Экономика для обычных людей: Основы австрийской экономической школы
Шрифт:
После первой метели я приметил двух человек, расчищавших дорожку у моей соседки, и поинтересовался у них, не расчистят ли они снег и у нас, после того как закончат работу. Они назвали цену — она показалась мне достаточно высокой для такой небольшой дорожки, как моя. Парни явно собирались появляться на нашей улице после каждого снегопада, а поскольку для расчистки моей дорожки им понадобится не более пяти минут, стало ясно, что они получают за свою работу значительно больше 100 долларов в час каждый.
Я быстро согласился. Почему? Прежде всего, их цена была все же ниже той, в которую мне обошлась бы самостоятельная расчистка снега, учитывая стоимость моего времени для меня — то есть мои альтернативные издержки. Это условие, несомненно, является основанием для любого обмена — человек считает то, с чем он
Обычной реакцией на подобные ситуации как в популярной прессе, так и среди политиков в разгар предвыборной агитации становятся нарекания на то, что делец якобы «обдирает» потребителя и извлекает «шальную прибыль», бесчестно воспользовавшись его безвыходным положением. Предприниматель не сделал ничего, чтобы заработать высокую прибыль — вместо этого он использует последствия природного катаклизма, который абсолютно неподвластен ни ему, ни потребителю, для того, чтобы набить карманы.
Однако здесь следует вспомнить формулу Фредерика Бастиа и поразмыслить над тем, что видно и чего не видно. В разгар снежной зимы уборщики снега действительно работают за очень высокую оплату. Но подумайте о четырех предыдущих зимах, когда у них было очень мало работы. В те зимы потенциальное предложение услуг но расчистке снега превышало спрос на эти услуги. Многие снегоуборочные машины простаивали без дела. Почему же большинство владельцев этих машин не вышло из этого бизнеса? Именно возможность «наверстать» прибыль в суровую зиму убеждает этих людей содержать в исправности свою снегоуборочную технику и в мягкие зимы.
К тому же, водители снегоуборочных машин могли бы точно так же пожаловаться на то, что я бесчестно пользовался их безвыходным положением в течение четырех предыдущих зим! В конце концов, отсутствие снега не было ни их виной, ни результатом каких-либо действий с моей стороны. Не было ли «бесчестным», что их бизнес нес убытки, пока я имел возможность экономить те деньги, которые в обычную зиму потратил бы на их услуги? С точки зрения снегоуборочных компаний было бы вполне логично, если б государство законодательно ограничило цену, которую они могут взимать в снежные зимы, но при этом предписало бы всем домовладельцам расчищать дорожки перед своими домами по несколько раз за зиму даже в отсутствие снегопадов. Это стабилизировало бы доходы снегоуборочных компаний и сделало бы их бизнес более прогнозируемым. (Разумеется, поддержка подобного закона с их стороны будет в немалой степени зависеть от того, насколько высокой будет установленная законом цена.)
Нравится нам это или нет, но капризы природы оказывают сильное влияние на нашу жизнь. Ни одна из форм общественной организации не в состоянии уклониться от этого факта. Тем не менее рынок располагает средством для решения данной проблемы — это деятельность спекулянтов по накоплению запасов, с помощью которых они рассчитывают извлечь прибыль, как только представится удачная возможность. В рыночной системе запасы продуктов питания, нефти, одежды, лопат для расчистки снега, каменной соли, фанеры и многих других товаров, необходимых в суровых условиях, создаются с расчетом на получение значительной прибыли, когда в них возникнет потребность. Политики часто выражают недовольство тем, что нефтяные компании получают «сверхприбыли» в период дефицита, продавая нефть, которую они придерживали в стабильные времена. Однако давайте зададимся вопросом, что бы мы делали, если 6 они не держали резервных запасов? Очевидно, что дефицит был бы еще острее! Предпринимаемые во время кризиса меры по сдерживанию цен в пределах некое «нормы» лишь отбивают охоту к созданию запасов — производители тоже имеют временные предпочтения — и способствуют тому, что когда в будущем случится дефицит, у нас не будет резервов.
