзья страдали. На Луцане едва не случился переворот. Мир Као–сар–Ди, лишившись моей поддержки, тоже мог быть захвачен теми же демонами, к примеру. Родители Тани неспроста здесь сидят, может, присматривают за планетой по распоряжению повелителя. Для моего спокойствия.

Папа, хватит уже в нём сомневаться, действительно меня любит. Учит, правда, не по–человечески, ну так он и не простой смертный.

Попрощалась с тёмными, обняла Таньку и дала команду Светлячку доставить меня прямиком к отцу. Против обыкновения кольцо не причинило боли. Или это мне настолько плохо и горько внутри, что я не способна её почувствовать?

Глава 52

Муусанд встретил мирным плеском волн и красивым закатом.

Отец стоял на уступе одной из гор, поросших величественными соснами и задумчиво смотрел вдаль, ожидая меня.

— Привет, — тихо сказала я.

— Привет, дочка.

Мы замолчали, любуясь красотой природы, наслаждаясь целебным воздухом и настраиваясь на разговор. Поддаваясь магии маленькой планеты, мысли успокаивались, вопросы оформлялись и выстраивались по мере значимости. Пытались! Непросто понять, что важнее, когда дело касается и любви, и семьи, и друзей, и целых миров и рас.

— Ты думаешь, что ты сильная и со всем справишься, — первым начал говорить отец, — но пока это не так. Любой опытный маг имеет неплохие шансы на победу, если вы столкнётесь в поединке. Твоя нервная система разбалансирована и мешает тебе развиваться. Ты не умеешь расставлять приоритеты. Боишься ответственности, хотя уже понимаешь, что избавиться от неё не выйдет. Ты живёшь в мире иллюзий и не желаешь с ними расставаться. Не можешь разобраться в собственных желаниях, хотя они просты и очевидны каждому, кто тебя знает. А я… впервые в жизни, Миа, не могу принять решение, потому что боюсь разрушить тебя. Ты — единственная моя слабость.

— Разве? А как же Гранад?

Словно подтверждая мои слова, из моря вышла потрясающе красивая сайрена, встряхнула головой, просушивая волосы, села на камень, обратила лицо к заходящему солнцу. В её позе не было напряжения — планета–лечебница поработала на славу, растворив переживания и тревоги в сладкой патоке спокойствия.

Взгляд отца сконцентрировался на тонкой фигурке, тело застыло, будто каменное. Он слышал мои мысли и они ему не нравились. Но ответил.

— Гранад отведён небольшой сектор планеты, он изолирован, доступ есть только у меня, даже Маро не пробьётся. Ты здесь только потому, что я позволил Светлячку открыть ко мне путь.

Прокашлялась. И тем не менее, Гранад жива и мои подозрения подтвердились. Отец на самом деле не собирался оставлять меня с Рагнаром. Дать мне возможность прожить с ним какое–то время — да, обязательно. Ведь повелитель должен исполнить данное искрам обещание. А дальше дни стихийных драконов были сочтены. Ради женщины. Одной–единственной леди, на чьих руках крови больше, чем у любого демона. Ради моей матери, которая отчего–то безумно ненавидит драконов и сделает всё, чтобы стереть любые воспоминания о них с лица каждой доступной планеты.

— Свои драгоценности драконы охраняют с достойным уважения усердием. Ты выбрала хорошего мужа. У меня нет претензий к Рагнару, он мне нравится.

— Но только его смерть сможет вернуть Гранад в твои объятия, да? — спросила тихо.

— Она невероятная женщина, Миа. По–настоящему потрясающая, великолепная. Других таких нет. Она — моё проклятье, наваждение. У неё множество недостатков, с которыми я готов примириться, но есть один, из–за которого мы никогда не сможем быть вместе.

— Она никого не любит, — произнесла, понимая, что ещё немного и я разрыдаюсь. Притом точно не понимая, из–за чего конкретно.

Возможно, из–за вселенской несправедливости. Я осталась без матери, отец — без любимой женщины. За папу было особенно обидно. Он живёт тысячи лет, спасает расы и планеты, строит для них дома, но не может быть счастлив с любимой женщиной. Разве это честно? Можно, конечно, сказать, что влюбляться нужно в более подходящих кандидатур, но любовь, как известно, зла.

— Сайренам в принципе плохо знакомы нежные чувства. По их меркам она тебя любит. Может, и меня немного, — заметил отец с грустной улыбкой. — Но дело в другом. Я слишком хорошо её знаю. Пройдёт время, её излечат, но я не смогу выпустить её во внешний мир, не смогу позволить вам общаться, доверить ей внуков. Она хитрая, безжалостная и жестокая. Её терпение бесконечно. Она легко обманет кого угодно. Тысячу лет будет изображать любовь, а затем уничтожит всех одним взмахом ресниц. Ей нельзя доверять.