Екатерина II: алмазная Золушка

На официальном обеде Екатерина резко читает нотацию иностранному послу. Тогдашний ее секретарь, Храповицкий, довольно громко говорит вполголоса соседу: «Зря матушка расходилась». Когда обед закончился, Екатерина отвела Храповицкого в сторону и резко выговорила за «дерзость». Бедолага ожидал уже ссылки в Сибирь, тем более что назавтра Екатерина его вызвала и вновь попрекала… а потом протянула усыпанную бриллиантами табакерку и сказала:

– Возьмите на память. Я женщина пылкая, часто увлекаюсь. Если заметите мою неосторожность, не выражайте явно своего неудовольствия и не высказывайте замечаний, но раскройте табакерку и понюхайте; я сейчас пойму и удержусь от того, чтобы вам не нравиться».

Молодой камер-юнкер Чичагов опоздал на службу. Екатерина в присутствии придворных начинает… расточать всяческие похвалы его отцу, упирая на то, что тот «прослужил пятьдесят лет и всегда бывал в срок на любом посту». Окружающие, не посвященные в суть дела, полагают, что императрица из благодушия оказывает особенную благосклонность юноше - но он, как позже признавался в своих мемуарах, прекрасно понял, что его ругают и не знал, куда деваться от стыда…

Кстати, Екатерина «зарубила» все пышные проекты торжеств по поводу двадцатилетия ее царствования - а пятьдесят тысяч рублей, собранных купцами на ее прижизненный памятник, приказала пустить на помощь неимущим.

Ее ругали за расточительность - в первую очередь за то, что тысячами раздавала крестьян фаворитам, а деньги - даже миллионами. Но крестьяне-то эти оставались в России, да и деньги главным образом тоже, не считая того, что знатные путешественники промотали за границей (но это уде от Екатерины не зависело и наблюдалось во все века). К тому же на эти деньги сплошь и рядом строились те великолепные усадьбы, которые нам сегодня известны как музеи, национальное достояние страны.

При Екатерине вообще много строили: не только в Петербурге, но и в Казане, Нижнем Новгороде, Тамбове, Орле, Туле. В Москве трудились два выдающихся архитектора: Баженов и Казаков.

Немало было сделано для промышленности и торговли - причем, в отличие от Петра, рассчитывавшего опять-таки на принуждение, Екатерина в указе 1767 г. излагала совсем другую точку зрения: «Никаких дел, касающихся до торговли и фабрик, не можно завести принуждением, а дешевизна родится только от великого числа продавцов и от вольного умножения товаров». То есть речь идет о свободе предпринимательства.

Об успехах в просвещении и заботе о создании полноправного «третьего сословия» я уже говорил. Необходимо еще добавить, что время Екатерины - это время бурного расцвета живописи и литературы, исторической науки, журналистики, ваяния, монументальной скульптуры, театра и музыки.

На счету Екатерины нет ни одной проигранной войны - только победоносные. Которые к тому же позволили присоединить к России Причерноморье с Крымом и полностью покончить с татарскими набегами (а ведь последний состоялся уже при Екатерине, в 1769 г.)

И наконец, в случае Екатерины мы имеем дело с натуральной и неподдельной трагедией. Трагедией человека, поначалу из лучших побуждений действительно всерьез пытавшегося ввести решительные перемены, но очень быстро понявшего, что для них еще не время. «Отменить» крепостничество простым указом в те времена было попросту нереально - как нереально сего дня любым, самым грозным президентским указом в двадцать четыре часа «запретить» коррупцию и бюрократию…

Не подлежит сомнению, что Екатерина искренне хотела прогресса, просвещения и определенных свобод - но напоролась на ту самую глыбу, что именуется «общественным сознанием».