Альтернативные формы организации общества не только не в состоянии устранить влияние природы на нашу жизнь — они не способны также ликвидировать спекулятивную природу накопления
запасов для непредвиденных обстоятельств. Мы не знаем, что уготовила для нас природа в следующем месяце или в следующем году. Спекуляция — это деятельность перед лицом неопределенного будущего, т.е. предпринимательство. Основной вопрос в том, кто должен заниматься спекуляцией: бизнесмены, которые специализируются на соответствующем рынке и вложили собственные деньги для создания необходимых запасов, или же государственные чиновники, чьи навыки носят главным образом политический характер и которые доказывают свою правоту, рискуя деньгами налогоплательщиков?Пролитое молоко
(Подраздел написан в соавторстве с Робертом Мёрфи)
Давайте рассмотрим экономику, в которой цены на сельскохозяйственную продукцию неуклонно снижаются. Фермеры, вероятно, начнут умолять правительство остановить падение цен. «Гибнет экономическое богатство, —будут жаловаться они, —стоимость наших ферм в прошлом году упала на пятьдесят процентов. Из-за этого ухудшится положение всех, поскольку мы не можем тратить прежние суммы на товары, производимые другими». Подобные доводы заставляют думать, что их просьбы вызваны заботой о благе всей страны, а не просто узкокорыстными соображениями.
Разумеется, большинство экономистов не оставит от этого заблуждения камня на камне. Утверждение, что богатство исчезает из экономики, несостоятельно. Никуда не делись ни фермы, ни поля, ни тракторы, которые существовали в прошлом году. Если некоторые фермы закрылись, это вызвано лишь тем, что потребители оценили какие-то альтернативные способы использования ресурсов, необходимых для работы этих ферм, выше, чем их использование в фермерском хозяйстве. Продукции этих ферм они предпочли продукцию, требующую альтернативного применения ресурсов. Следовательно, согласно их личной оценке, их богатство уменьшится, если государство вмешается с целью возобновить работу ферм.
Модно сочувствовать фермерам, переживающим трудные времена. Но поддержка их бизнеса просто пустая трата ограниченных ресурсов. Закон сравнительных преимуществ говорит нам, что для этих ресурсов в экономике есть некое другое назначение, для которого они, по мнению потребителей, подходят больше.
Единственно, что можно сказать определенно, это то, что произошло относительное изменение цен. Бушель пшеницы приносит на несколько долларов меньше, однако, с другой стороны, на доллар теперь можно купить больше пшеницы. Для владельцев пшеницы это убыток, но тем, кто владеет долларами (или любым товаром, цена на который не снижается вместе с ценой пшеницы), это на руку. Постоянное корректирование цен участниками рынка, позволяющее уравновешивать предложение и спрос, выражает суть рыночного процесса. Трудно сказать что-либо определенное по поводу того, «все» ли при новой конфигурации цен станут богаче, чем они были прежде. Однако можно с уверенностью сказать, что большинству людей попытки государства сохранить старые цены вопреки новой конъюнктуре спроса и предложения пользы не принесут.
Или давайте рассмотрим такой факт, как непрерывное снижение цен на персональные компьютеры в течение 20 лет. Экономисты провозгласили (и вполне обоснованно!) это явление символом удивительных возможностей рынка. Несомненно, производители компьютеров были бы не прочь наблюдать и тридцатилетний рост цен на свою продукцию. При этом я не слышал, чтобы кто-нибудь из экономистов беспокоился об исчезавшем богатстве, когда стоимость моего старого компьютера «Некст Уоркстейшн» постепенно упала до нуля. Снижение цен произошло из-за того, что на рынке появились более благоприятные возможности. Иными словами, по мере снижения цены мы становились богаче, а не беднее.
Так почему же столь многие экономисты переживают, когда падение цен происходит на рынке акций, а не на рынке сельскохозяйственных товаров или персональных компьютеров? Когда падают фондовые индексы, мы только и слышим встревоженные возгласы об «исчезновении богатства». Внешне это выглядит слишком очевидным, чтобы возражать. Когда в 2000 году индекс NASDAQ скатился с отметки 5100 до 2400, общая капитализация индекса сократилась более чем на 3 триллиона долларов. Создавалось впечатление, что все это богатство просто растворилось в воздухе.