Эхо далекой битвы

Тоназо сидел на корточках в тени, очевидно, предаваясь медитации. Под ним лежала циновка. Захватив ведро и щетку, Тристан направился к нему.

— Ишку, я закончил.

Бесстрастное лицо учителя не изменилось. Едва заметно кивнув, он сказал:

— Завтра еще раз вымоешь двор, только начнешь с того угла. — Он повернул голову, указывая на плиты.

На следующий день Тристан едва двигался, каждый поворот, наклон, усилие отдавались жгучей болью.

С ненавистью он оглядел двор, обвел взглядом окружающую его стену, зная, что где-то там, в тени, скрывается Тоназо, и стиснул зубы не столько от боли, сколько от ярости.

— Ишку, можно мне сказать? — спросил он за ужином.

Прежде чем ответить, Тоназо положил в рот кусок, не спеша пережевал.

— Можно.

— Когда же я начну учиться? Ведь мне нужно что-то знать и уметь из того, что знают и умеют сферзахи. Все это мытье плит… это же глупо?

Тоназо вскинул брови.

— Значит, так ты считаешь, йатсу? Тогда завтра вымоешь его еще раз.

Тристан драил двор десять дней подряд.

Вечером десятого дня Тоназо спросил:

— Итак, чему же ты научился за это время, йатсу?

За десять дней у юноши было достаточно времени, чтобы подумать, хотя уколы камней частенько отвлекали его.

— Я научился выполнять приказы, даже не зная, для чего они отданы.

— Еще чему?

Он замялся от стеснения.

— Еще… я понял… что злость… ни в чем не поможет… от нее только хуже.

— Еще чему?

Тристан поднял голову. Посмотрел в лицо инструктору.

— Еще понял, что для того, чтобы быть сферзахом, надо много работать. И чтобы стать им, требуется терпение, выдержка и самоконтроль.

Тоназо кивнул.

— Вот теперь ты готов начать учебу.

* * *

— Тело и мозг — это твое оружие и щит, — сказал Тоназо, — но чтобы они служили тебе верно, нужно научиться ими пользоваться.

Он рассказывал о различных видах силы, демонстрировал их применение в рукопашном бою. Говорил о балансе, маневре и сосредоточенности.

— Ты должен замечать все, что происходит вокруг тебя. Концентрируй взгляд на груди противника, но не забывай и о боковом зрении. Если будешь следить только за его глазами или руками, противник может сделать ложное движение кулаком и атаковать тебя ногой.

Занятия начали с основной боевой стойки: одна рука расположена горизонтально для защиты тела, другая поднята вертикально для защиты лица, ноги широко расставлены, колени слегка согнуты.

— Находясь в этой позиции, ты можешь блокировать почти любую атаку. Давай, ударь меня в лицо.

В удар Тристан вложил всю свою силу.

Поднятая рука Тоназо приняла его на себя, направив вдоль плеча, и Тристан, влекомый инерцией, пошатнулся. В те доли секунды, которые понадобились, чтобы восстановить равновесие, он понял, насколько открыт и уязвим сейчас для контратаки противника.

Следующие пятнадцать минут юноша провел в оборонительной позиции, пытаясь парировать быстрые удары инструктора.

— Отбивай! Отбивай! Отбивай! — говорил Тоназо, а кулаки его мелькали и мелькали. — Слева! Справа! Слева! Еще! Еще! Еще!

Тот же принцип использовался и в отражении ударов по туловищу, апперкотов и хуков. Снова и снова они повторяли одно и то же, и Тристану уже стало казаться, что теперь он может блокировать удары и во сне.

— Возможно, тебе это понадобится, — сказал Тоназо. — Я могу проверить тебя в любое время, без предупреждения.

Первая такая проверка последовала минуты три спустя, когда Тоназо рассказывал о выборе цели удара. Тристан заметил кулак лишь тогда, когда тот врезался ему в нос. Голова откинулась назад, из носа хлынула горячая струя крови. Сквозь застилавшую глаза пелену боли и изумления юноша уставился на инструктора.

Тоназо выдержал его взгляд.

— Ты не прошел проверки, йатсу. Враг не будет предупреждать тебя о нападении. И не станет бить так, как я. Защита должна быть рефлективной! Думать и рассуждать здесь бесполезно. Даже секундное колебание даст твоему противнику время, чтобы убить тебя.

* * *

Каждый день Тоназо вносил в обучение что-то новое: защита от ударов ногами, контрмеры против захватов, приемы обороны от вооруженного нападения, ножа, палки и так далее.

— Вся эта тактика носит оборонительный характер. Первая твоя задача — защитить себя, а уж затем сломить противника. В каждой конкретной ситуации используй столько силы, сколько необходимо, и не больше. Поступая иначе, ты расходуешь впустую энергию, время, ресурсы. Кроме того, это аморально. Среди сферзахов нет места безответственным агрессорам. Любое применение силы должно быть взвешенным, оправданным и контролируемым.

Каждый новый метод, каждая тактика отрабатывались в тренировочных упражнениях до тех пор, пока движения не становились быстрыми, четкими, автоматическими.

— Блок! Захват! Контрудар! — кричал Тоназо. — Быстрее, йатсу! Еще! Блок, захват, удар! Еще! Еще!

Каждая тренировка заканчивалась боем. Сбросив рубашки, с блестящими от пота телами, разгоряченными тропическим солнцем, они били, пинали, прыгали и бросали друг друга на старые травяные маты, расстеленные во дворе, пока совсем не выбивались из сил и не могли даже кричать.

По мере того, как росло мастерство Тристана, усложнялись и устраиваемые Тоназо проверки. Они становились более частыми и изощренными. Теперь юноша жил в состоянии постоянной тревоги, напряжения и готовности. Чем бы он ни занимался, куда бы ни шел, он всегда и прежде всего проверял местонахождение своего инструктора и следил за его перемещениями, обращая внимание на малейшие изменения в положении рук и ног, даже когда они ели.

Это состояние оставалось с ним даже во сне. Шаги за дверью кельи, внезапный птичий крик за окном, порывы ветра — все это автоматически приводило его в состояние боеготовности, заставляя вскакивать на ноги и принимать боевую стойку. Малиновая накидка, найденная им на полу кельи в первое утро и появлявшаяся поначалу довольно часто, все реже гостила у него, хотя иногда инструктор мог предпринять за ночь две-три попытки.

Однажды во время ежедневного марш-броска Тоназо все же поймал Тристана. Только что его черное тело мелькало перед глазами юноши, и вдруг… он исчез, спрятавшись за гребень лавы, нависшей над тропинкой. Тристан понял, что это ловушка, когда сам добежал до гребня и… отскочил в сторону, уклонившись от дубинки, представлявшей из себя сломанный сук. Она просвистела рядом, а Тристан уже прыгнул на инструктора, увлекая его за собой.

Вскочив на ноги, юноша принял боевую стойку, ожидая, что последует дальше, и не спуская глаз с Тоназо. Однако тот почему-то отказался от схватки. Поднявшись, он окинул противника оценивающим взглядом и сказал: