Эгоист
Шрифт:
Шарлотта была так зла на него и так перепугана, что едва не стукнула его по голове.
Бросившись к нему, она придержала его на месте, уперев руки ему в грудь и… застыла сама, ощтив под пальцами напряженные, словно камни, мышцы.
Она сидела перед ним на корточках, а он навис над ней и смотрел на нее так, будто никогда прежде не видел ее. Внезапно, подняв руку, он коснулся ее лица, ее щеки, заправив выбившуюся прядь светло-каштановых волос за ухо, и вздохнул.
— Какая ты красивая, — прошептал он, пристально глядя ей в глаза.
Шарлотта была уверена, что если бы стояла,
— Вам… вам…
Боже, что ей теперь делать? Как вернуть жизнь в привычное русло, когда всё так внезапно изменилось? Изменилось то, что она не только касалась его. Изменилось то, что она познала его собственное прикосновение, которое едва не перевернуло ей сердце.
— Шарлотта, — пробормотал он, коснувшись пальцем ее нижней губы.
Ее парализовало, а потом она потрясенно поняла, что готова расплакаться… Потому что никогда не думала, что он когда-нибудь назовет ее по имени. И коснется ее так… так нежно и тепло, что она едва не закрыла глаза от упоения.
Боже правый!
Она должна была что-то сделать, чтобы взять себя в руки.
Резко встав, Шарлотта едва не ударилась носом о его склоненную голову.
— Хопкинс, где полотенца, которые вы принесли?
Дрожь сотрясала ее тело так, что она едва устояла на ногах.
Хопкинс был рядом и тут же протянул ей белое, чистое полотенце. Придерживая Уильяма одной рукой за здоровое плечо, она осторожно помогла ем, и Уильям, опустив здоровую руку на спинку дивана, привалился к ней. Присев рядом с ним, Шарлотта прижала полотенце его плеча, надеясь, что хоть как-то сможет помочь ему, и остановить кровь, которой было так пугающе много.
Он снова стал стремительно бледнеть, теряя сознание. Этого нельзя было допустить, поэтому Шарлотта снова позвала его.
— Лорд Холбрук, где сейчас Лидия? — спросила она первое, что пришло ей в голову, чтобы занять его разговором и не позволять спать.
— Что? — поморщился он, удобнее устраивая голову в изгибе здоровой руки, которая покоилась на спинке дивана.
Шарлотта незаметно стянула из-под его спины подушку, чтобы хоть как-то привести его в чувства и занять его, пока не приедет доктор.
— Лидия, ваша сестра, которая вышла замуж за графа Колфрида пять лет назад, — напомнила она, внимательно следя за ним. — Где она сейчас живет?
Уильям недовольно нахмурился.
— Только Лидии мне сейчас не хватало, — пробормотал он раздраженно.
Его ворчание было добрым знаком, поэтому Шарлотта продолжила.
— И всё же, где она живет?
— В своём доме, полагаю.
— А где находится этот дом? Вряд ли в Лондоне.
Он снова поморщился.
— И, слава богу, что не здесь.
Шарлотта удивленно вскинула темные брови.
— Почему же? Я думала, вы ладите друг с другом.
Морщинка у него на лбу стала глубже, когда он нахмурился.
— Она всегда была мне занозой в заднице. — Он даже не заметил, как его собеседница снова залилась густой краской. — Всегда ей нужно подать то, подать это. Уильям, ты не так всё делаешь… — Попытался он скопировать капризный голос молодой дебютантки. — Вечно недовольная всем!
Шарлотта ощутила, как в груди разливается щемящее
тепло. Уильям преувеличивал. Она знала, что Лидия души не чает в брате.— У нее уже двое детей, я права?
У Лидии были старшая дочь и двухлетний сын.
Уильям вдруг улыбнулся.
— Они ждут третьего.
Рука Шарлотты застыла. Она не заметила, как улыбнулась ему в ответ.
— О, я очень рада за них.
— Да, мы все рады за нее. Моя вечная заноза…
— И всё же вы были рядом с ней, пока она не вышла замуж.
Как бы он не вел себя, Уильям всегда старался быть сдержанным и не переступал черту, когда рядом находилась его сестра. За это Шарлотта уважала его еще больше, потому что не переставала радоваться тому, что в нем всё же имелись достоинства, которые она могла оценить. И уважать его.
— Мне пришлось, — вздохнул он устало.
Лицо его начинало приобретать обычный оттенок, потому что он немного расслабился, и боль, вероятно, отступила, чему Шарлотта была несказанно рада.
— Не говорите, что вас заставляла Лидия. Или того хуже, ваш отец.
Его лицо вдруг застыло, а потом резко исказилось.
— Никогда не говори мне о моем отце!
Он так резко произнес свои слова, что Шарлотта даже вздрогнула. Она знала покойного графа, знала, что он чрезвычайно замкнутый и несколько даже суровый человек, но он никогда не был строг к своим детям. Только… Уильям заговорил о нем так, будто ему было… невыносимо любое упоминание об отце. Шарлотта была встревожена и хотела задать ему вопрос, но не успела, потому что в комнату ворвался низенький, лысенький, в округлых очках доктор Мартин.
— Где больной?
С облегчением Шарлотта встала, не испытывая однако облегчения, когда пришлось отпустить Уильяма. Еще и потому, что она никогда прежде не видела его таким… расслабленным, близким и способным открыться ей с той стороны, какую она в нем никогда бы не подумала обнаружить.
— Мистер Мартин, как хорошо, что вы так быстро приехали! Скорее сюда. Это лорд Холбрук. И он… в него стреляли.
Мужчина в черном сюртуке и с саквояжем в руке замер у дивана.
— Стреляли?
Шарлотта кивнула.
— Да, это очень… деликатная тема, которую лорд Холбрук не желает обсуждать с другими, поэтому… очень вас прошу, не говорить об этом никому, пока не выясниться, кто пытался навредить ему. — Она заглянула в глаза доктора, которые прятались за линзами очков, и тихо добавила: — И моей семье тоже. — Она посмотрела с тем же выражением лица на Хопкинса. — Мои слуги так же не станут выдавать секрет лорда Холбрука, чтобы не подвергать его жизнь опасности.
Хопкинс кивнул, как сделал это и доктор, снимая с себя плащ.
— Где вы его нашли? — спросил новоприбывший, входя в комнату.
— На улице.
Доктор Мартин, доставая свои инструменты из раскрытого саквояжа, который опустил на стол, быстро посмотрел на нее.
— Вы очень храбрая девушка, мисс Уинслоу.
Шарлотта неприятно повела плечом. Она бы не оставила Уильяма, где бы ни нашла его.
— Благодарю, но прошу вас заняться делом.
Кивнув, доктор взял острые ножницы и повернулся к притихшему Уильяму.
— Милорд, вы меня слышите?