Экс 2

Однако затишье не стало поводом для расслабления. Администрация Академии обрадовала курсантов третьего и четвертого годов обучения известием о том, что им предстоит ускоренный выпуск. В число счастливчиков попала и группа "Три-бета". Со слов майора Бертольда, им осталось доучиться текущий триместр, а затем - экзамены и распределение на службу. Якобы для укрепления контрразведывательной линии и усиления борьбы с саботажем, паникой и пацифистскими настроениями. Планируя подобную меру, академическое руководство на что-то рассчитывало, хотя чего там могли укрепить и усилить курсанты-недоучки без опыта полевой деятельности, без практических наработок, без агентуры для Антона и его приятелей оставалось загадкой. Даже знание-понимание пасовало, не в силах объяснить причины. Ну, не дыры же, образованные из-за больших потерь сотрудников спецслужб затыкать. И потерь-то этих среди силовиков еще не случилось. И кто ведает - случатся ли.

В связи с решением академического начальства, Ветрову поневоле вспомнились легенды, прочитанные еще в прошлой - до криозаморозки - жизни. Легенды из времен Второй Мировой, точнее, Великой Отечественной, об ускоренных курсах подготовки летчиков. Используя меткое выражение из какого-то древнего кинофильма, по программе: "взлет - посадка". Конечно, те истории не слишком отличались от баек, да и аналогия была явно притянутой за уши, но такие мысли почему-то появились.

Полувосторженный энтузиазм большинства курсантов, родившийся с информационным выбросом в начале конфликта, быстро испарился. А многие старшекурсники и вовсе откровенно скисли. Одно дело обсуждать превратности войны, стратегию и тактические маневры, будучи уверенным, что еще год-два проведешь за стенами Академии. Вдалеке от театра военных действий, на мирном Ньюланде под надежным прикрытием мощнейшей флотской группировки. И другой коленкор - когда знаешь, что через месяц-другой тебя могут отправить на планету, где ведутся бои. Или прикомандировать на корабль эскадры, участвующей в столкновении флотов. Благо, еще в действующие воинские части выпускников Академии не распределяют. Соответственно, оказаться на передовой в бронескафандре с импульсным разрядником наперевес под огнем вражеских ракетных и залповых установок курсантам не грозит. Если только выпускные экзамены не завалить. Тогда и на общих основаниях под мобилизацию угодить недолго.

В мирное время срезавшихся на защите полевой практики или выпускных экзаменах старались не вышвыривать безвозвратно из конторы, дабы не растрачивать попусту обученный человеческий ресурс. Часто такие курсанты тем или иным способом вовлекались в периметр деятельности Бюро. Порой они состояли и на кадровой службе - в группах силовой поддержки или в охране важных объектов. Отъявленные неудачники сотрудничали с конторой в качестве заштатников. Но то - в мирное время. А ныне, с учетом военного положения, провалившегося на экзаменах курсанта вполне могли забрить в колониальную пехоту. Или, не приведи всевышний, в абордажники. Тем более что, невзирая на объявленную мобилизацию, граждане и субграждане Федерации в армию не рвались. Напротив, имело место массовое уклонение от призыва на военную службу. Притом, что пропаганда работала на износ.

СМИ оседлали патриотического конька, подавляющая часть сайтов и порталов сети занималась откровенной агитацией, образно выражаясь, из каждого чайника неслись потоки лозунгов, однако обыватели бежать записываться в добровольцы не торопились. Да и принудительно мобилизоваться не желали. Про граждан и субграждан верхних категорий и речи нет, но и субики-три разбегались от призыва, не хуже тараканов. И мобилизационные комиссии трудились едва ли не вхолостую.

Да что там, среди кадровых военных возникло брожение, многие офицеры, сержанты и рядовые, у которых завершались сроки контрактов, внезапно не захотели их продлять. Кое-кто резко заболел, кто-то принялся строчить рапорты о переводе в захолустные гарнизоны на дальние планеты, куда в прежние времена приличного офицера было не загнать и поганой метлой. Туда обычно ссылали самых никчемных и проштрафившихся, а тут в скучное захолустье бравые орлы с безупречными биографиями запросились. Парадокс.

Министерство обороны данный парадокс разрешило элементарным способом, объявив мораторий на расторжение контрактов и переводы военнослужащих без согласования с Генштабом. До отмены военного положения. Руководство Космофлота приняло аналогичные меры.

Впрочем, парадоксы военной службы и мобилизационные мероприятия курсантов пока не касались. Вернее, касались лишь в той мере, в какой до них доводили информацию подобного характера преподаватели Академии. Понятно, в свободном доступе сведений о массовых уклонениях от призыва или - тем более - о неожиданно вспыхнувшем в армейской среде увлечении службой в отдаленных гарнизонах, практически не было. Разве что по сети гуляли некие невнятные слухи о том, что народ не стремится пополнить ряды военнослужащих. А в Академии несколько специальных занятий этим темам посвятили. Где не только патриотической накачкой мозги старшекурсникам полоскали, но и ситуацию с мобилизации описывали. Достаточно подробно и откровенно, не опуская, в том числе, информации с грифом "ДСП". Более того, готовили старшекурсников к тому, что после выпуска им придется в числе прочего и схожими проблемами заниматься. И, как водится, жестко пресекать. Любые поползновения.