С этой глыбищей справиться невозможно, пока она помаленьку не уйдет под землю сама по себе. Примеров достаточно. Еще раз напоминаю: даже лучшие умы. Самые просвещенные люди были детьми своего времени, и не более того. Великий наш поэт Державин хладнокровно приказывал сечь своих скотниц, дерзнувших попросить у него выходной. Ученый Болотов сек и сажал на цепь не только воров, но и пьяниц, искреннее считая, что поступает так ради их же блага. В чем с ним был полностью солидарен генералиссимус Суворов - и сек пьяниц (из своих крестьян), и в колодки сажал, и головы брил, и в цепях под замком держал.

Свободы и реформы должны вызреть. В те же самые екатерининские времена в Англии католическое меньшинство подвергалось неслыханной дискриминации, абсолютно не сочетавшейся с теми самыми «старинными вольностями»: английский гражданин, имевший неосторожность придерживаться католичества, не только права избирать (и выдвигаться депутатом) был лишен, но и не считался полноправным свидетелем в суде. И даже отлучиться от места своего постоянного жительства далее чем на двадцать миль не мог без специального разрешения местного судьи.

Можно напомнить, что отцы-основатели Соединенных Штатов Америки - люди достойные во всех отношениях - поголовно были рабовладельцами. И лишь шестьдесят с лишним лет спустя после провозглашения государства общественное сознание дозрело до мысли, что рабство следует отменить вообще. И прошло еще несколько десятков лет, прежде чем женщины (белые!) получили равные права с мужчинами (право голоса, равной оплаты за равный труд и т. д.).

Подобные примеры можно приводить без конца. Так что не стоит требовать от Екатерины большего, чем она могла сделать в свое, непросто и простодушно жестокое время.

Судьба ее, конечно же, феерическая. Босоногая девчонка в драном платьице, игравшая на улице с детишками небогатых бюргеров, мало того, что стала императрицей в огромной стране - и еще и проявила при этом массу талантов, произвела немалые перемены.

Без малейшей натяжки можно предположить, что как обычный человек она была глубоко несчастна. Муж… известно, чем все кончилось. Сын для нее был не сын, а скорее нешуточная угроза, с некоторых пор висевшая над ней постоянно, как известный меч над Дамоклом. С определенного времени сама она, никаких сомнений, прекрасно понимала, что все эти Ланские и Мамоновы к ней не питают и тени чувств, а привлечены лишь орденами, поместьями и чинами. Не самые приятные истины, хотя с ними приходится жить. А впрочем, всякий монарх откровенно несчастлив, пусть в этом никто почти не сознавался. Тяжелая профессия - венценосец…

Между прочим, после смерти Екатерины ее «Записки» моментально попали в разряд, как мы сказали бы сегодня, диссидентской литературы. Екатерина оставила их Павлу в запечатанном конверте. Тот прочитал и буквальным образом взбеленился: из мемуаров Екатерины недвусмысленно вытекало, что его отец, очень даже возможно, и не Петр III. Павел упрятал «Записки» под семь замков - но раньше опрометчиво дал почитать князю Александру Куракину, а тот сделал несколько копий, и «самиздат» стал ходить в узком кругу.

Николай I Екатерину не любил откровенно, считал, что она «позорит род», пытался конфисковать все списки мемуаров, а в своей семье категорически запрещал читать их. Однако один из экземпляров попал за границу, и Герцен, издававший в Лондоне журнал «Колокол», «Записки» напечатал в 1859 г. Сначала - отрывки, а потом выпустил отдельное издание.

В российской империи «Записки» сразу же попали в список запрещенной, крамольной литературы. Российские дипломаты по всей Европе бросились скупать и уничтожать тиражи - а Герцен выпускал все новые «допечатки». Александр II сам-то прочитал «Записки» с большим интересом - но подданным то же самое категорически запретил. Этот запрет в 1891 г. подтвердил Александр III. Только после 1905 г. «Записки» легальным образом вышли в России - но все же с изъятиями, даже из 12-го тома академического собрания сочинений Екатерины некоторые куски все же выбросили…