Эхо драконьих крыл

— И тебе покойного сна, старый разбойник.

— Не такой уж и старый, — ответил он, делая вид, будто собирается дать мне затрещину. Я притворилась, словно уклоняюсь, после чего он покинул залу.

Я сидела молча и допивала свое пиво, уставившись в огонь. Что происходило вокруг, я не слышала, пока сзади меня вдруг не прозвучал чей-то голос:

— Вечер добрый, госпожа. Я вижу, ваш сотрапезник покинул вас, а меня покинул мой. Не люблю пить в одиночестве. Не могу ли я присесть к вам?

Тот самый голос!

Это были самые волнующие звуки на свете. Голос этот принадлежал мужчине из моих ночных грез — как и из грез любой женщины — негромкий, средний по высоте и до того мелодичный, что им можно было не говорить, а петь; неторопливость и размеренность этого голоса звучали для меня так, будто сулили долгие и медленные ночи, полные наслаждения. Я бы не смогла не откликнуться на него даже во имя спасения своей собственной души.

В изумлении я повернулась. Передо мной стоял высокий худощавый мужчина со светлыми золотисто-рыжими волосами, глазами цвета весенней травы и прекрасным ястребиным носом. Он и по виду был весьма красив, но с голосом его попросту ничто не могло сравниться.

— Конечно, — ответила я, стараясь, чтобы мой собственный голос звучал ровно. — Прошу, — я указала на стул напротив.

Он уселся передо мной; изящные его движения напоминали кошачьи.

— Благодарствую, госпожа. Позвольте, я закажу вам еще выпить, — он сделал знак, подзывая трактирщика. — Вы сюда приехали на ярмарку? — спросил он, улыбнувшись.

— Д-да, да. Я привезла лошадей. На продажу. Это будет завтра, — ответила я, запинаясь.

Я ошиблась: было нечто, что могло сравниться по красоте с его голосом. Это была его улыбка. Она переменила его лицо, и без того достаточно красивое, — теперь же эта красота была просто удивительной: она очаровывала и притягивала. Я была сражена, точно зеленая девчонка. Закрыв глаза, я попыталась собраться с мыслями.

— Завтра мы с товарищем продаем хадронских лошадей, — сказала я, стараясь не произвести впечатление деревенской дуры.

Но я не могла все время сидеть с закрытыми глазами, тем более что его лицо было прямо передо мной.

Хадронских лошадей? Что ж, удача все еще сопутствует мне. Я ищу кобылу для… для легкой езды. Не могли бы вы мне предложить одну?

На этот раз, прежде чем ответить, я тщательно сосредоточилась.

— Есть одна небольшая каурая лошадка с хорошим, ровном шагом. Правда, она годится только для женщины: на вас у нее, пожалуй, не хватит сил.

Он вновь улыбнулся.

— Так ведь мне как раз и надо для женщины. Итак, — произнес он и, опершись на локоть, приблизил ко мне лицо настолько, что почти коснулся меня, — какую же сделку вы позволите мне с вами заключить?

Я едва не лишилась чувств. Только так могла бы я избавиться от желания придвинуться (совсем чуть-чуть) и поцеловать его прямо тут же. Его голос придавал любым его словам такой могучий соблазн, что значение их было совершенно не важно. Сердце мое бешено колотилось. С трудом я заставила себя отвести взгляд от этих насмешливых зеленых глаз.

Мне было нелегко отказать ему в чем бы то ни было, даже просто во взгляде; тем не менее теперь я хоть как-то могла распоряжаться собственными мыслями.

— Мне очень жаль, сударь, но вам придется явиться на ярмарку, как и всем прочим. Однако я дам вам знать, какая из кобыл та самая, о которой я говорю, — я опять повернулась к нему.

