Эхо войны

— Да что вы, Саид Юрьевич — замахал я руками — Какая еще благодарность? Мы с вами столько лет дело имеем. Если что замечу — вы первый узнаете.

— Добро — удовлетворенно кивнул Саид — И последнее. Прошли слухи, что чужаки ищут проводника. Местность здесь тяжелая, не заметят, как заплутают. А ты у нас охотник бывалый, все холмы и ущелья знаешь. Могут и к тебе обратиться с предложением. Понимаешь о чем я толкую?

— Понимаю. Если обратятся — пошлю куда подальше.

— Не понимаешь! — насупился Саид — Если обратятся, то для виду поломаешься, поторгуешься, а потом согласишься. Ну и мне маякнешь при первой возможности. При первой же! Теперь понял?

— А?! — опешил я — Саид Юрьевич, да зачем мне такие проблемы? Я в эти дела влезать не хочу.

— К тебе скорей всего и не подойдут. Сейчас их главный у Бессадулина в офисе засел. А у того своих охотников хватает. Это я тебе на всякий случай говорю. И помни, Битум, это не я тебя прошу, а сам Пахан просит. Учти!

— Понял — кивнул я, стараясь собрать расползающиеся как тараканы мысли.

— А вот и твои деньги — Саид принял из рук подошедшего Гугнивого небольшой матерчатый сверток и положил на край стола рядом со мной — Деньги за мясо и… как говорили раньше — небольшой бонус. Даже не думай отказываться — обижусь.

Прижав правую руку к сердцу, я взял сверток и не глядя сунул во внутренний карман куртки, одновременно поднимаясь на ноги.

— Большое спасибо, Саид Юрьевич. Не забуду.

— Вот-вот, не забудь — осклабился тот, пожимая мне руку — Забегай если что.

Беспрестанно кивая, я торопливо зашагал к выходу и опомнился уже на улице, когда за моей спиной сухо лязгнула дверь. В гудящей голове лишь две мысли: «Господи… что за хрень творится?» и «Во что я вляпался?»

Задумался настолько, что до ворот толкучки дошагал на полном автомате. Охранники уже сменились, но лишних вопросов задавать не стали. Осведомились лишь, продавать или покупать собираюсь и больше задерживать не стали.

Толкучка начиналась сразу за воротами, но торговали тут полным хламом. Прилавками служили расстеленные прямо на земле тряпки, на них и вываливалась бесформенная груда барахла выковырянного из под руин и завалов песка. Но очень редко здесь все же появлялось что-то стоящее. Один из ножей я нашел именно здесь и купил за смешную цену. Поэтому, пока шагал мимо, глаза привычно шарили по рядам товара, но ничего ценного и полезного я не видел.

Чудом уцелевшие стеклянные банки из-под маринада, жестяные крышки к ним же, рваные книги и журналы, кипы фотографий, детали от каких-то ржавых механизмов и приборов. Сами торговцы были под стать товару. Большей частью продавцами были согнутые годами старушки, мрачные бородатые деды и инвалиды. Жили тем, что по дешевке продавали самые разные мелочи накопанные в руинах. Хватило на бутылку мутной не фильтрованной воды и пару полосок тяжело попахивающего мяса — и ладно. День прожит не зря.

Серьезные торговцы располагались в самом ТЦ — во внутреннем дворе и уцелевших павильонах. Но и аренда там гораздо выше. Бессадулин своей выгоды не упустит никогда и жирных барыг имеет по полной программе. А тем деваться некуда — в городе нет более безопасного места для торговли. Тут и вооруженные охранники, и какой-никакой фэйс контроль на входе. Это только дураку в голову придет, что охранники на входе лишь для вида стоят. Отнюдь. Там мужики тертые, глазастые. Опять же, если за аренду платишь, то и ночевать здесь разрешено. Территория регулярно убирается от мусора, туалеты вовремя вычерпываются и засыпаются негашеной известью. Попробуешь отлить по быстрому на стенку какую за углом — мимом сграбастают, посмотрят кто это сыкун из себя, а затем и наказание вынесут. Если кто попроще — при всех в лужу собственной мочи хлебалом потычут, затем пару десятков пинков по разным чувствительным частям тела и свободен — можешь ползти куда хочешь. Если же кто побогаче и посерьезней на мочевой пузырь слаб оказался — того на деньги или часть товара наказывают. Столь же жесткие правила насчет сгнившей еды. Так что торговцы хоть и ворчали для вида, но платили всегда вовремя. Не задерживали. Иначе сразу за воротами окажешься.

