Екатерина Арагонская. Истинная королева

– Говорите свободно, – подбодрила его Екатерина.

– Ваше высочество, вероятно, не знает, что бургундский двор расколот на две партии, обе они жаждут определять будущее Кастилии. Хуана – королева, но как она будет управлять? Конечно не одна! Арагонскую фракцию возглавляет посол короля Фердинанда, Фуэнсалида; они хотят, чтобы король Филипп предоставил управление Кастилией вашему отцу. Они говорят, что Филипп медлителен, ленив и не особенно интересуется делами Испании, тогда как король Фердинанд имеет богатый опыт, много лет правил Кастилией вместе с королевой Изабеллой. В этом есть смысл, и для вашего высочества это наиболее предпочтительное решение, потому как, если ваш отец вернет себе власть над Кастилией, ваш прежний статус как принцессы Арагона и Кастилии будет восстановлен. Я полагаю, ваше высочество, именно понижение вашего статуса заставило короля охладеть к вам, а не какие-либо мои слова или действия.

Екатерина кивнула, хотя слова посла ее не убедили и она не понимала, к чему ведут его рассуждения.

– Однако при дворе Филиппа есть и другая партия, возглавляемая умелым и опасным человеком, истинным кастильцем, который ненавидит короля Фердинанда. Этот человек – Хуан Мануэль. Вижу, теперь вы кое-что понимаете. Он, как вам известно, брат доньи Эльвиры. Его ненавидят и боятся, но он обладает властью, и у него много сторонников. Его партия хочет выгнать короля Фердинанда из Кастилии и утвердить в качестве соправителей королеву Хуану и Филиппа. В данный момент Хуану Мануэлю нужен альянс между королем Филиппом и королем Генрихом, которые объединятся для изгнания арагонца. Как и многие альянсы, этот тоже должен быть скреплен браком – или двумя в нашем случае. План состоит в том, чтобы эрцгерцогиня Маргарита вышла замуж за короля Генриха, а Элеонора, дочь короля Филиппа и королевы Хуаны, стала супругой принца Генриха.

– Нет! – не сдержалась Екатерина. – Выйти за принца Генриха должна я!

– Этого не будет, если своего добьются Хуан Мануэль или король Генрих. Пока Филипп колеблется, Генрих готов действовать, и поэтому Хуан Мануэль нуждается во встрече, которую вы с такой охотой устроили.

Екатерина потеряла дар речи.

– Вы лжете! – с вызовом заявила она.

– Я похож на человека, который лжет? – возразил Пуэбла. – Ваше высочество, мне известно, что донья Эльвира настроила вас против меня. Она ненавидит евреев и годами делала все возможное, чтобы подорвать мое положение. Мне не хотелось приходить сюда, где мне, я знаю, не рады. Но сегодня днем, когда вы показали мне письмо и я понял, что затевается, то прямо спросил донью Эльвиру. Я был тактичен: высказал предположение, что она не оценила, ради чего устраивается эта встреча в Сент-Омере, или не знала всех мрачных подробностей, которые ей сопутствуют. Я убедил ее, что не может быть ничего более болезненного для Испании, для короля Фердинанда и для вашего высочества. Ей это не понравилось, но она согласилась, что писать королю Генриху было ошибкой. Поэтому камергера отослали, и я вернулся домой. К счастью, я оставил своего человека на страже неподалеку от ваших ворот, и, пока сам я сидел за ужином, он примчался ко мне с сообщением, что камергер только что отправился в Ричмонд верхом.

Екатерина была совершенно ошеломлена. Ее использовали, ее обманывали люди, которым она больше всего доверяла – себе во вред! Принцесса не могла сомневаться в правдивости Пуэблы – она никогда не видела его таким встревоженным и взволнованным, – как и в том, что донья Эльвира и Хуан Мануэль использовали ее самым предательским образом. Осознание этого стало для нее сильнейшим ударом. То, что донья Эльвира могла содействовать другому браку принца Генриха, который оставлял ее, Екатерину, брошенной, униженной и с разбитым сердцем, было просто ужасным, невероятным, невообразимым. Это было предательство наихудшего рода.

Доктор де Пуэбла смотрел на Екатерину с сочувствием:

– Ваше высочество, вы одна можете расстроить весь этот заговор. Напишите королю еще раз. Отговорите его от встречи. Это ваш долг по отношению к отцу.

– Я так и сделаю. Но я чувствую себя такой дурой. До чего же я была наивна!

