Экономка с прицепом для Генерала-Дракона

Я торопливо поправляю платье и волосы. Лицо почему-то только сейчас начинает гореть из-за смущения. Надеюсь, что дракон этого не заметит.

Он подходит к окну, руки в замке за спиной, прямая широкая спина, запрокинутая голова…

О чём думает?

Почему у меня чувство такое, будто бы кто-то кинул в комнату бомбу. И она вот-вот и взорвётся!

— Кроме Гилмор… Очень многие слуги, с которыми ты общалась в замке… — он оборачивается и пронзает меня взглядом синих глаз. — Они мертвы.

— Ч-что?

Я холодею. Действительно, в замке много странных, молчаливых слуг, которых я видела лишь единожды.

Я пыталась обсудить это со служанкой, но она всё время норовила перевести тему.

А у меня обычно так много дел, что даже такие странности отходят на второй план.

— Замок этот столетиями принадлежал моему роду. Здесь много… призраков. Но не моей семьи. Слуги давали клятву верности артефакту, сердцу замка. Отпечаток их души навсегда останется здесь. И видеть их могут лишь те, кого замок принял. Принял как часть семьи.

В его словах горечь.

Я поднимаюсь с постели.

— Что это значит?

— Моя эрилэ никогда не видела здесь мёртвых слуг, — чеканит Алан.

Я закусываю щёку изнутри, пытаясь вспомнить, что значит это слово.

Истинная. Это не имя его жены. Это значит то, что она его истинная.

Но всё-таки… почему он с такой болью обо всём этом говорит?

— Возвращайся в свои покои, Варя, — припечатывает вместо ответа, больше не глядя на меня. — Мне нужно подумать.

И я ухожу.

Чувствуя, что сейчас решается моя судьба.

Глава 18

Вернувшись в нашу с Пелагеей уютную комнату и застав дочь спящей, ужасно уставшая, я всё же целую вечность не могу уснуть.

Слишком сильно перенервничала рядом с генералом.

Он всегда казался мне сильным и загадочным. Но что-то такое случилось между нами за последние дни, что заставило равновесие его души пошатнуться.

Я видела, как сильно он сожалеет, что заставил меня волноваться. Может быть, именно из-за этого так сильно омрачилось его настроение. Жёсткому мужчине непривычно открывать в себе новые грани. Осознавать, что и он может быть растерян, что его всё-таки можно застать врасплох.

Его руки всё ещё ощущались на моём теле, и это тоже не давало заснуть.

Переключиться помогли только мысли о любимой доченьке. Как же нам повезло в новом мире! Я, приподнявшись на локотке, наблюдаю, как дочка тихонько посапывает. Она каким-то чудом даже чуть-чуть поправилась, на щёчках нежный здоровый румянец, а светлые мягонькие волосы будто бы светятся изнутри. О, ей так идёт новый мир!

Мир, где каждый день будет наполнен радостью, где мама рассказывает сказки, Алан носит на руках и дарит подарки, учитель завораживает своими историями.

Она уже редко вспоминает о Глебе и всё чаще рассуждает об Алане.

Когда я заметила это, мне стало спокойно и легко на душе.

Каким бы козлом ни был мой бывший муж, он всё же её отец, и я боялась, что ребёнок, который ещё многого не понимает, будет скучать.

Конечно, Глеба и без того не должно было быть в нашей жизни, но он был.

А сейчас у него нет ни малейшего шанса ещё хоть раз увидеть Пелагею.

И моя девочка счастлива.

А это значит, что всё правильно.

Только успокоенная этими мыслями я засыпаю, обнимая дочь.

И просыпаюсь, когда она ещё спит. Конечно, в теле чувствуется ватная невыспанность, но не разбитость. Я слишком взбудоражена предстоящим днём.

Я умываюсь, причёсываюсь, слегка подкрашиваю губы и ресницы. Здесь нет большого выбора косметики, но она всё-таки есть. И, если честно, много её не нужно, когда ты ещё молода и вполне себе красива.

Сегодня я увереннее в себе, чем обычно.

Меня не отпускают слова Алана. Про счастье, что он обрёл. О том, что его родовой замок принял меня… как члена своей семьи. Его ревность, его обжигающий взгляд, его невыносимое желание оставить меня при себе и притом благородное стремление не принуждать…

Всё это будоражит меня и заставляет желать поскорее увидеть его.

Я не могла быть уверена в том, какую судьбу он мне уготовил. Понимала, что нравлюсь ему как женщина, но мне этого было мало. А рассчитывать на большее не могла. Даже самой Гилмор в голову не приходило, что генерал может взять меня в жёны. Значит, такое предложение как минимум было бы необычным для этого мира. В конце концов, решать было Алану. Он должен понимать, какое он положение занимает в моей жизни, а какое я — в новом мире. Должен был обнадёжить меня.

Я старалась не думать об этом. Не верить в сказку. Чтобы не было слишком больно.

Но всё же каждый раз ждала, что его тёплые слова и горячие взгляды вытекут в нечто большее.

Этого не происходило. А после его и вовсе надумали женить.

Выбирать только ему. Но, взглянув на себя в зеркало, я всё-таки решаю, что моё признание ничего не испортит.

Может быть, мои чувства всё ещё неочевидны?

Я не должна ничего испортить, если скажу правду.

А дальше пусть решает мужчина.

И если ему не нужен брак с попаданкой — так тому и быть. Он уже должен понимать, что это не изменит моё отношение к нему и к работе. Всё, что он дал нам с дочерью сейчас, этого уже достаточно.

Сегодня я надеваю белое простое платье. Оно свободнее, чем предыдущее. Хочется быть такой же лёгкой, какой я себя ощущаю. Волосы собираю в низкий хвост, на лоб выбивается чёрная прядка — решаю её оставить. Вполне симпатично.

Ну что… с Богом?

Снимаю с верёвки сухое чистое бельё генерала и собираюсь отправиться в его покои. Он всегда рано встаёт, иногда не спит вовсе, а утром облетает свои владения. Это неизменный ритуал, поэтому я уверена, что пока его не застану. А если это случится…

На мгновение останавливаюсь и кладу руку на грудь, где сильно колотится сердце.

Может быть, я всё себе надумала?

Может быть, мне стоит остановиться?

Как Икар, я могу подняться слишком высоко, пожелать невозможного… И опалить крылья.

Сердце не унимается, но я справляюсь с волнением.

Разве можно говорить то, что говорил Алан, но иметь в виду что-то другое?

Если бы от меня ему нужна была только постель… вёл бы он себя так?

Ведь я была перед ним, словно на блюде. И всё же он позволил мне стать экономкой.