У входа в здание ТЦ еще один пост, на этот раз посерьезней — четыре здоровых рыла с выставленными напоказ пистолетами на поясах из кожи варана. Но мой завидущий взгляд прилип к серым кожаным жилеткам. У варанов на спине шкура настолько плотная, что нож ее считай и не берет. Я давно подумывал себе такую вот жилетку завести, но возможности не позволяли. Дорого больно. Одна надежда набрести на издохшего варана и по-быстрому содрать шкуру. Размечтался…. Вараны живут долго и живучие немыслимо, им все нипочем. Опять же лишнее внимание привлекать не хочется — сразу всем интересно станет, откуда у бродяги такие деньги водятся. Не, нафиг. Перебьюсь как-нибудь.

Кивнув охранникам, я прошел внутрь и окунулся в полумрак большого здания, пропитанный самыми разнообразными запахами и гудящий голосами. Вот она настоящая толкучка. Сердце города. Длинные ряды прилавков заполненные различным товаром. Глаза разбегаются. Тут продавалось и покупалось все, о чем можно только мечтать. Лежащий во внутреннем кармане сверток с деньгами приятно грел сердце, а руки так и чесались поскорей их потратить. В голове жалобно заныл голосок, сетующий на уже разваливающиеся боты, рваные джинсы, а про брезентовую куртку и говорить нечего — заплаты ставить негде. Другой голосок сварливо напомнил, что надо думать о следующей зиме, когда охотиться невозможно, а кушать хочется все так же и даже чуть больше.

В этом случае внутренний голос был прав. В прошлом году дела шли неважно и минувшую зиму, я пережил с трудом. Не то чтобы умирал с голоду, но и не жировал. Да и зима на редкость холодная, снежная и долгая оказалась. Хорошо, что успел запастись саксаулом и углем, почти не экономил на обогреве.

Тут меня толкнули, и я выпал из воспоминаний, обнаружив, что стою посреди прохода, а вокруг меня течет людской поток. Мысленно выругав и себя и внутренний голос, развернулся и потопал в противоположную сторону. Туда, откуда тянуло запахом жареного мяса. Решительно прошел мимо небольшой закусочной с несколькими грязными столиками напротив раздаточного окошка. Почти бегом миновал мясные прилавки, где роились сотни жирных зеленых мух, слетевшихся на запах прикрытого грязными тряпками мяса. Добравшись до конца прохода свернул в сторону и остановился перед небольшим металлическим столиком, за коим восседал мой старый знакомый Мурат. Что характерно, он в буквальном смысле слова сидел на деньгах — в роли кресла выступал здоровенный металлический ящик с товаром и деньгами.

Увидев меня Мурат неподдельно обрадовался и, всплеснув руками, затараторил:

— Ай-ай-ай! Какой гость пожаловал! Ай, Битум-джим! Совсем забыл про старика!

— Здрасте — поприветствовал я старого турка — Мурат происходил из ташкентских турков, что осели в Узбекистане еще в шестидесятых годах прошлого века и потихоньку расползлись по всей стране, смешавшись с коренными жителями — Как ваши дела, Мурат-бей?

— Твоими молитвами, дорогой, твоими молитвами! Ну, чем порадуешь старика? Есть чего? — жадно спросил Мурат, изредка покупавший ненужные мне самому находки — причудливой формы стеклянные и пластиковые бутылочки с пахучими молотыми травами, приправами и прочие подобные штуки. Сам я в еде особой привередливостью не страдал — была бы соль и ладно. Ну, перец иногда.

— Сегодня ничего нет — огорчено развел я руками — Я покупать пришел, а не продавать.

— Покупать? — брови Мурата удивленно взлетели вверх — Вай-вай, мир перевернулся! Чтобы Битум-джим решил потратиться! Пусть будет благословен Аллах, пославший тебя ко мне!

— Кхм — смущенно откашлялся я и неуверенно спросил — Мурат-бей, а кофе есть?

— Конечно есть, дорогой! Для тебя все что угодно есть! Тебе какой?

— Тот, что я у вас в прошлый раз брал — напомнил я — Порошковый, растворимый. Ну, что подешевле.

— Есть, как не быть. Самый ходовой товар, не залеживается — закивал продавец — Сколько возьмешь?

— А почем он сейчас?

— Цена та же, Битум-джим — за чайную ложку с горкой, беру не меньше десятки «паханскими». Но тебе за девять уступлю, по старой дружбе.

— А может и до восьми скинете, по старой дружбе-то? — попытался я поторговаться.

— Дружба дружбой, а зарабатывать все же надо — философски ответил Мурат, потирая ладони — Девять!

— Ладно — сдался я — Возьму по девять.