Екатерина Великая

Всякие сомнения по поводу преемника на престоле были сняты самой Елизаветой, когда она позвала к себе Петра и Екатерину и дала последние наставления. Стоя молча рядом, Екатерина слушала, как императрица советовала ее мужу отказаться от старых обид и начать свое правление в духе прощения. Со слезами на глазах Елизавета умоляла Петра заботиться о своем маленьком сыне Павле и проявить доброту к слугам, которых она вскоре оставит на его попечение. Конечно, ей горько было оставлять то, что она так ценила в жизни — трон, власть, всех тех, кого она любила, — этому странному человеку, который на коленях у ее ложа стоял с окаменелым, тупым лицом и, похоже, совсем не понимал всей торжественности этих минут. Очевидно, и Екатерине было не очень-то приятно видеть сейчас тетку и племянника: одна — величественная даже на пороге смерти, а другой — остановившийся в своем развитии, похожий на деревянного идола. Едва ли он годится на роль императора.

Елизавета не припасла напутствия для Екатерины. Она всегда завидовала ей и не смогла заглушить в себе эту зависть даже в последние часы своей жизни. Она, должно быть, понимала или чувствовала, что, передавая державу Петру, в действительности вручала бразды правления Екатерине. И здесь не имело значения, как будет править ее племянница, — лично или из-за трона. Вполне возможно, что она нарочно унизила Екатерину, чтобы обескуражить заговорщиков. Заметили ли ее старые слабые глаза растущий живот Екатерины под просторным платьем? Если и так, то она ничего не сказала. Свет померк.

Наступившее рождественское утро было холодным и чистым. Над Петербургом стоял праздничный колокольный перезвон. Был и еще один повод для ликования. Предыдущим вечером поступило известие о том, что русская армия под командованием Бутурлина овладела важными прусскими крепостями — Швейдницем и Кольбергом. Война была почти выиграна.

В Зимнем дворце, однако, было не до того. У дверей опочивальни императрицы в ожидании бюллетеня о состоянии ее здоровья собралась толпа придворных. Несмотря на приподнятое настроение по случаю новых побед русского оружия, всех их мучило чувство тревожной неопределенности. Будет ли сделана попытка силой захватить трон? Сможет ли Петр взять власть в свои руки? А если и возьмет, то как он будет править? Разведется ли он с женой?

Шли часы, а из комнаты умирающей не поступало никаких известий. Придворные, уставшие от долгого бодрствования, не сводили глаз с высоких резных дверей, которые вели во внутренние апартаменты. Наконец в четыре часа пополудни эти двери открылись и прозвучало торжественно-мрачное объявление: «Ее императорское величество Елизавета Петровна почила в бозе. Боже храни нашего милостивого государя, императора Петра Третьего».

Все упали на колени, многие плакали. Перекрестившись три раза, они помолились за императрицу, за ее преемника и за долгожданный мир.

Глава 16

Екатерина, одетая в траур, с лицом, скрытым вуалью, стояла на коленях у гроба с телом императрицы в Казанском соборе. Холодные каменные плитки, которыми был выложен пол, больно врезались в колени. От долгого стояния затекли ноги. И все же она не сдвинулась с места, хотя прошло уже несколько часов. Не поднимая головы, она крестилась и время от времени, как бы от невыносимой скорби и отчаяния, падала ниц. Как ей сказали, так положено было делать жене нового императора, и Екатерина намеревалась неукоснительно следовать советам.

Со дня смерти императрицы минуло почти шесть недель. От ее набальзамированного и обряженного в блестящие серебряные кружева тела с золотой короной, надвинутой на сморщенный лоб, исходил такой отвратительный запах, что Екатерина буквально задыхалась и все же не решалась отодвинуться от мраморного катафалка — не дай бог ее обвинят в непочтении к умершей. Тянуло ладаном. Струился дым. Священники в рясах, вышитых золотом, ходили вокруг постамента с гробом, размахивая кадилами и читая заупокойные молитвы.

Шли мимо гроба чиновники, иностранные послы, священники и монахи, жители Петербурга. Все обращали внимание на одетую в черное, коленопреклоненную женщину, с уважением отзываясь о ее набожности. Екатерина строго выстаивала положенные часы у тела императрицы, несмотря на морозную погоду и свою беременность. Этого нельзя было сказать о ее муже, Петре III, который лишь изредка и ненадолго появлялся в соборе. Он не становился на колени, не молился и вообще никак не поминал свою покойную тетку, которая сделала его императором. Он вел себя как мальчишка, насмехаясь над священниками и смущая всех своим громким смехом и шутками, заигрыванием с дамами своей свиты.

У Петра впрямь от радости закружилась голова. Смерть Елизаветы возвысила его над всеми, и он не пытался скрывать своего торжества. Наконец-то, после двадцати лет принуждения, унижения и почти заключения, он стал хозяином самому себе. Он не должен ни перед кем держать ответ, повиноваться каким-либо законам, кроме установленных им самим. Впервые за свою взрослую жизнь он освободился от нависавшей над ним тени императрицы и мог отныне не бояться внезапных перемен в ее настроении, не зависел от ее прихотей и капризов. Он теперь не тревожился о том, что Елизавета отдаст трон другому наследнику. Долгий кошмар рабства закончился. Теперь он был волен делать все, что ему заблагорассудится.

Шестинедельный траур с постоянными богослужениями изрядно надоел Петру. Ему было наплевать на мертвое тело на мраморном катафалке. Он с радостью приказал бы убрать его и бросить в канаву. Он отказался носить черное и с презрением глядел на людей в трауре, в особенности на свою жену, чье присутствие у гроба его покойной тетки вызывало у него раздражение. Вместо положенного ритуала скорби Петр приказал своему гофмейстеру устроить во дворце пышные празднества, чтобы отметить кончину своей предшественницы.

Были приглашены сотни гостей. Им приказали надеть платья и камзолы светлых тонов, а также все свои драгоценности. Сам Петр сидел в застольях в мундире прусского генерал-лейтенанта, бросая этим вызов русским офицерам и всем, кто на войне потерял своих сыновей в братьев, мужей и отцов.

Он напомнил гостям, что война окончилась. Император Фридрих уже не был противником, а потому можно было поднимать в его честь бокалы. Первым официальным актом нового императора стало объявление о прекращении войны с Пруссией. Не успев воцариться на троне, вечером того же дня Петр послал в действующую армию курьеров, которые везли с собой приказ русскому командованию прекратить боевые действия и продвижение вглубь прусской территории. Должны были начаться переговоры на основе мирных предложений Пруссии. Пленных немцев стали приглашать на пиры, осыпать подарками и отпускать домой.

Но это было не все. Новый император объявил о реформе русской армии, назначил нового главнокомандующего. Им стал дядя Екатерины и Петра, Георг (бывший поклонник Екатерины), которому не хватало военного опыта, но он мог зато приучить войска к немецкой дисциплине. Русская лейб-гвардия подлежала замене голштинцами.

Вместо своих зеленых мундиров русская пехота получила куцые синие куртки прусского образца. Ей предстояло также освоить прусский строевой шаг, построения, команды. Даже офицерам пришлось спрятать в карман свою гордость и учиться заново — учиться у своего недавнего врага.