Эхо

Эхо сделал шаг. Потом второй. Высоченная лестница вела его вверх, петляя. Внутренняя карта парня сломалась, и он даже представить не мог где он. Казалось, будто он намного дальше и выше замка. Но как?

Предпоследняя ступень предательски продавилась и Эхо наклонился вперед, взявшись за периллу. Через кровь, пропитавшую его перчатку контакт с внешним миром был установлен.

– /Приветствую вас, пользователь низшей сети/

– Что? – Эхо пытался понять откуда идет этот голос. Но сколько бы он не крутил головой, положение голоса в пространстве не менялось.

– /Вы успешно проходите фаерволл-зону. Поздравлю! Система защиты зафиксировала нелегальные данные, что подгружались из локальной сети, / – по доброму, невероятно мягко говорил голос, так, что Эхо немного расслабился. – /Кора, отвечающая за хранение сетевых данных и файлов дополненной реальности будет отформатирована. Добро пожаловать в среднюю сеть! /

– Чего… – не успел Эхо задаться вопросом, как его мозг начал разрываться изнутри, изображение перед глазами начало таять, и парень упал на ступени, словно лишился всех костей. – Я жить хочу…

Пока система защиты выжигала мозг юноши, он почувствовал, что эта страшная вещь теперь больше не ограничена дверью. Словно подсказка изнутри, появилось понимание того, что в границах того мира, в котором существовал парень, теперь твориться хаос. Пока Эхо лежал этажом выше собственного неба, фаерволл выжигал из черепов жителей файлы дополненной реальности, в которой они все существовали. Сеть в Империи больше не была локальной.

Глава 8

Любящие родители

– Эхэй! – Морок поднял сына на руки высоко над собой. – Какой ты стал здоровый, Эхо!

– Выше! – кричал мальчик, наблюдая за миром с такой большой высоты.

– Выше, значит… Пошли к дедушке. У него высоко!

Морок поставил ребенка на грязи и под настороженные взоры местных направился в замок. Эхо держал отца за руку, крепко, не отпуская. Он боялся заблудиться в этом лабиринте из домиков. Кучи людей сновали по улицам, топча грязь. Время от времени с гулом проносились скауты с бойцами в белой броне верхом.

– Мама тоже у дедушки? – неуклюже говорил Эхо.

– Да. Они ждут нас. Ты ведь не забыл, что у дяди Восхода сегодня день рождения?

– Нет.

– А подарок взял?

– Подарок? – удивился мальчик.

– Ну а как же ты туда без подарка? Без подарка не впустят!

– Пап…

– Ладно – ладно. Я взял. Давай скажем, что это от нас обоих!

– А так точно можно?

– Конечно. Думаю, они не расстроятся.

Эхо семенил короткими ногами, стараясь не отстать от отца. Гвардейцы провожали взглядом высокого мужчину и ребенка, пусть даже через шлемы этого было и не видно. Эхо кланялся каждому встречному, что состоял на службе у Императора и радостно приветствовал. Пусть это и было давно. В те времена, глядя на Эхо, люди не испытывали презрения.

– Лифт?

– Да. Туда никак иначе не подняться. Ты же знаешь это!

– Я не хочу! Пап, давай по-другому.

– Эхо… Хватит бояться лифта! Ты уже взрослый, будь собраннее, – зайдя в замок, Морок сменил модель поведения, на более подходящую. За пределами крепости он был любящим отцом. Тут, в пределах замковой стены он принадлежал высшим чинам Императорской гвардии.

Эхо зажмурился, с трудом заходя в лифт. Мальчик до жути боялся этой коробки, что медленно ползла вверх. Боялся, потому что не понимал ее. Боялся, по тому что двери сами закрывались, оставляя мальчика в тесноте. Коробка захлопывалась и выйти из нее самостоятельно уже не получалось. Только ждать.

Морок преклонил колено, стоило ему сделать шаг из лифта. Эхо последовал примеру отца.

– Рад видеть вас… – раздался громкий голос с другого конца тронного зала. – Эхо, подойди к дедушке! Дай я тебя обниму!

Все блестело, переливалось, отражало. Зал, наполненный стеклом и глянцем, поражал маленького мальчика. Все до единого казалось ему удивительным и красивым. Но стоило только увидеть Императора, как ребенок в страхе прятался за своим отцом, скромно выглядывая из-за широкого бедра.

– Боишься меня?

– Уважаю… – тихо сказал ребенок. Именно так учил отвечать его отец.

– Ахах! Да будет тебе! – Император встал с трона и прошел к длинному столу, уставленному разнообразной едой. – Присаживайтесь, что ли. Восход, где ты там?

– Мама! – Эхо увидел мать и бросился к ней.

Лазурь в пол оборота посмотрела на своего сына, блеснув серыми глазами. Мальчик вцепился в длинную юбку и обнял девушку. Та в свою очередь наклонилась и потрепала Эхо за темные волосы.

Сколько бы Лазурь не смотрела на своего сына, в глазах всегда читалась грусть. Морок это понимал. Восход понимал. Эхо не понимал. Он даже не догадывался о том, что скребется на душе у взрослых. От того и хотел поскорее вырасти, чтобы быть со всеми на равных.

Лазурь с трудом подняла сына за подмышки и усадила на стул. – Тяжелый стал…

– Расту! – радостно, по-детски громко, ответил Эхо, устраиваясь поудобнее на высоком стуле.

– Морок, садись напротив.

– Конечно, – в голосе отца всегда читалась доброта. Он был одним из немногих взрослых, что всегда источал какой-то незримый, добрый свет. Мужчина обошел длинный стол и сел напротив своей жены, прямо по середине всей невероятной длины лакированной столешницы.

Во главе стола сел император. И расправил салфетку, которую аккуратно сунул под воротник своего кителя.

– Пап, а не рано? – Лазурь отвлеклась на пустующее место.

– Ты так считаешь? – произнес император и в ту же секунду двери лифта открылись. Окруженный блеском тронного зала из лифта вышел Восход. Его белый пиджак был увешан золотыми лентами, а черные брюки были идеально выглажены.

– Опоздал. Простите. Слишком долго собирал церемониальный наряд, – с улыбкой ответил юноша.

Восход приблизился к столу и отодвинул свой стул, но так и не успел сесть. Император поднял бокал.

– Встаньте, дети мои! – голос прозвучал настолько громко, что эхом звенел на поверхностях зала. – Сегодня один из членов нашей императорской семьи становиться взрослым. Восход! Тебе сегодня исполнилось восемнадцать! Я поздравляю тебя с совершеннолетием!

Бокалы поднялись вверх и четверо взрослых людей, морщась, проглотили плещущуюся на дне жидкость. Ржаной спирт, разбавленный водой, был редок, но Император не пожалел ни грамма, для того, чтобы отпраздновать день рождения сына.