Его
Шрифт:
К слову, тот на меня почти не смотрел. Вертел между пальцами ручку, а на моё обращение к нему так и вовсе замер. Поднял взор, и меня вдруг резко бросило в жар: столько жадности в нём читалось пополам с восхищением. Зелёный взор будто горел, маня присоединиться к нему.
Прям озабоченной себя почувствовала. Настоящей маньячкой. Так бы и выгнала всех из класса, оставшись с Даном наедине...
– Конечно, Ксения Кирилловна, - ответил он хриплым голосом, с многообещающими нотками.
И всё. Это был полный аут. Потому что память тут же подкинула, как он тем же тоном ночью шептал мне всякие непристойности.
На кой чёрт я его вызвала?!
Тем
Исходящая от него агрессия ощущалась даже на расстоянии. Буквально осязалась кожей. Дан явно с удовольствием бы тоже занялся чем-нибудь другим, более приятным, но в силу обстоятельств приходилось терпеть.
А я что?
Сам попросил одеть, что покороче!
Больше часа убеждал, пока я не сдалась!
– Смертин, личико попроще, - отметил вслух Нечаев насмешливым голосом.
– Александр, а вы следующий отвечаете, так что я бы посоветовала вам готовиться, а не болтать, - осадила парнишку, отзеркалив его тон.
Тот одарил меня возмущённым взором, но послушно уткнулся в учебник. Зато вот уголки губ Дана дрогнули в едва заметной улыбке.
– Я слушаю, Данил, - обратилась к отвечающему, развернувшись к нему лицом, и закинула ногу на ногу, отчего платье ещё чуть-чуть задралось, открывая вид на ажурную резинку чулок.
Другим меня из-за моего стола видно не было, а вот Смертину…
Он на мои действия шумно вдохнул, а после поднял голову и посмотрел в потолок. Так и пялился на трещины в побелке всё то время, пока отвечал.
– Всё, - обозначил, как закончил.
– Точно всё?
– не удержалась от подколки, махнув ножкой, на которую Дан уставился немигающим взором.
И на мой вопрос так и не ответил. Впрочем, издеваться над ним ещё больше не стала, отпустив и поставив в журнал заслуженную пятёрку.
– Ну что, Нечаев, готов?
– обратилась к следующему ученику, вновь разворачиваясь лицом к классу и пряча ноги под стол.
– Угу, - отозвался тот уныло и с видом вселенской скорби направился к доске.
Если честно, я его ответ слушала вполуха, больше занятая рассматриванием тетради Дана, в которой он что-то чертил. Правда, сколько бы ни пыталась, из отдельных линий так и не поняла, что именно! И не я одна. Лиза тоже косилась с любопытством. А Смертин с таким увлечением отдавался процессу, что, кажется, вовсе не замечал наших взглядов, правда в какой-то момент всё же прикрыл рисунок от чужих глаз, оставляя нас с Лизой мучиться от любопытства. Пришлось усилием воли заставлять себя сосредоточиться на уроке.
Правда, то были цветочки. Ягодки начались, когда я принялась рассказывать новую тему, выйдя уже сама к доске. Взгляд Дана ощущался столь явственно, словно он не просто смотрел, а трогал. На коже от его пристального внимания огненные цветы распускались, обжигая ту похлеще кипящего масла. Пришлось то и дело прокашливаться, ибо в горле банально першило. А как только урок закончился, я тут же опустошила маленькую бутылку минералки. Да и то не помогло унять жажду и жар в теле. А ведь раньше было легче…
Впрочем, с выводами я поспешила. Не так уж и плохо мне было, а вот обнаруженный лист с рисунком пробудил желание сбежать домой.
В холодный душ.Я даже не знала, что Дан так хорошо рисует. Даже тени все прорисовал. Впрочем, не это занимало больше, а вот то, что на картинке были он и я… на моём рабочем столе. Меня резко кинуло в жар, так ярко представила, как он возвращается...
Слышится звук открываемой и вновь закрываемой двери, а через несколько секунд на талию ложатся чужие ладони. Хотя почему чужие? Уже давно родные. Как всегда, горячие настолько, что обжигают кожу даже через ткань платья. Последующий за этим поцелуй в шею пробуждает толпу мурашек, и я со стоном отклоняю голову вбок, открываясь для новой ласки, которой меня тут же одаривают.
Мужские ладони скользят ниже по талии, бёдрам, задирая подол довольно короткого наряда, лаская обнажённую кожу ног вдавливающими движениями.
– Дан, - зову едва слышно на выдохе, выгибаясь от нового поцелуя в шею и нежных прикосновений пальцев к краю резинки моих ажурных стринг.
– Дан, - повторяю уже с отчётливой мольбой, как только тонкая полоска оказывается сдвинута в сторону, а я чувствую прикосновение его пальцев к средоточию моего желания.
Тело будто молнией пронзает насквозь, вызывая дрожь удовольствия. Разум окончательно покрывается пеленой накатывающего с каждым мгновением всё большего наслаждения. Я и так рядом с ним перестаю всегда рационально мыслить, а теперь так и вовсе…
Где-то на задворках сознания мелькает ещё мысль, что в кабинет могут войти в любой момент, несмотря на то что у меня окно вторым уроком, но уже через секунду всё это становится неважным. Да и рядом с этим мальчишкой я постоянно забываюсь, стоит ему только прикоснуться ко мне.
Дан аккуратным, но уверенным движением укладывает меня животом на стол, задирая подол платья ещё выше, до самой талии. Слышится звук расстёгиваемой ширинки, а после я ощущаю, как он наполняет меня собой. Невольный протяжный стон пополам с шумным выдохом срывается с губ, а ногти царапают лакированную поверхность дерева. Последующие глубокие проникновения буквально уносят моё сознание в иную реальность…
И в момент, когда мне уже кажется нестерпимым выносить эту пытку, раздаётся громкий стук в дверь, а после гость, не дожидаясь ответа, входит в кабинет. Точнее, гостья...
Трифонова Инесса Николаевна - завуч по учебно-воспитательной работе. А попросту занудная тётка высоких нравов.
Только её здесь сейчас не хватало!
– Вот… - выругалась неслышно и прикрыла глаза, смяв лист с рисунком в ладони.
Это же надо было так выпасть из реальности и настолько глубоко погрузиться в свои непристойные фантазии. Кто бы сказал, что я вообще способна на подобное поведение. Но Дан удивительным образом пробуждал во мне нечто новое, что я о себе до встречи с ним не знала. Будто это и не я вовсе.
– Доброе утро, Ксения Кирилловна, - поздоровалась гостья первой.
– Доброе, Инесса Николаевна, - ответила как можно более отстранённым тоном и отошла к окну, приоткрыв одну из створок, впуская морозную прохладу поздней осени.
Стало чуточку легче. Дышать, так точно.
– Я по поводу вашего увольнения, - перешла к сути женщина.
Интересно. Обернулась к ней, с любопытством ожидая продолжения.
– Вам плохо?
– вдруг уточнила завуч, нахмурившись.
О да! Мне плохо! Мне очень-очень плохо, потому что несмотря на холодный воздух, гуляющий теперь по помещению, то мало помогало унять внутренний пожар. А тот, кто мог бы помочь, сейчас находился на другом уроке.