Он снова сидел на стуле, выпрямившись, отодвинувшись на безопасное расстояние. Хвала Владычице! Хотя, если бы подобный случай повторился, думаю, я не нашла бы в себе сил устоять. Несмотря на все мое возбуждение, до меня вдруг дошло, что похожие чувства и мысли до этого ни разу меня не посещали — по крайней мере настолько внезапно. И это меня напугало. Я встала: сердце мое колотилось.

— Прошу прощения, сударь, но я сегодня поднялась задолго до рассвета, а завтра мне нужно вставать еще раньше. Надеюсь увидеть вас завтра на ярмарке.

— Тогда позвольте, госпожа, пожелать вам спокойной ночи, ибо завтра я намерен вас вновь увидеть, — ответил он ласково, словно промурлыкал. Он взял мою руку и поцеловал ее.

Мне показалась, что его поцелуй неукротимой молнией промчался по всем моим жилам. Почувствовав такую мощь, я восторженно выдохнула. Он вновь одарил меня своей восхитительной улыбкой, в глазах его я углядела веселые искорки. Мне стоило большого труда высвободиться — я заспешила вверх по лестнице, чувствуя на себе, его неотрывный взгляд.

Впервые с тех пор, как я покинула Хадронстед, я не грезила о драконах.

Придя на торговую площадь за час до рассвета, я увидела, что в лошадиных рядах царит хлопотливая суета. Оказалось, что Джеми и работники уже заняты приготовлениями, и я, невнятно пробормотав что-то вроде «доброго утра», взяла в руки скребницу и принялась им помогать. К тому времени, когда мы закончили, солнце уже поднялось довольно высоко, и вокруг собралось достаточно народу. Конечно, наши животные были не единственными выставленными на продажу; но когда посетители узнали, что это — хадронские лошади, они столпились вокруг, задавая нам кучу вопросов, восхищаясь нашими лошадьми, наблюдая, как работники заставляют каждую из них пройтись, чтобы немного разогреть их и показать покупателям в лучшем виде. Лошадиные крупы лоснились на солнце; торговые ряды были полны продавцов и покупателей.

Джеми оставил меня в окружении людей, а сам взобрался на высокую колоду возле островка травы — он приметил это место заранее, посчитав, что отсюда будет удобнее зазывать покупателей. Подмигнув мне, он принялся громко выкрикивать:

— Хадронские лошади! Хадронские лошади! Не упускайте случай, дамы и господа! Подходите, покупайте! Подходите, покупайте! Хадронские лошади!

Я не могла удержаться от смеха. Никогда не думала, что кто-нибудь способен так горланить, а тем более Джеми. Результат был просто потрясающим. Про себя я решила, что пропустила очень многое, когда, мечтая в детстве о странствиях, не имела возможности принять участие ни в одной из подобных поездок; именем Хадрона здесь можно было творить чудеса. В мгновение ока вокруг нас образовалась огромная толпа.

— Дамы и господа! Первой продается вот эта гнедая кобыла, — объявил Джеми немного потише. По его знаку один из наших работников повел кобылу по кругу, в то время как Джеми принялся расхваливать лошадь, делая упор на лучшие ее качества. Закончил он словами: — Это четырехлетка, лучшая из табуна Ладрона: прекрасно чувствует узду, обладает веселым нравом; если бремя ее не будет тяжким, она поскачет резвой рысцой прямиком в будущее! Итак, какую же мне предложат цену за хадронскую гнедую кобылу?

Прокатился гул множества голосов, и в конце концов кобыла была продана вдвое дороже своей настоящей цены, которую я, разумеется, знала. Следующая лошадь была продана с тем же успехом, а толпа па лишь еще больше увеличилась.

— Меняем план, девочка моя, — потихоньку сказал мне Джеми. — Мы сделаем себе состояние сегодня. Никогда еще не видел, чтобы народ так неистовствовал из-за хадронских коней, — глаза его блеснули. — Должно быть, они прослышали о смерти Хадрона и знают, что у него нет сына, который смог бы продолжить его дело.