Естественно изменилась и программа обучения. Ускоренный выпуск потребовал увеличения учебной нагрузки. Количество занятий возросло едва ли не в разы. Времени курсантом перестало хватать даже на сон и еду. Притом, что и без усиленной учебы ныне было особо не разгуляться. Режим в Академии после объявления военного положения ужесточился. Для выхода за охраняемый периметр вновь, как и на младших курсах, ввели обязательное санкционирование. И не только куратором, но офицером - безопасником. А те покидать территорию Академии тупо не разрешали. Об увольнительных, вообще, пришлось забыть. А внезапные проверки приобрели постоянный интенсивный характер. И проводились разными методами. И древнейшими, типа негласного наблюдения за объектом или открытого шмона в боксах, и продвинутыми - с комплексным тестированием, включавшим применение гипнокодирования, специальной химии и аппаратуры контроля физиологических показателей и искусственно стимулирующих работу желез нанороботов.

Если в довоенное время старшекурсников тестировали крайне редко, раз в полгода, не чаще, и то, в основном, залетчиков, то отныне каждую неделю по два-три человека из группы попадало под пресс подобной проверки. Курсанты незатейливо нарекли эту процедуру "комплексом". Ветрову в известной степени подфартило, он угодил по пресс "комплекса" всего два раза. Меньше тестировался за последнее время лишь Валтерс, но тому, как полному гражданину, явно некие послабления делались. Однако и двух проверок эксу хватило выше крыши. Учитывая, что за предыдущие годы обучения он подвергался подобной экзекуции лишь однажды.

Естественно, что негативных в плане результатов тестирования последствий комплексная проверка в отношении Антона не давала - благодаря дару он преодолевал воздействие химии и обманывал приборы и оператора-гипнолога, но вред здоровью наносился нехилый. Отходняк после "комплекса", невзирая на чистку нанороботами и медикаментозные меры, примерно на сутки выбивал из колеи. Что тоже не добавляло свободного времени. В общем, администрация будущих сотрудников конторы не жалела, прессовала по полной программе. Что там творили с учениками младших курсов, экс и представлять не желал. И если до войны в своеобразном "осадном положении" был один Ветров, и то - добровольно, то с началом конфликта в "узниках" оказались все курсанты. Принудительно.

Гайки закрутили так, что недели перед экзаменами Антон провел в каком-то полуобмороке. Не в полусне, не в тумане, а именно в полуобмороке. Не было ощущения нереальности происходящего, окружающее воспринималось четко, но организм в целом и мозг в частности настолько загрузили, что казалось, вот-вот, и сознание отключится. Те, прежние недели, когда Антон считал, что его учеба одолела, ныне виделись увеселительной прогулкой. Легкой разминкой.

И никакой дар не спасал. Да и чем он мог помочь? Подсказать правильный ответ на экзамене - это одно, а способствовать впихиванию в котелок неподъемного объема информации, да так, чтобы его суметь использовать - иной коленкор. Тут суперспособности экса пасовали. Хотя, наверное, Ветров чрезмерно пристрастно к собственным талантам относился. Что-то - есть шанс, что знание-понимание - говорило: информация впихивается успешно. И впоследствии пригодится.

А в процессе мозги плавились. Вышибая оттуда все, кроме учебы и проверок. Мир за периметром словно стерся из памяти. Ветров забыл про полковника Смита, события на Лауре, даже про "демонов". Изредка вспоминал о Диане и Соле. И про собственный дар умудрялся периодически забывать, задействовал его от случая к случаю. И лишь после сдачи выпускных экзаменов, будто переключился в нормальный режим. Очнулся от полуобморока.

Утешало, что Ветров страдал не в одиночку. Ускоренный выпуск сделал мучениками старшекурсников поголовно. Правда, экс претерпел от интенсификации обучения больше, чем товарищи по несчастью. Его, наряду с Валтерсом, загрузили круче остальных, поскольку они должны были углубленно заниматься по двум направлениям: следственному и агентурному. Справедливости ради, углубленность эта стала, мягко говоря, относительной, но предметов в личное учебное расписание добавила.

Как ни удивительно, но группа "Три-бета" прошла сквозь адские круги последних недель без потерь. Никто не залетел на "комплексах", не попал в число неблагонадежных, никто не загремел в психушку, более того, никто не срезался на экзаменах. Пока, по крайней мере, поскольку горнило выпускной комиссии миновала половина группы. Для второй половины Рубикон был намечен на ближайшие дни. А Ветров отстрелялся уже сегодня. Так удачно сложилось, что дисциплины, которые входили в учебный план Антона, комиссия принимала первыми. Завершающим был экзамен по следственной специализации - методологии дознания. И Ветров сдал его успешно. Не блестяще, но очень хорошо.