– Вашему высочеству всего девятнадцать лет, вы еще слишком юны, чтобы знать, какой опасной может быть жизнь при дворе. Но я старый человек и видел все это – заговоры, ложь, хитроумные замыслы, врагов, что прикидываются друзьями, обманщиков…

– Но обнаружить такое при своем дворе – это ужасно!

– Есть еще кое-что. Ваш второй священник говорит, что часть вашей посуды и украшений пропала. Боюсь, донья Эльвира могла украсть их, чтобы поставить под угрозу выполнение условий вашего брачного договора.

На Екатерину накатила жаркая волна стыда.

– Я согласилась продать их, прости меня Господи! Чтобы заплатить кредиторам. Не было другого выхода.

Доктор сочувственно глядел на принцессу:

– Но предложила это она?

– Да.

– Мотивы ею двигали те же. Ваше высочество, вы должны радоваться, что ее вывели на чистую воду. Вы пригрели змею на груди.

Екатерина встала. У нее подгибались колени. Она подошла к буфету и налила себе вина, пытаясь прийти в себя. Потом, пошатываясь, побрела во внутренние покои, взяла шкатулку для письма и вернулась к столу. Достав лист бумаги, чернильницу и перо, она повернулась к доктору де Пуэбле:

– Продиктуйте, что я должна написать.

Когда Пуэбла отбыл в Ричмонд, Екатерина собралась с духом и позвала донью Эльвиру. Ее не радовало предстоящее объяснение, но ярость и задетая честь требовали не уклоняться от него. Праведный гнев придаст ей сил.

Дуэнья вошла с вызывающим, даже нахальным видом. Екатерина не предложила ей сесть и заставила стоять, пока сама излагала то, что сказал ей доктор де Пуэбла.

– Что вы можете ответить на это?

– Это все ложь! – выпалила донья Эльвира. – Вы должны лучше разобраться во всем, а не верить этому увечному еврею.

– Но я верю ему. Он был сам не свой и очень переживал. Нет, донья Эльвира, это вам я не верю! Вы с вашим братом плели интриги, чтобы разрушить мой брак и способствовать заключению альянса, вредного для короля Фердинанда, которому должны хранить безусловную верность!

– Я ничего не должна арагонцу! – взвизгнула дуэнья. – Я кастильянка, и горжусь этим! Пока была жива ваша святая матушка, я с радостью преклоняла колени перед вашим отцом, но сейчас ее дочь правит Кастилией, а у него нет никакого права на власть там!

Екатерина смотрела на дуэнью в полном недоумении. Она даже не представляла, что у доньи Эльвиры такие сильные убеждения. Принцесса сглотнула.

– Своими собственными устами вы осудили себя! – произнесла она, едва сдерживая ярость. – Вы предали доверие моего отца, и вы предали меня! Какая участь ждала бы меня, если бы принц Генрих женился на Элеоноре? С позором вернуться в Испанию, отвергнутой и презираемой? Вот какую судьбу вы уготовили мне! А ведь моя мать доверила вам заботу о моем благополучии!

Донья Эльвира вскинула голову:

– Бог свидетель, я исполняла свои обязанности по отношению к вам, но мой первый долг – служить Кастилии и королеве.

– Вы изменница! – закричала Екатерина, совершенно выходя из себя. – Вы изменили моей матери, моему отцу и мне! Если бы я могла поступать по своей воле, вы отправились бы в заточение, но у меня нет такой власти. Но что я могу сделать и сделаю, так это отошлю вас прочь. Вам придется отбыть к бургундскому двору, потому что, будьте уверены, в Испании, где длинная рука моего отца добирается до самых укромных уголков, вам никто не обрадуется. И вы с вашим братом, о котором говорить противно, сможете ввязываться в дела, которые не будут так сильно задевать ваши нежные чувства!

Пухлое лицо доньи Эльвиры будто осунулось и приобрело неприятный оттенок сырого теста.

– Ваше высочество, может быть, нам не стоит так торопиться…

– Нам? Я приняла решение. И не пытайтесь изменить его.

– Но что будет делать ваше высочество без дуэньи? Никто лучше меня не знает, как управлять вашим хозяйством.

– Сама справлюсь! В моем возрасте я не нуждаюсь в дуэнье. А теперь идите и готовьтесь к отъезду. Я прикажу камергеру устроить ваш переезд во Фландрию.

– Простите меня, ваше высочество! – В голосе пожилой женщины звучало отчаяние. – Я пренебрегла своими обязанностями.