Екатерина Великая

Многие полагали, что былую уверенность в себе ей помог бы вернуть супруг. Особенно на замужестве настаивал Бестужев и, заручившись ее согласием, предпринял разведку.

Для него не было секретом, что брак государыни неотделим от политики. Еще было отлично известно, что братья Орловы и те, кто их поддерживал, ждали от Екатерины вполне закономерного шага: она выйдет замуж за любимого человека, чья личная притягательность, несокрушимая энергия обеспечили успех государственного переворота. Имея такого мужа, как Григорий Орлов, Екатерина могла родить еще детей, то есть престолонаследников. Кроме того, у нее уже был сын от Орлова. Если худосочный Павел умрет, ему, как наследнику, найдется замена.

Императрица и ее сильный, заботливый муж не оставили бы трон пустовать без наследника. С тех самых пор, когда был раскрыт заговор гвардейцев (октябрь 1762 года), Григорий Орлов стал уговаривать Екатерину выйти за него замуж. Какими были эти уговоры — одному богу известно. Добавим только, что у Орлова, помимо его мужской мощи и всего прочего, был один убедительный довод: покойная императрица Елизавета в свое время взяла в мужья простолюдина Алексея Разумовского. Почему бы Екатерине не поступить точно так же?

Панин и его сторонники придерживались противоположной точки зрения. Они считали, что Екатерине положено выйти замуж только за принца королевской, крови, например, за брата свергнутого императора Ивана VI или кого-нибудь другого из рода Романовых. А если она выйдет замуж за человека низкого происхождения — такого как Орлов, — то крайне ослабит свои позиции. А их как раз надо укрепить. Не надо забывать скандальную историю, связанную со смертью Петра, историю, в которой замешаны братья Орловы. Как это будет выглядеть со стороны, рассуждал Панин, если императрица выйдет замуж за человека, который в глазах многих был ее сообщником в убийстве мужа?

Не будем гадать, какие чувства одолевали Екатерину, когда зимой и весной 1763 года она думала о своем замужестве. Ее искренне восхищали женщины, которые, управляя страной, обходились без мужей, как, скажем, английская королева. Но при всем том Екатерина отлично понимала все выгоды удачного замужества. Правда, ее собственный брачный опыт говорил о противоположном, представляя собой кошмарную череду унижений, жестокости и пренебрежения. Тем сильнее было ее желание поскорее залечить старые душевные раны, освободиться от былых страданий и обрести счастье с любимым человеком, которого она выберет сама.

Безусловно, Орлов был ей приятен, хотя она видела его недостатки и не преувеличивала таланты. Она знала ему цену, называя его «испорченное дитя природы». Во всех своих поступках Григорий полагался на свою неотразимую внешность, силу, мужество и обаяние. Они помогали ему легко, без видимых усилий добиваться своего. Он был умен, но тщеславен и склонен к самолюбованию. Не зная чувства меры, сорил деньгами, которыми щедро снабжала его Екатерина. Он резался в карты, удовольствие предпочитал делу, стараясь не переутруждать себя.

И все равно он был нужен Екатерине, как она сама призналась позднее своему другу Мельхиору Гримму, был одним из тех решительных людей, которые подталкивали ее и были целеустремленнее, чем она сама. Лучшим среди них являлся Григорий Орлов. Как она сказала Гримму, Орлов «инстинктивно ведет, а я следую за ним». Он привел ее на трон. Так, может, довериться ему? Пусть ведет ее за собой всю жизнь, уже как муж!

Тут Екатерина не спешила принимать окончательное решение. В мае она побывала в Ростове, в Воскресенском монастыре. Говорили, что императрица поехала в эту обитель, желая вырваться из-под влияния Панина и тайно обвенчаться со своим фаворитом Григорием Орловым. Утверждали, что Орлов заставил Екатерину подчиниться его воле и стать императрицей. Сама же она хотела остаться регентшей при малолетнем сыне. Иными словами, за всем, что случилось, стоит Орлов.

