Его тайная дочь
Шрифт:
– Хорошо, что вы приехали. С девочкой полегче, а вот ваша жена… Мне очень жаль, Максим Станиславович.
– Что с ней?
Рявкаю, но получается какое-то хриплое шипение.
– Она…
– Нет, нет. Не волнуйтесь. Она жива, но… Состояние критическое. А вот и доктор. Он вам все подробно расскажет.
– Максим Станиславович?
К нам уже выходит пожилой мужчина в белом халате. Такой же уставший. Видно, ночь выдалась тяжелой.
– Спасибо, что так быстро приехали.
– Что произошло?
– Авария. Девочка отделалась почти
– Давайте конкретнее, доктор.
Сжимаю кулаки. Чувствую, что начинаю раздражаться. Ну почему нельзя прямо сказать? Сразу же?
– Она пока не пришла в себя. Но, надеюсь, мы ее вытащим. Делаем все возможное. А вот ребенка лучше забрать. Необходимую помощь мы уже оказали. Ей сейчас необходимы максимальная забота и внимание. И лучше… Лучше ей пока не знать, что с ее мамой.
Мы быстро проходим по длинному слабо освещенному коридору.
И…
В какой-то момент я останавливаюсь, как вкопанный!
Здесь много палат с широкими окнами. Чтобы врачи могли среагировать, если больному станет хуже. За ними следят медсестры.
Но я останавливаюсь именно у этого окна.
Как будто внутри меня что-то ударило!
Медленно поднимаю взгляд, и…
Кулаки сами сжимаются!
Это она. Та самая Лада!
Хрупкое тело , кажется, все перемотано какими-то трубками.
Какая же она худенькая! Как… Как ребенок!
Та, которых совсем не полно в столице и в стране. Которая когда-то была для меня единственной! Во всем мире!
И даже теперь.
После всего.
Внутри все переворачивается, когда вижу ее в таком состоянии!
Еле сдерживаюсь, чтобы не рвануться туда, и не подхватить ее на руки!
Но что я могу сделать? Чем помочь?
– Ей больно?
Спрашиваю у остановившегося рядом со мной врача.
Кулаки сжаты до боли.
– Нет. К сожалению, сознание не вернулось, несмотря на все наши усилия. Она ничего не чувствует. Совсем.
Черт.
С шумом выдыхаю сквозь сжатые зубы.
– Пойдем, Максим Станиславович. В мой кабинет. Там я введу вас в курс всех подробностей.
Киваю, мрачно шагая за доктором.
Перед глазами темнеет. И вовсе не от слабо освещенного коридора.
Видеть ее в таком состоянии…
– Она ведь выживет, доктор?
Тут же спрашиваю, закрывая за собой дверь его кабинета.
– Какие шансы?
Я не врач. И мало стыкался с медициной за свою жизнь. Но что-то подсказывает мне. Что все очень плохо.
– Шансы есть. Не буду вас напрасно обнадеживать. Я бы дал… Пятьдесят на пятьдесят.
– Если нужны какие-то дорогие препараты… Или аппаратура… Все, что угодно. Или лучше перевести ее в другую клинику? Я располагаю достаточными средствами, и…
– Мы делаем все, что в наших силах, – сухо отвечает врач. – У нас хорошее оборудование. Последнее слово техники. И прекрасные специалисты. Но… Я не Бог, к сожалению.
Киваю.
– Если что-нибудь нужно, говорите.
– Давайте займемся девочкой. Она в палате этажом
выше. И уже пришла в себя. Но пережила, конечно, шок. Уверен, дома ей будет психологически лучше. В родной обстановке и среди близких.– Конечно, – снова киваю, сжимая зубы.
Знать бы еще, где этот ее родной дом!
И кто для нее близкие!
Черт знает, что делать!
Какой же ублюдок не приехал к дочери и жене, когда Лада в таком состоянии?
– Пройдем к ней в палату. Ирочка, оформите пока выписку Лизы Андреевой.
Значит, фамилию она не изменила. И у дочки та же. Ее. Девичья.
Она одна растит ребенка? Хм…
Выходит, отца нет.
Придется что-то решать.
Это не мое дело, конечно!
Лада давно не часть моей жизни и родила она точно не от меня!
И возвращать ее в свою жизнь я уж сто процентов не намерен!
Но…
Черт!
Мне просто ее жаль. Малышку, которая почему-то осталась совсем одна.
Неужели нет никого больше?
Бабушек там каких-то или нянек? И где, черт возьми, этот нерадивый папашка?
Пусть его фамилии нет, но где-то же он есть!
– Как вы меня нашли?
– Лада Андреева была в сознании, когда приехала скорая помощь. Она назвала ваше имя. Сказала, что вы отец девочки. Просила с вами связаться. Это было последнее, что она смогла сказать прежде, чем потеряла сознание.
Вот же черт.
Почему?
Почему она в такой момент вспомнила именно меня?
Ни черта не пойму!
Мы расстались кучу времени назад!
– Лизочка. За тобой пришли. Я пока оставлю вас вдвоем.
Доктор толкает дверь очередной палаты.
Выходит, оставляя меня наедине с ее ребенком.
И я… Замираю.
Хочется материться вголос. Очень громко и самыми грязными словами.
Но еле сдерживаюсь.
Потому что на меня смотрят огромные синие глаза!
Глаза ее. Как и идеально очерченные губы.
А в остальном…
Черт! Да это же моя полная копия!
Даже родинка у виска в форме звездочки!
У Фила такая на руке. А у меня у виска!
Даже трясу головой. Может, мне кажется в плохом свете?
Но девочка и ее полная схожесть со мной никуда не исчезают!
Выходит, она родила? От меня? Черт возьми! Это правда!
– Привет.
Мне удается все же сдержаться.
Ради девочки.
Ради этих серьезных, таких взрослых глаз, которые смотрят на меня.
Присаживаюсь рядом с ней на корточки.
Но улыбку удается выдавить из себя с трудом.
– Я Макс, – протягиваю ей руку. – А ты Лиза, да?
– Да, – кивает девочка, так же серьезно на меня глядя. – Где мама?
– Мама… Эм…
Черт! Доктор мог бы и остаться. Или оставить медсестру на случай таких вопросов.
Но мы в палате вдвоем. И помощи ждать неоткуда.
– Маму еще лечат. Она пока не может к тебе прийти.
– Ей тоже накладывают гипс?
Малышка смотрит на меня пронзительными глазками.
И у меня снова сжимается сердце.