Зависть и подозрение к Орлову давали пищу самым нелепым слухам и домыслам. А они подталкивали к новым и новым заговорам. Была разоблачена группа гвардейских офицеров, задумавших свергнуть Екатерину и убить Орлова, если они вступят в брак. Заговорщики знали, что Панин противник такого замужества Екатерины. «Госпожа Орлова, — якобы сказал Панин, — никогда не станет императрицей всея Руси».

Это резкое заявление, приписываемое Панину, облетело весь город, вызвав всплеск народного возмущения. Своенравные москвичи бурно выражали свое несогласие. В Белокаменной пахло настоящей смутой.

Верные Екатерине гвардейцы заняли оборону на Красной площади, в пригородах и вдоль главных дорог и улиц. Кабаки были закрыты, а смутьянов разогнали по домам. Агенты секретной службы задерживали и допрашивали всех подозрительных. Екатерина тем временем издала так называемый «манифест молчания», в котором запрещала всякое «недостойное обсуждение и сплетни о делах, касающихся правительства».

Наступило короткое и жаркое лето. Над пыльными улицами гудели черные мухи, повсюду раздавались звонкие удары топоров — это плотники ставили новые дома на пепелищах, оставленных пожаром. Московские дворяне разъехались по своим загородным имениям. За год они вволю насмотрелись на императрицу и ее приближенных. Московская знать гордилась своей независимостью и родовитостью, своими титулами, полученными не одну сотню лет назад. А любимцы Екатерины чаще всего были выскочками. Кое-кто из них, те же братья Орловы, вознеслись на самый верх с головокружительной быстротой. И то, что государыня задумала выйти замуж за одного из этих безродных нахалов, подтверждало ее собственную вульгарность — так говорили между собой московские аристократы. Да сама-то она кто такая?

Всего лишь дочка немецкого солдата, хоть тот и величал себя князем.

Устав от всех этих заговоров и бунтов, Екатерина отказалась от брака с Орловым. Она смирилась с мыслью, что у нее вряд ли будет свобода выбора. И пока она на престоле — у нее всегда будут противники. Надо трезво оценивать тех, кто ее окружает. Ее удел — не восхищение и признание людей. Ее участь — терпеть человеческую неблагодарность.

Как ни странно, ей удалось поладить с Орловым. Вероятно, он понял мудрость ее решения, хотя, конечно, переживал ее отказ как бесспорное политическое поражение. С этого момента началось возвышение Панина. Его осторожность и мудрый расчет одержали победу. Осенью 1763 года Бестужев подал в отставку и покинул двор.

Возвратившись в Петербург, Екатерина и Орлов смогли, наконец, вздохнуть свободнее. Но их пребывание в Москве имело одно неприятное последствие. Однажды Орлову из первопрестольной прислали аккуратный сверток. Никакого сопроводительного письма не было. Кто отправитель? В посылке была головка сыра, полая изнутри и набитая лошадиным навозом. Посередине сыр был проткнут «дубинкой».

Бесстрашный Орлов не стал принимать это близко к сердцу. А вот Екатерина встревожилась не на шутку. Ее недругам было мало того, что она отказалась от замужества. Покуда Орлов оставался при ней как любовник, москвичи не дадут ему покоя.

Лишь через много лет решится Екатерина опять наведаться в Москву и погостить в ней. В Петербурге ее жизнь вошла в привычное русло.

В ту пору одна мысль занимала ее — малонаселенность России. Монтескье и другие писатели соотносили мощь государства с численностью его населения. «Нам нужны люди, — писала она еще задолго до того, как стала императрицей, — если удастся, надо сделать так, чтобы пустыня превратилась в гудящий улей». Екатерина заманила в Россию тысячи переселенцев из других стран. Было создано даже специальное правительственное учреждение, которое вербовало колонистов и создавало для них поселения. Главой этой канцелярии стал Григорий Орлов. Именно под его руководством возникли колонии на нижней Волге, на плодородных степных землях. Кроме того, бесплодные пустоши под Петербургом с глубокими болотами и чахлыми сосновыми перелесками были приведены в состояние, годное для обитания. К осени 1766 года там, где всего несколько лет назад не было ничего кроме камышей, тины и затхлой воды, выросли три деревни..